Иванову. Капралов попросил вмешаться в спор между автором, некой И. Ф.

Чистяковой, и Управлением театров министерства культуры РСФСР, а также Союзом

пи-

сателей РСФСР, которые отказались от приобретения ее пьес. По просьбе редакции

«Правды» с этими произведениями ознакомился и сделал рецензии главный редактор

репертуарно-редакционной коллегии В. Я. Голдобин, который отправил писательнице

следующий ответ: «По нашему мнению, пьесы «Чай с лимоном» и «Он давно умер»

слабые в идейно-художественном отношении. Вы не сумели подняться над

изображенной Вами обывательской стихией, ... отсюда и Ваша слабость в изображении

положительных героев пьес»41.

Говоря о подобной цензуре художественных произведений со стороны репертуарно-

редакционных коллегий, следует все же соблюдать объективность. Осуждению

подвергались не только идеологически вредные с точки зрения принятых

представлений произведения, но и откровенно слабые в профессиональном отношении.

Бывали даже случаи, когда репертуарно-редакционные коллегии министерств,

признавая в сочинении наличие «высокой идейности», все-таки отказывались

приобретать произведение из-за его низкого художественного качества. Для примера

можно привести письмо руководства министерства культуры СССР секретарю

правления Союза писателей СССР С. П. Сар-такову по поводу пьесы драматурга И.

55

Идельсона «Остался один день». Показательно, что эта пьеса была удостоена второй

премии на Всесоюзном конкурсе на лучшее литературно-художественное произведение

о тружениках села, проводимом Союзом писателей. Тем не менее в своем письме

министерство оценило указанное произведение следующим образом: «Пьеса.

поднимает важные насущные проблемы развития сельского хозяйства, но, к

сожалению, художественное решение пьесы очень слабое. Автор слабо владеет пером

драматурга. Управление театров не считает возможным заключить с автором договор

на приобретение пьесы и не может рекомендовать ее театрам»42.

По тем же причинам нередки были отказы и композиторам в приобретении их

произведений по госзаказам со стороны Управления музыкальных учреждений. В этом

плане представляет интерес ответ репертуарно-редакционной коллегии министерства

культуры СССР композитору О. И. Туманову, написавшему для министерства балетную

партитуру по мотивам произведения М. Горького «Девушка и Смерть». В мае 1976 г.

главный редактор коллегии разъяснял автору причины, по которым министерство не

сможет ни приобрести это произведение, ни рекомендовать его театрам для

постановки: «. Допущенная Вами достаточно свободная трактовка горьковского

сюжета привела к тому, что либретто утратило социальное звучание. При этом Вами

чрезмерно подчеркнута чувственная сторона любви Девушки и Парня, что может

натолкнуть балетмейстера-постановщика на весьма рискованные пластические

решения этой темы. До каких же крайностей тогда должен дойти постановщик в

изображении оргии Смерти, Сатаны и всего их окружения? Спектакль, от начала и до

конца проникнутый сгущенной эротикой, доводимой (в «логове Смерти») до неких

уродливых форм, представляется нам категорически неприемле-43

мым» .

Следует сказать, что дилемма между идейным содержанием и определенным

художественным уровнем, возникавшая перед министерствами в вопросах

приобретения произведений, нередко обсуждалась на партийных собраниях

министерства культуры СССР. Например, в ноябре 1969 г. Е. А. Фурцева отмечала в

своем выступлении перед коммунистами министерства: «Количественная сторона во

всех видах искусства, в том числе в таких сложных произведениях, как опера, вроде бы

решается. Но сейчас первостепенная наша задача, на что должно быть направлено

внимание парторганизации, аппарата - это достижение качества произведений, как

идейного, так и профессионального, а также повышение критерия требовательности к

произведениям искусства. Где-то мы немножко уступаем. Или имеет место обращение

к большой идейной теме - значит на втором плане профессиональное мастерство

художника, или очень профессиональное прекрасное произведение, но мелко по

идейному значению. В совокупности мы не выдвигаем высо-

44

кий критерий требовательности» .

Нужно отметить, что репертуарно-редакционные коллегии должны были работать в

тесном контакте с творческими союзами, причем взаимоотношения их не

ограничивались лишь конкурсными делами. Довольно часто сотрудники коллегий

запрашивали мнения руководства союзов по различным вопросам, в том числе и по

вопросам экспертизы произведений. В январе 1975 г. дирекция МХАТ обратилась в

репертуарно-редакционную коллегию Управления музыкальных учреждений

министерства культуры СССР с просьбой подтвердить у Всесоюзного агентства по

авторским правам разрешение на право получения композитором В. М. Немировичем-

Данченко авторских отчислений за музыку к спектаклям театра «Иван да Ваня», «Сон

разума», «Соло для часов с боем», «Последние дни», «Четыре капли». В свою очередь

56

коллегия министерства направила эти сочинения на экспертизу в Союз композиторов

СССР «с целью определения авторской самостоятельности этой музыки»45.

В марте 1975 г. репертуарно-редакционная коллегия Управления музыкальных

учреждений отправила ответное письмо директору Малого театра оперы и балета г.

Ленинграда о проведенной экспертизе: «Настоящим сообщаем, что по данным экс-

пертизы, произведенной Московской организацией Союза композиторов РСФСР,

работа композитора Ю. Фалика по созданию оперного варианта оперетты Р. Планкетта

«Корневильские колокола» дает ему право на получение поспектаклевого авторского

гонорара в размере 40% суммы, причитающейся композитору за исполнение

оригинального произведения»46.

Из репертуарно-редакционной коллегии пьесы и либретто, прошедшие проверку на

идейное и художественное содержание, отправлялись на утверждение в Главное

управление по делам литературы и издательств при Совете министров СССР, потому

что любое драматургическое произведение могло быть включено в репертуар театра

только с разрешения Главлита. В связи с этим возникает вопрос, насколько значительна

была роль ре-пертуарно-редакционных коллегий в общей системе идеологического

контроля?

Как уже отмечалось в предыдущем параграфе, в период 1963-1966 гг., пока Главлит

находился в составе Государственного комитета Совета министров СССР по печати,

нередки были случаи, когда театры, используя сложность системы контроля,

принимали к постановке произведения без санкции Главлита. Они доводили работу над

пьесами до публичной генеральной репетиции, тем самым ставя органы управления

перед свершившимся фактом47. Одной из таких постановок был спектакль «Дион»,

поставленный в театре им. Вахтангова.

В июне 1965 г. в ЦК КПСС на имя М. А. Суслова поступило письмо от

художественного руководства и ведущих актеров театра им. Вахтангова по поводу

запрета спектакля по пьесе Леонида Зорина «Римская комедия». Пьесу Зорина Главлит

к постановке не утвердил, однако театр продолжал работу над ней, а министерство

культуры СССР запретило уже готовый спектакль. «По ходу работы над пьесой, -

писали артисты, занятые в спектакле, - нами внесены значительные изменения в нее и

поэтому наш спектакль должен быть рассмотрен как самостоятельное художественное

произведение»48. В результате после значительных сокращений спектакль был

разрешен, он вошел в репертуар театра под другим названием. В воспоминаниях

известного актера вахтанговского театра Михаила Ульянова содержатся любопытные

свидетельства того, как поэтапно осуществлялся прием спектакля и каков был характер