Я взяла один и уставилась на него в шоке:

— Это ошибка, Реми. У меня чашка В. Еще со времен подросткового возраста.

— Больше нет, — крикнула она весело. — Суки имеют несколько привилегий, одной из которых является олицетворение всех фантазий каждого мужчины. Ну и каждая такая фантазия включает в себя большие сиськи.

Да, с этим не поспоришь. Я уставилась в зеркало в шоке от своей обнаженной груди. К слову о привилегиях. Это было круто, я согласна. Будто побывала в операционной пластического хирурга, только без имплантатов и силикона. Ни растяжек, ни малейшего изъяна, ни даже намека на отвисание.

Моя талия была удивительна, с таким изгибом, который я даже не могла себе представить. Я была потрясена — у меня была настоящая талия. Я зажмурилась и снова открыла глаза, гадая, не была ли это игра света. Я несколько раз провела рукой перед зеркалом, — отражение не изменилось, — и тогда я с восхищением принялась себя рассматривать.

Лицо первым подверглось дотошному осмотру. Оно не изменилось, разве что стало более чувственным. У меня были безупречные брови, пухлые и розовые губы, а глаза имели поразительный оттенок серебра. Волосы выглядели как в рекламном ролике “Пантин” — блестящим, огненно-рыжим шелковым водопадом струились по плечам. Я крутилась перед зеркалом, не обращая внимания, что треники свалились до самых лодыжек.

“Святое дерьмо, да у меня появилась… задница!”

Не сказать, что ее не было прежде, но она была плоская и широкая, с целлюлитными ямочками. “Новая” попа в отражение зеркала была безупречной, округлой и ни намека на апельсиновую корку.

Реми постучала в дверь:

— Эй, ты что затихла? Ты в порядке?

— Я больше не похожа на себя, — выдавила я, рассматривая себя со всех сторон.

— Ха, да знаю я. Как я тебе уже говорила, в нашей работенке есть некоторые привилегии. До того как я изменилась, я была жирной как рождественская индейка. — В ее голосе слышался смех. — Ты привыкнешь к новому телу, а затем начнешь наслаждаться. Поверь мне.

Я провела руками по своему новоиспеченному восхитительному телу. Я уже почти смирилась жить с вынужденным “секс каждую неделю”, в обмен на это великолепие.

Ну, почти… смирилась.

Тринадцать магазинов, десять часов и несколько тысяч долларов спустя, я, пошатываясь, ковыляла из “Виктория Сикрет” на высоченных “шпильках”.

— Я едва могу идти на таких каблуках. С чего это ты решила, что одеть меня подобным образом будет хорошей идеей?

В музее меня на смех поднимут, если я заявлюсь в туфлях, состоящих из нескольких мудреных розовых ремешков, скрепленных блестящей бабочкой.

— С чего? Да с того! Если ты завтра собираешься со мной работать, ты должна выглядеть более стильно.

Я не знаю, каким образом мини-юбка из змеиной кожи и высокие кожаные сапоги до середины бедра сгодятся для работы, но это было куплено на ее деньги. Впрочем, как и шелковый топ насыщенного голубого цвета “электрик”, едва прикрывающий мои большие, заметно колыхающиеся груди.

Но все же мне пришлось признать, что выглядела я в высшей степени горячей штучкой. Без тени недовольства, Реми отсчитывала сотню за сотней долларов за одежду, которую мы сейчас несли. И хотя подобные шмотки я бы не купила и через миллион лет, но смотрелась они на мне “новой” чертовски здорово.

Я остановилась, поймав свое отражение в стеклянной витрине, и еще разок встряхнула огненно-рыжими волосами, все еще не веря, что эта роскошная женщина, отображающаяся с витрины, была мною.

Реми откашлялась и повернулась, свирепо глядя на меня:

— Ты можешь прекратить останавливаться возле каждой витрины, мимо которых мы проходим? Это уже начинает надоедать.

Уязвленная, я резко обернулась, и чуть не налетела на высокого брюнета, одетого в длинный плащ свободного покроя.

— Простите, — проговорила я и поспешила к Реми.

Кивнув головой, незнакомец сверкнул белоснежной улыбкой, а чернильная прядь волос упала на его лоб.

— Все в порядке.

Я оглянулась ему в след, провожая взглядом удаляющуюся фигуру.

— Итак, — начала я, меняя тему, — почему я завтра должна идти с тобой на работу?

Мы проходили мимо ряда закусочных с фаст-фудом, и здесь пахло как на Небесах. Вряд ли я когда-нибудь окажусь в Раю, учитывая мое нынешнее положение, но в моем воображении там пахнет горячими булочками с корицей из “Синнабон” и мексиканской кухней “Тако Белл”.

К моему огромному облегчению, Реми прямиком направилась к закусочным, ее длинные черные волосы колыхались в такт шагам.

— Потому что я не могу оставить тебя одну. Кто знает, какие неприятности ты найдешь на свою голову. — Когда она взглянула на меня, я заметила, что ее глаза приобрели потрясающий синий оттенок. Они стали гораздо ярче за последние несколько часов, и это означает, что у нее начинается период “Сук-Эструс”.— Первые несколько дней очень важны.

Раз я ничего не знала о суккубах, то вынуждена была принять ее слова на веру.

Мы бросили пакеты с покупками на стол, и я почти побежала к “Тако Белл”. Когда я вернулась, то увидела, что Реми заказала не один, не два, а целых три чизбургера и самый огромный молочный коктейль, который я когда-либо видела. Я попыталась не выказать никаких эмоций, дожидаясь своего тако-салата, но при виде ее заказа, меня обуяла дикая ревность.

— Как ты можешь столько есть и оставаться такой тощей?

Она недоуменно на меня посмотрела:

— Ты можешь есть все, что душе угодно — твоя внешность останется такой же, как сейчас. Это тоже одна из привилегий.

Вот уж поистине Рай на земле! Я уже начала думать, что не все так плохо, как казалось.

— Тогда я сейчас вернусь, — бросила я, не скрывая ликования в голосе, и направилась к стойке за несколькими буррито.

К моему удивлению, тот горячий парень в плаще тоже стоял в очереди и улыбнулся, когда я шагнула к окну заказа. Когда я закончила перечислять свой заказ, парень уже ушел; я схватила поднос, заполненный едой, и нахмурилась. Он что, меня преследует?

Я поспешила обратно к нашему столику, где Реми приканчивала первый чизбургер.

— Я уже второй раз встретила того парня в черном плаще, — сообщила я ей и откусила здоровенный кусок от первого буррито. Это было самой вкусной едой из всего, чем я питалась последние несколько недель, и я аж зажмурилась от блаженства. Жизнь после смерти, наполненная углеводами — не так уж и плохо.

Когда я открыла глаза, Реми уже соскочила из-за стола, торопливо собирая все наши сумки, недоеденный чизбургер она держала в зубах. Я запихала в рот буррито, насколько смогла, наплевав на то, как смехотворно выгляжу.

— Хм, мы уходим? — Несколько бобов вывалились из моего рта, когда я заговорила. — Мы не можем сначала поесть?

Она отрицательно покачала головой и направилась к выходу.

— Уходим. Сейчас.

Ее слова глухо доносились, из-за того, что она держала в зубах чизбургер, но я сгребла свои пакеты с одеждой и буррито, и рысью припустила за ней, насколько это было возможно на четырехдюймовых “шпильках”.

Пока мы неслись по пустой крытой парковке к ее БМВ, я чувствовала, как у меня покалывает затылок. Мы оказались в салоне и заблокировали двери за долю секунды. Я даже не успела накинуть ремень безопасности, как Реми уже рванула с парковки, словно к нам приближался апокалипсис.

Мой буррито впечатался в пассажирское окно, брызгая во все стороны бобами и острым соусом. Я прижалась к двери, стараясь удержаться на своем сидение, но все было напрасно.

— Какого черта с тобой происходит? — заорала я, сердито смотря на нее со своего места. — Ты же угробишь нас!

Полностью меня проигнорировав, она выплюнула чизбургер на приборную панель и схватила руль обоими руками, чтобы совершить самый страшный разворот в моей жизни. Я снова шибанулась о дверь и застонала.

— Остановись же!

— Хватит вести себя как ребенок и пристегнись. Мы должны убраться отсюда как можно скорее, если ты, конечно, не хочешь остаться и узнать, кем является твой преследователь — вампом или дилером. Что один, что другой — предвестник неприятностей.