Он рассуждал так: ведь стакан — это не просто стеклянный сосуд для питья. Им еще можно отмерить крупу, раскатать, как скалкой, тесто, наштамповать из теста печенье, поточить изнутри о его круглые стенки бритву-безопаску, накрыть им жука, устроить небольшой аквариум, использовать его в виде вазочки для цветов. «Вот видишь, — сказал в заключение Пуговкин, — и сачок может стать веслом. Ведь нельзя же весла для шароплава выстругивать из дерева дольше, чем мастерить сам шароплав… А у нашего сачка есть и рукоятка, как у весла, а платок будет лопастью».

А после мы отнесли наш шароплав к морю и по очереди попробовали на нем поплавать по волнам. Внизу к его двум стойкам для удобства привязали перекладину — подставку для ног. Желающих покататься на шароплаве оказалось столько, что Витька сказал:

— Придется шароплав ребятам отпускать по песочным часам, как лечебные процедуры в поликлинике.

Взял он два пузырька из-под духов, всыпал в один через узкое горлышко горсть сухого песка. А потом соединил изоляционной лентой два пузырька один над другим. Теперь по таким часам ребята плавали ровно по пять минут, пока песок не пересыпался из верхнего пузырька в нижний. А затем…

А затем, Пончик, я заканчиваю свое первое письмо. Передай привет из Артека всем, кто нас помнит. Скоро напишу еще».

Письмо второе

«Здравствуй, Катя!

Только что высадились из катера после прогулки по морским волнам. Ух, как на нем здорово мчаться, оставляя позади бурную пенистую дорогу!

Мимо, как в кино, проплывают скалистые веселые берега с белой каймой прибоя. В лицо бьет вкусный соленый ветерок. Мы пели песни, ловили брызги, глазели по сторонам до тех пор, пока кто-то не крикнул: «Дельфины!»

Впереди из воды выпрыгивали черные, блестящие, остроносые туши. Дельфины играли. Говорят, их во всем Черном море сотни тысяч.

Неожиданно навстречу нам стремительно пронесся лыжник. Он держался за длинные лямки и, стоя на широких лыжах, быстро двигался вслед за глиссером. Вблизи гора Медведь стала Медведищем. Медвежий нос был из скал, стоявших в волнах.

Сейчас в Крыму стоят жаркие дни. Но здесь дуют постоянно днем и ночью приморские бризы. Днем с моря на сушу, а ночью, наоборот, с земли на море. Эти ежедневные ветры дают всем прохладу. Они же и помогли высоко в небо взмыть нашим бумажным змеям. Только я с Витькой не стал их клеить в виде прямоугольников. Из легких планочек мы связали нитками каркасы, оклеили их бумагой, покрасили, и в воздух взлетели орел с широко распластанными крыльями и большая рыба вроде дельфина. Хотя дельфины вовсе и не рыбы, а животные млекопитающие…

Снова получился перерыв в письме. А недавно побывали в Никитском ботаническом саду. Из всех растений нам особенно понравился скромный, быстрорастущий бамбук. Из него, оказывается, делают не только удочки для рыболовов. В южных странах, там, где всюду растет бамбук, из его толстых стволов строят здания, мосты, плоты, навесы, заборы, водопроводы. Из тонких палок плетут корзины, мастерят шторы, каркасы для вееров и зонтиков.

Но и это не все… Из него изготовляют музыкальные инструменты, посуду и бумагу. Кроме того, бамбуковые молодые побеги едят, а из семян пекут хлеб. И еще — из него добывают сахар и лекарства. Вот так злак! Это не злак, а универмаг!

Кстати, строением он схож с простой соломой. Поэтому он такой легкий и прочный. При виде бамбука у меня и Витьки руки зачесались. Так и захотелось что-нибудь из него смастерить.

А недавно мы усовершенствовали наш шароплав. Был он легкий, и сделать его нетрудно, но плохо то, что он возит одного седока. Теперь шароплав превратился в шароплот. Из трех стоек сперва связали треугольник, в середине которого наплели вдоль и поперек из веревок сетку.

Эта сетка — палуба будущего шароплота. Концы треугольника положили и прикрутили на мешки с шарами. Только шаров пришлось добавить еще несколько штук. Теперь на шароплот может сесть и свесить ноги не один рыбак, а несколько. Шароплот стал для нас вроде плавающего острова с пляжем. Пока Пуговкин сидел на носу острова и греб, я разлегся, как в гамаке, над волнами и загорал.

Так шароплав стал шароплотшаропляж! С шароплота удобно и ловить рыбу, и рисовать, и наблюдать подводную жизнь.

Чтобы можно было ясней рассматривать водоросли, крабов и рыбок, мы склеили из картона трубу с прозрачным дном из стекла. Картон, чтоб он не размокал, несколько раз хорошенько покрасили.

Опустишь такую трубу в воду и глядишь, как через стенку аквариума, в сине-зеленое подводное царство. Вот видишь, Пончик, мы и тут, у моря, не растерялись и продолжаем придумывать разные разности.

Недавно в лесу я и Витька неожиданно повстречались с голубой змейкой. Нам змея показалась огромным удавом.

А мы в ее глазах, вероятно, были ростом с великанов. Ведь у страха глаза велики. Вот почему мы и она с испуга тотчас, стремглав удрали в разные стороны.

А сколько мы за эти дни завели друзей и новых знакомств! Ведь тут живут ребята со всего света. И всем хорошо-прехорошо. Живем мы дружно и весело. И каждый день что- нибудь случается интересное, неожиданное. То на Пушкинской скале читаем звонкие пушкинские стихи о Черном море и о Гурзуфе. То мирное море вдруг разбушуется, и водяные горы начнут грозно ухать о берег. То карабкаемся, пугая прытких ящерок, на спину Медведь-горы и фотографируем «Миньками» пейзажи. То слушаем концерты самодеятельности. То в скалах около стен генуэзского замка потрескивает наш пионерский костер. А внизу под нами видна уютная чеховская бухточка. То в Артек прилетит с гор большой черный гриф. Он приручен ребятами, жившими до нас.

Его зовут, как и меня, Мишка. И Пуговкин шутит: «Редкое совпадение! И гора — Медведь, то есть Мишка, и птица — Мишка, и пионер — Мишка. И все трое рядом…»

Письмо третье

«Спасибо тебе, Пончик, за ответное письмо. Продолжаю бегло и неполно описывать наши счастливые артековские дни.

Я уже писал, что мы с Витькой чуть не разорвались на части от желания посещать разом все кружки станции юнтехов. Но пока чаще других бываем в столярном. Как-то раз Пуговкин заявил:

— Давай обзаведемся тузиком!

— Да, только тут нам песика в Артеке не хватает, — ответил я.

— Не о собачке речь, а о лодке, — сказал Витька. — Помнишь наших тузиков из листа волшебной тетради? Есть такая хитрая конструкция, — что ни фанерный лист, то лодка! Да какая! Грузоподъемность две сотни килограммов. Сколотить ее можно за несколько часов, и плыви, мой челн, по воле волн!

Склеим сначала модельку из бумаги — и за работу.

Как говорят, сказано — сделано… Отрезали мы с ним от листа фанеры два треугольника. Они нам пригодились для кормы. Затем набили в трех местах, чтобы укрепить на сгибе фанеру, жестяные полукруги. Выстрогали брусы: кормовой и носовой. А пока строгали, фанера у нас лежала, обложенная мокрой бумагой вдоль будущих изгибов.

К двум брусьям фанеру, согнув ее, приколотили мелкими гвоздями. Сзади пристроили корму из отрезанных треугольников. Обили реечкой борта, все прошпаклевали, покрасили, и лодка была готова.

Да, забыл сказать, на носу у нас торчала голова собаки с глазами из пуговиц. На то он и тузик. А весло сделали, как для байдарки. Сбоку борта прибили буквы «Артек». А на втором тузике на носу сделали голову чайки. И когда тузики плавали вдоль берега, все отдыхающие, заслонив ладонью глаза, старались разглядеть нашу флотилию.