Через четыре года Перек опубликует еще один образец жесткого формального «насилия» над языком – буйную «эротическую фантазию» «Преведенее» («Les Revenеntes», 1972), которая не только полностью восстанавливает в правах ранее дискриминированную букву «е», но даже делает ее единственной гласной.

В 1970-е годы параллельно с экспериментами в прозе и поэзии Перек продолжает работать над серией автобиографических книг, в которых описание и перечисление, строящиеся каждый раз по определенному, заранее заданному принципу, являются своеобразным средством воссоздания утраченного прошлого, восстановлением индивидуальной и коллективной памяти: «Темная лавочка»[12], «Просто пространства»[13], «Попытка исчерпывающего описания одного парижского места», «Я вспоминаю» и очерк «Места побега», по которому сам снимает одноименный короткометражный фильм. В 1975 году выходит роман «W, или Воспоминание детства»[14], в котором сухая и скупая на эффекты автобиографическая история сироты – жертвы геноцида поразительным образом срастается с красочной фиктивной историей о вымышленном острове W, которая может прочитываться как одна из самых страшных антиутопий XX века.

С 1976 года Перек ведет рубрику кроссвордов для еженедельного журнала «Лё Пуан», а после публикации отмеченного престижной премией Медичи романа «Жизнь способ употребления»[15] (1978), работа над которым длилась почти десять лет, оставляет научно-исследовательскую работу и полностью посвящает себя литературе. Ничуть не преувеличивая, можно сказать, что «Жизнь способ употребления» – одно из самых значительных произведений французской литературы второй половины ХХ века. Это книга-головоломка, постоянно играющая с читателем и буквально нашпигованная литературными аллюзиями, цитатами и заимствованиями; это «роман-энциклопедия», который можно читать в обычном порядке, наугад или выборочно – по сюжетам, темам, персонажам; это роман из многих романов, заключающий в себе целый мир и повествующий о судьбах людей и вещей, которые населяют сто помещений одного парижского здания.

В 1979 году выходит «Кунсткамера»[16], где читателю предлагается проследить за головокружительной «историей одной картины», включающей сотни других картин (и их историй), и ознакомиться с запутанным механизмом фальсифицированной фальсификации[17]. В начале восьмидесятых Перек пишет книгу об американском иммиграционном приемнике-распределителе «Рассказы об Эллис-Айленде»[18] (она послужит основой для создания одноименного документального фильма), театральные пьесы «Сектор Пармантье» и «Увеличение»[19], а также сборник философско-социологических статей «Думать / Классифицировать»[20].

Размышляя об истоках своего творчества, Перек связывает написанные им книги «с четырьмя различными областями, с четырьмя способами постижения, которые, возможно, в конце концов ставят один и тот же вопрос, но задают его по-разному»[21] в зависимости от установки на определенный вид литературной работы. Он сравнивает себя с крестьянином, обрабатывающим одновременно четыре разных поля. Первое из них, «социологическое», является отправной точкой для таких текстов, как «Вещи», «Просто пространства», «Попытка описания некоторых парижских мест». Второе, «автобиографическое», лежит в основе «W, или Воспоминаний детства», «Темной лавочки», «Я помню» и некоторых других. Третье, «игровое», Перек связывает со своей склонностью к литературным ограничениям, рекордам, «гаммам», а также с участием в деятельности УЛИПО: составление палиндромов, липограмм, панграмм, анаграмм, изограмм, акростихов, кроссвордов и т. д. Четвертое, «романтическое», выявляет пристрастие автора к приключениям и перипетиям, желание «писать книги, которые читались бы с упоением, запоем, лежа на животе».

«Это распределение, – пишет Перек, – несколько произвольно, оно могло бы быть менее категоричным: наверное, ни в одной книге мне не удалось избежать некоей автобиографической маркировки (например, в главе, над которой я работаю, скрыт намек на событие, происшедшее в этот же день); ни одна моя книга не обходится и без того, чтобы я не обратился – пусть даже чисто символически – к тем или иным ограничениям и структурам УЛИПО, даже если вышеупомянутые структуры и ограничения меня совершенно ни в чем не ограничивают.

За этими четырьмя полюсами, определяющими четыре горизонта моей работы, – окружающий меня мир, моя собственная история, язык, вымысел, – мои писательские устремления, как мне представляется, могли бы свестись к следующей установке: пройти всю современную литературу, причем без ощущения, что идешь в обратную сторону и шагаешь по своим собственным следам, а еще написать все, что сегодняшний человек способен написать: книги толстые и тонкие, романы и поэмы, драмы, оперные либретто, детективы, романы-приключения, фантастические романы, сериалы, книги для детей…

Мне всегда неловко говорить о своей работе абстрактно, теоретически; даже если то, что я делаю, кажется результатом уже давно продуманной программы, давно задуманного проекта, мне кажется, что я обретаю – и испытываю – свое движение по ходу и на ходу: последовательность моих книг рождает во мне порой успокаивающее, порой неспокойное ощущение (поскольку оно всегда связано с „книгой грядущей“, с незавершенностью, указывающей на невысказываемость, к чему, впрочем, безнадежно сводится всякое желание писать); ощущение того, что они проходят путь, ограничивают пространство, отмечают маршрут на ощупь, описывают пункт за пунктом все стадии поисков, относительно которых я не смог бы ответить „зачем“, но могу лишь пояснить „как“. Я смутно чувствую, что написанные мною книги, обретая свой смысл, вписываются в общее представление о литературе, которое у меня складывается, но я, кажется, никогда не сумею зафиксировать это представление в точности; оно для меня – нечто запредельное письму, нечто вопрошающее „почему я пишу“, на которое я способен ответить лишь тем, что пишу, беспрестанно откладывая тот самый миг, когда – при прерывании письма – картина станет зримой подобно неизбежно разгаданной головоломке»[22].

Неутомимый экспериментатор, смелый реформатор литературы, автор культовых книг, переведенных на многие языки мира, Жорж Перек умер в 1982 году в Париже. Согласно воле покойного, урна с прахом была захоронена на кладбище Пер-Лашез, недалеко от улицы Вилен, где писатель провел свои первые детские годы.

В 1984 году именем Перека была названа планета № 2817 (1982UJ).