хранить ваши древние права и вольности».
Через месяц после того подольский воевода извещал жителей Подолии, что войско
вступает для преследования мятежников, и советовал заранее прибегнуть из-под вечно-
мучительного ярма московского под милостивые крылья его королевской милости ‘).
Как скоро коронный гетман узнал, что Богун противится Хмельницкому и не хочет
присягнуть царю, то послал к нему в Кальникъ2) какого-то Павла Олекшича с
предложением гетманства над козаками, дворянского достоинства и любого староства в
Украине3).
Но Богун Москвы только боялся, а поляков давно уже ненавидел. Он задумал,
однако, воспользоваться доверием пана. Польский историк говорит, что он отвечал
коронному гетману в таком смысле:
«Москва овладела Украиною—Хмельницкий сделался мучителем и ищет головы
моей за то, что я отсоветовал козацким полкам идти под московское ярмо; теперь я
скитаюсь без всякого пристанища. Вы спасете меня, если отправите ко мне войско в
Кальник для соединения с недовольными козаками и для нашего охранения» 4).
В то же время Богун отослал Хмельницкому предложение поляков в доказательство
своего бескорыстия 5), и просил прислать поскорее войско, чтоб окружить коронного
гетмана, которого он обманывает. Из писем польского гетмана видно, что Богун
оставлял без ответа два обращенные к нему письменные увещания. Неизвестно, были
ли они писаны после приведенного выше письма Богуна или же Богун никогда этого
письма не писал. В последних числах марта из польского стана, расположенного под
Межибожьем, вышло войско для истребительной прогулки по Руси. Брацлавский
воевода с двенадцатью хоругвями волонтеров, волохов, набранных и приведенных
товарищем покойного Кондрацкого Войцеховским, вырезал Немиров; улицы этого
города были покрыты трупами, говорит участник дела; несколько сот жителей обоего
пола и всякого возраста убежали в большой каменный погреб: их стали оттуда
выкуривать дымом; волохи хотели, по крайней мере, вытащить старших и предлагали
всем пощаду, если только их выдадут; никто никого не выдал, никто не сдавался; все
задохлись в дыму, числом до трех тысяч душ. Истребив Немиров, этот отряд примкнул
к польному гетману, «потом,—говорит другой участник описываемых событий,—мы
разошлись по разным путям отрядами и где только встречали местечко, слободу,
деревню—истребляли в них все хлопство: остальное доканчивал огонь». В четверг
перед Пасхою жолнеры взяли Ягубец. Богун оттуда перед тем только-что вышел. При
виде подошедших врагов тамошний храбрый атаманъ
*) Малор. переп., хран. в московск. оруж. палате, 11—12.
2)
Annal. Polon Clim., I, 417,—Рук. И. П. Б. Misc. 63.
а)
Истор. Мал. Росс., И, 6.
*) Annal. Polon. Clim., I, 417.—Летоп. повеств. о Мал. Росс., 208.
б)
Истор. Мал. Росс., II, 6.
571
воодушевил русских так, что они все до единого решились лучше погибнуть, чем
покориться ляхам, а священники напоминали им святость присяги, недавно данной
православному государю. Выло их тысячи три: все они погибли после упорной
защиты. На первый день Пасхи жолнеры напали на местечко Мушпровку. И там
русские не послушались польских увещаний, и погибали как следовало погибать,
«наделавши нам вреда,—говорит поляк-очевидец,—тому из наших пронизали щеку
стрелою, другого задели косою, а больше всего допекли нам дубьем да колодами». К
несчастью русских, у них было мало огнестрельного оружия; и поляки множество из
них перестреляли из ружей, а потом, когда вломились в замок... «тут,—говорит тот же
очевидец поляк,—у нас просто руки утомились от рубки их!»—Погибло там ты сяч до
пяти русского народа обоего пола и всякого возраста. Покушение на Врацлав полякам
не удалось: полковники Носач и Золотаренко, засевшие в этом городе, отбили их.
Польный гетман подступил к Умани, где находились Богун и Глух. Расположившись в
хуторах, польный гетман посылал к 'Богуну увещание вступить с ним в переговоры; но
Богун не отвечал ему. Хотел-было польный гетман выманить Козаков ночью на вылазку
в поле и навести на засаду, но ему не удалось перехитрить Богуна. Поляки отошли от
Умани, разорили и сожгли несколько окрестных русских поселений и ушли. Тем
кончилась эта весенняя прогулка их 1).
Хмельницкий известил о поступке Богуна Алексея Михайловича, который послал
винницкому полковнику похвалу за постоянство, твердость и непоколебимость, и
поручил Хмельницкому привести его к присяге: присягнул ли Богун государю—
неизвестно 3).
Митрополит, а с ним и православное малороссийское духовенство вовсе
недружелюбно отнеслось к делу о подданстве московской державе, хотя сознавало свое
бессилие, чтобы надолго и с энергией противодействовать.. Уже при первом прибытии
в Киев митрополит Сильвестр Коссов, как мы уже видели, показал большую
холодность в обращении с великороссийскими чинами и долго не хотел посылать к
присяге царю шляхту, приказных и дворовых слуг своих, представляя, что король стал
бы мстить, узнавши, что киевский митрополит посылал своих слуг к присяге чужому
государю. После того, в марте назначенные в Киев царскими воеводами кн. Федор
Куракин и Волконский жаловались царю, что митрополит не дозволяет строить острога
на горе рядом с Софийским собором, на месте, отмеренном для этой цели в 820 саж.,
потому что эта земля издавна есть собственность Софийского собора, монастырей
Архангельского и Никольского и Десятинной церкви. Когда ему представляли, что
острог нужно построить для оберегания жителей и другого удобного места нет,
митрополит сказал: «оберегайте их от Киева верст за двадцать или далее, а я на этой
земле города строить не позволю». Ему сказали, если он и не позволит, то все-таки
острог будет построен. Тогда митрополит с запальчивостью сказал: «если будете
против моей воли строить городъ—я буду с вами биться». Царские воеводы заметили
неприличие такихъ
*) Рук. Ж. П. В. разнояз. № 63. 2) Истор. Мая. Росс., II, 6.
572
слов, напомнили о присяге царю. Митрополит сказал: «Гетман с войском
запорожским поддался под государеву высокую руку, а я со всем собором не посылал к
царю бить челом об этом. Мы, духовные, живем сами о себе, ни под чьею властию».
Воеводы заметили: «Ты прежде был под королевскою областью, а ныне стал под
государевою высокою рукою, а потому слушайся государева указа и нам в государевых
делах не чини никакой преки и раздора». — Митрополит на это замечание отвечал:
«Выл я под королевскою властью, а теперь буду под тою властью, под чьею велит Бог
быть. Вы только видите начало, подождите конца».
На такую выходку воеводы сказали: «Или ты, митрополит, ие боишься Бога, что так
говоришь? Видно ты великому государю добра никакого не хочешь как бы изменою!»
Митрополит разгорячился, стал говорить по-польски и воскликнул: «Почекайте,
почекайте! Скоро вам конец будетъ».—«Видим,— сказали воеводы, — видим от тебя,
митрополит, дурно и измену и скажем тебе напрямик: не слушаем твоего указа, а
слушаем указов своего государя и будем город ставить на том месте, где показано».
Воеводы с этими словами оставили митрополита и, вернувшись кт, себе, позвали
киевского наказного полковника Павла Яненка (правившего киевским полком за
отсутствием настоящего полковника Антона ЛСдановича, задержанного в Польше еще
в 1653 году), сотников киевского войта, бурмистров и нескольких мещан. Они
объявили, что митрополит не допускает строить острога на месте, указанном для такой
постройки, что митрополит говорит, будто он с гетманом и с козацкими полковниками
не был в единомыслии о подданстве московской державе и ничего о том не знал. Тогда
