Джеджалия не было. Вероятно, он остерегался гнева Хмельницкого за обещание
разыскивать его для выдачи полякам, включенное в прошение 1).
Такия требования были написаны и в субботу 28-го июня (3-го июля п. с.)
отправлены с депутациею к королю 2).
Потоцкий, вероятно, думал, что польские картечи укротили русских, когда увидел
новую депутацию; но удивился вспыльчивый гетман, когда прочитал совсем другое,
нежели ожидал.
«Ах вы, хлопы!—закричал он:—что это такое? Не из чего-ж и война идет, как через
то, что Речь-Посполитая не хочет связываться этим договором ни в каком случае! Если
хотите какой-нибудь милости его величества, то забудьте о Зборовском договоре; с этим
предложением нельзя являться к королю, иначе вы разгневаете его еще больше.
Москвитяне не хуже вас, а выдали Владиславу пушки и знамена под Смоленском, и
король оказал им милосердие. Повинуйтесь, а не то все пропадете, хлопы 3). Вот вам
пункты: два часа срока — не более».
В пунктах, подданных козакам, было сказано:
«Так как Хмельницкого и Выговского нет в таборе, то козаки обязаны дать в
заложники полковников до тех пор, пока не представят Хмельницкого и Выговского;
отдать все пушки, и те, какие в лагере, и какие есть в Украине; возвратить знамена,
полученные Хмельницким от королей Владислава и Яна Казимира; выдать бунчук,
булаву и все гетманские принадлежности. Король назначит им гетмана и вперед будет
сам производить в гетманы, а число козацкого войска определит будущий сейм.
Зборовские статьи уничтожаются, а вместо них козаки будут довольствоваться
ожеговскими, заключенными гетманом Конецпольскимъ» 4).
Эти статьи отнимали у Козаков всякую свободу выбирать чиновников, лишали их
возможности почитать себя вольным народом.
Вместе с послами отправился в козацкий лагерь сендомирский хоружий.
«Никогда! никогда!—кричала рада:—король забыл, что обязан нам свободою и
жизнью под Зборовом. Подпишите Зборовские условия, которые мы вам написали
саблею, иначе мы не хотим мириться и лучше все до одного положим свои головы» 5).
С таким ответом воротился хоружий.
Паны, надменные победою, далеки были от того, чтоб согласиться на требование
Козаков. Только подканцлер Радзеиовский, уже до того времени бывший с королем в
ссоре, доказывал с жаром, что в самом деле Ян Казимир должен, по всем правам,
подписать Зборовский договор и возбудил против себя негодование короля и шляхты.
Между тем из.Козаков более и более находилось таких, которые переходили
4)
Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Ноябрь, 336.
2)
Нстор. о през. бр. — Staroz. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 320.
3)
Histor. belli cosac. polon., 160.—А_кты ИОжн. п Затг. Росс., III, 467.
4)
Staroz. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 323.—Woyna dom. 4. 2, 40.
5)
Нстор. о през. бр.— Staroz. Pols. I. Wojna z koz. i tat., 320—324 — Woyna
dom. 4. 2, 325.
423
в польский лагерь. За Крысою вслед пришел ЛИПИНСКИЙ, родом шляхтич, потом
также шляхтич Головацкий *). Не мало после них было таких верных, как назывались
они в польском ополчении. Их принимали ласково, чтоб обнадежить других, и
позволяли служить в польском войске. Только один из таких змиев, которым жити не
треба, как выражается украинская летопись, получил иной прием. Это был Лпсенко,
атаман кровожадного загона вовгуревцев. Он явился без оружия в ставку князя
Вишневецкого, избрав самого злейшего врага козачества, чтоб тем сильнее доказать
свое обращение. «Принимаю унию,—говорил он,—признаю св. отца и клянусь
польским крыжем не делать зла католикамъ». Князь с отвращением смотрел на
атамана и, не сказав ему ни слова, обратился к своим мечникам, дал знак, а сам ушел
прочь. Лисенка разорвали на двух досках, соединенных посредине гвоздями и
расходившихся в разные стороны 2).
Началась снова пальба. Козаки, из мести и ожесточения, начали умерщвлять
пленников в виду польского войска: одному свернули голову, другому забили под
колена гвозди 3). Богун решился не сдаваться до последней капли крови и действовал
против поляков как оружием, так и своею хитростью. Он распространил в польском
лагере слух, будто хан с Хмельницким воротились и ночью нападут на польское войско.
Немедленно отправили за реку большой корпус. Чтоб уверить поляков в истине этого,
козаки затрубили в трубы, забарабанили в литавры, заиграли на инструментах *). Тем
временем Богун напал на усевшихся на близких окопах и одержал над ними верх 5). Ни
искусство Богуна, ни отвага козаковъ'не могли спасти их. Волнение в таборе дошло до
крайности. Толпы новонабранных хлопов, исправлявших разные работы и
вооруженных только косами, сходились на сходки.
«Что, братцы, — говорили на этих сходках ораторы, — король хочет, чтоб
полковники и вся старшина шли в заставу, а они не хотят: оттого не мирятся; а тем
временем татары разоряют край наш, побрали наших жен и детей. Выдадим старшину
ляхам и будем свободны».
Богун узнал о таком замысле и, собрав на совещание старшин, говорил: «глупая
чернь отдает нас на убой и сами все пропадут. Остается выйти отсюда и спасти как
самих себя, так и ихъ».
Старшины решили ретироваться; но, чтоб этот замысел мог быть исполнен как
следует, Богун не приказывал объявлять о нем, а велел переводить Козаков мало-по-
малу на другой бок реки, и между тем беспрестанно сражаться с неприятелем, чтоб
отвлечь внимание. Так, под распоряжением Богуна, начали делать мосты через
Пляшовую и плотину через болото 6).
Народу говорили, что это делается для того, чтоб иметь пастбища на другой
стороне реки.
Ч Staroz. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 326.
2)
Повесть о том, что случилось в Украине, II.
3)
Bell, scyth. cosac., 185.
Ч Staroz. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 325—326.
5)
Истор. о през. бр.
6)
Ibid.
Но поляки немедленно узнали об этом. Один из многочисленных тогда Козаков,
переходивших к полякам, неизвестный по имени, козак гожий, как выражается о нем
современник, явился в польский лагерь и объявил, что козаки думают уйти х).
«Надобно прижать этих ужей, чтоб больше не кусались!»—говорили тогда поляки
3). По совету передававшагося к полякам Крысы, чтобы прервать козакам сообщение с
другим берегом н преградить им путь к отступлению, Потоцкий отправил
Ляндскоронского с двумя тысячами за реку 3); хотели-было послать туда Вишневецкого,
но подвиги его возбудили зависть: не желали, чтоб от него зависело окончание битвы,
потому что и без того приверженцы провозгласили его победителем на генеральном
сражении и).
Весь день, в воскресенье, шел проливной дождь и козаки готовились уходить, как
вдруг увидели, что за Пляшовой стоит польский отряд. Послана была еще одна
депутация в польский лагерь и явилась в обеденную пору к Потоцкому s).
«Что еже? зачем?»—вскрикнул гетман.
Козаки попрежнему просили утвердить Зборовский договор.
«Выло время,— писали они,—когда под Зборовом король находился в такой же
беде, как и мы теперь, но козаки пустили его в добром здоровье, истребовав только
права свои. Зачем же, поляки, не помните этого, наступаете на нас силою и хотите
истребить? У нас одна свободная дорога, а вы и ту хотите отнять» 6).
Потоцкий вспыхнул, затопал, закричал и прогнал послов с ругательствами. Вслед
затем прискакал к нему король, услышав о новых послах из русского лагеря.
«Что это значит? пан коронный гетман!...—сказал с сердцем Ян Казимир:—вы
распоряжаетесь самовольно и не даете знать королю».
«Ваше величество!—отвечал Потоцкий:—эти изменники не стоят того, чтоб их
