— И что теперь, металлолом?

— Не скрою, вы были к тому очень близки, — подтвердил я, — Но пока дела обстоят лучше. Это ваш цех доработки. Когда вы появитесь в этом мире, после своей смерти в реальности, вы будете в этом теле, и будете президентом самой сильной страны этого мира, своего рода императором, в чем-то полубогом. У вас даже некоторые способности специальные будут, вроде чтения мыслей и особой защищенности. Скажем, заговоров направленных против вашей жизни, вам можно будет не опасаться. Делайте с этим миром что хотите, никто не посмеет вам возразить. Применяйте свои уникальные знания, талант и опыт управляющего огромной фирмой. От вас требуется только одно — сделайте этот мир счастливым.

— Смеетесь?

— Да, и правда, несколько размытое требование. Точнее говоря, сделайте так, чтобы люди могли в вашем мире обучиться чему-то полезному, а не безнадежности. Подняться в своей инкарнационной лестнице. Не бороться за существование день ото дня, а творить, хоть иногда. Ощутить себя больше, чем они были, и стать этим большим. Что хорошо для людей, а что плохо, в вас было вложено при рождении, так что не перепутаете. Собственно, вы великолепно реализовали это в земной жизни для самого себя. Сделайте так, чтобы этот мир был для людей, а не для вас самого. Справитесь — станете нормально функционирующим управляющим устройством Вселенной, нет — металлолом.

— А могу я поинтересоваться, — спросил он, — чего ради мне стараться стать «нормально функционирующим управляющим устройством»?

— Ну, для начала, это означает для вас разницу между существованием и несуществованием.

— На мою фирму работало много людей, именно всего лишь ради разницы между существованием и несуществованием… — скептически откликулся он.

— Теперь, когда это ваш выбор, вы видите, почему управляющая материнская система сочла вас производственным браком?

— Но все-таки, какие еще преимущества функционирования перед металлоломом?

— Я тоже управляющее устройство и только что создал этот мир специально для вас, — ответил я, — Если приспичит — создам такой же для себя и проведу в нем хоть вечность, хоть две. Вы образованный человек и должны понимать, что все это сравнение — всего лишь аналогия. Как бы вы сами назвали управляющую систему Вселенной?

— Бог?

— Вы сами ответили на ваш вопрос. В этом и есть ваш выбор. Стать богом или исчезнуть. Третьего не дано.

Мой собеседник задумался.

- ¡Hola, Señores! Una margarita frozen y una golden margarita on rocks, — протараторил работник курорта протягивая нам запотевшие стаканы с соломинками, что характерно правильно, не перепутав что кому. Мы взяли их, и я дал ему заготовленную долларовую бумажку.

- ¡Gracias, Señores! ¡Muchas gracias! — ответил он и пошел по раскаленному белому песку к другому канопэ, держа в руке поднос с тремя другими стаканами.

Несколько минут мы задумчиво потягивали напитки, глядя на море. Моему собеседнику явно было о чем подумать, а я не хотел мешать.

— Вы знаете, — ответил он наконец задумчиво, — я бы выбрал бога, но даже если я увижу себя в этом мире в этой роли, как мне убедить себя, что это всё не всего лишь предсмертная галлюцинация.

— Никак, — согласился я, — Поскольку, если не справитесь, то это и будет всего лишь предсмертной галлюцинацией.

— Умеете вы вдохновить, — усмехнулся он.

— А разве не интересно? — спросил я, — Попробовать себя в такой роли, хотя бы в своем воображении. А в реальности чего бы то ни было никогда нельзя быть уверенным. Откуда вы знаете, что действительно прожили жизнь на Земле? Это все тот же выбор. Вы будете видеть море, солнце, песок, а дальше вам решать — верить или не верить.

— Да, местечко просто райское.

— Рад, что вам понравилось. Можете перенести сюда столицу, если захотите…

А в избушке номер 13 тем временем началось очередное чаепитие. Вы можете удивиться, сколько можно чай пить? Оказывается, сколько угодно. Это в обычном мире нужно когда-то еще и делом заниматься, а когда твои дополнительные потоки сознания как раз и занимаются делом в нескольких мирах одновременно, один из потоков сознания вполне может заниматься чаепитиями и разговорами хоть круглые сутки, как Сумасшедший Шляпник и Мартовский Заяц в «Алисе в Стране Чудес». Было б о чем говорить. А о чем говорить как раз было, и немало.

В избушке все было как обычно. Мартик дрых, заняв полдивана и отвернувшись от всего мира. Отчего-то грустная Аля молча вышла из спальни и с одного обмена взглядами наши планы согласовались. Я привычно поставил чайник и, не отходя от плиты, обернулся к накрывающей на стол Але.

— Ну-с, королева эльфов свободного рынка, признавайся, как ты в такое вляпалась.

— Так ведь больше некому, Алеша, — грустно ответила Аля, — Профессор их терпеть не может, Миха с Йогитой тоже, Афре просто неинтересны всякие глупости, да и все остальные тоже их считают или недоумками, или им просто все равно. Кому-то же надо. Хочешь сам этим заняться?

Да-а, признаться такой подход к вопросу в голову не приходил. Заниматься Айниэль с сотоварищами как-то и правда не хотелось. Хоть обьявление в газету подавай, «Требуется король и королева эльфов, присылайте резюме с опытом работы по специальности по адресу…»

— Вот видишь, — правильно истолковав мое молчание, сказала Аля, — Вот професор на меня и спихнул. А что делать, не откажешься, жалко ведь. Бросили их, как котенка под забором, и делай, что хочешь, хоть подыхай.

— Ну, в общем, очень самостоятельного котенка, — возразил я, — Ты помнишь, скольким людям в реальности их теории жизнь испортили, а то и прервали не вовремя? А еще профессор рассказывал, они вроде в одном из миров демонов развели и ухитрились выпустить в Гайю…

— Отнюдь, молодой человек, — встрял Мартик, подняв голову и уставившись на меня через плечо круглыми внимательными глазами, — Это было предыдущее поколение социальных инженеров. Они работали на основе теории Мальтуса и действительно устроили какое-то полное безобразие. Им больше свободы давали, они могли погружаться в свой экспериментальный мир, и даже в Гайю выходить, пусть и ограниченно. Вот и развернулись во всю. Они вместе с взорвавшимся миром погибли, их свои же демоны в первую очередь сожрали. И не надо их сравнивать с благородными животными!

Выдав такую отповедь, Мартик положил голову опять на лапы, закрыл глаза и тут же решительно заснул дальше.

— Пойми, Алеша, они же почти как смертные, даже в чем-то слабее, — продолжила Аля, — А смертных жалко. У людей хоть душа есть бессмертная, если ее не загубят. У животных и того нет — что людям успеют отдать, то и живет дальше. А у Алисы ведь и этого нет. Если не справится, то от нее ничего не останется. Большая часть существования в реальности — это как искорки, которые вспыхивают и тут же гаснут.

Сказав это, она присела на кресло и грустно уставилась перед собой. Тем временем чайник закипел, и я принес его к столу. Аля взяла его и стала заваривать в стеклянном чайнике новую разновидность местного чая, раскрывающегося в кипятке на китайский манер в виде цветка. Хотя судя по аромату, на этом аналогия и кончалась, и вместо безобразного травяного вкуса китайских цветочных чаев, меня ожидало что-то куда более приятное. Я расположился на второй части дивана рядом с Мартиком, и сказал:

— Ну, в общем, что поделать. Ведь физический мир вообще — это просто рябь на поверхности пустоты, какая уж там стабильность. Сложится рябь в узор — элементарная частица. Сложатся стабильные частицы в атом — получается следующий уровень, газы, жидкости, камни, жизнь, люди. А все это складывается на следующем уровне в планеты, звезды, галактики и нас. Чем ближе к настоящему реальному физическому миру — тем более призрачно существование.

— Я знаю, Алеша, — кивнула Аля, наливая мне в чашку золотистый напиток, — Но ведь все равно жалко. Пойми, я — не Гита, я не умею пожать плечами и сказать «ну, умрет».

— К слову, о Йогите, — ответил я, решив развеять мрачное настроение чуток чем-то более деловым, — Она тут упомянула, что мы принадлежим к другому поколению, нежели она с Михой. Это о чем?