— «Мистер Смит» навевает на меня мысли о старости, — сказал Закери с усмешкой. — Когда зовут по имени, молодеешь на глазах. Надеюсь, возражений нет?

Тэсс хотелось бросить ему в лицо, что никому нет дела до того, возражает она или нет, но оставалось лишь с зубовным скрежетом ответить:

— Нисколько.

— Поспешим! Не будем мешать маме.

Закери увлек мальчика к двери, не преминув бросить через плечо взгляд, который огнем обжег Тэсс. Она порывисто отвернулась и застыла в неестественной позе, пока не услышала стук закрывшейся двери. Только тогда она дала волю гневным мыслям: нет уж, с ней у него этот номер не пройдет, она не станет есть из его рук, как Уэсли! Но это были всего лишь слова, так как, куда бы Тэсс ни повернулась, везде она видела знаки присутствия Закери где-то рядом, как ниточки, ведущие от него к ее семье. Понемногу начинало казаться, что узы эти воистину нерушимы.

Взгляд снова потянулся к неубранной постели, картина сплетающихся тел вернулась, и Тэсс спросила себя, так ли уж она жаждет разорвать эти узы. Внезапный звон в ушах напомнил, что она снова затаила дыхание. Это становилось невыносимым!

Ей вдруг вспомнилось детство. После смерти матери отец не надолго задержался в семье, он отправился строить личную жизнь, оставив дочь на попечение бабушки. К старой боли добавилась горечь и обида недавнего времени, когда она вторично была брошена, на этот раз с детьми. Обе раны так до конца и не зарубцевались, порой кровоточили, поэтому она так упорно отвергала всякие знаки внимания Закери — из страха, что не вынесет новой потери. К тому времени как остывающая вода приняла Тэсс в свою душистую глубину, она укрепилась в решении впредь не доверяться никому.

Машина остановилась у бордюра, и мотор разразился хриплыми кашляющими звуками. Тэсс не удержалась от гримасы: не было никаких шансов добраться до Оклахомы на этой развалюхе, а между тем до командировки оставалась неделя.

Шон уже выбрался наружу, и Кэти возилась на сиденье, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. Тэсс с тяжким вздохом помогла ей освободиться от ремня, при этом отметив, что кроссовки у дочери надеты не на ту ногу. Не дав ей и рта раскрыть, Кэти выскочила из машины.

— Тайфун, буран, ураган! — пробормотала Тэсс, снова вздыхая. — Хотелось бы мне иметь хоть половину детской энергии!

Первым, что она увидела, был хозяин дома на ступеньках веранды с Эмили на руках. Тэсс не сразу нашла в себе силы сдвинуться с места, словно один взгляд на это воплощение мужественности и отцовства превратил ее в соляной столп. Сам Закери, казалось, не имел ни малейшего представления о том, какое зрелище собой являет — как, впрочем, и о силе своей воли, буквально сметающей на пути все препятствия. Если кого и стоило сравнить с ураганом, так это его.

Все, к чему прикасался Закери, с этой минуты несло на себе его печать. Тэсс вспомнила поцелуи, с которыми, сама того не желая, отдала ему часть своей души. Одна мысль о нем выбивала ее из колеи. Если бы можно было спастись бегством, она бы так и сделала, поскольку невыразимо сожалела о принятом приглашении. Она почти утратила волю к сопротивлению и власть над своими чувствами — как же тогда держать на расстоянии человека, будившего такой мощный отклик?!

Однако ничего не оставалось делать, как войти в калитку. Закери улыбался Тэсс, при этом нашептывая что-то на ухо дочери, которая со смехом вертелась у него на руках.

— Поставь! Играть!

— Потерпи, тыквочка. Через пару минут все тебе будет.

Он поудобнее усадил дочь на руках и слегка покачал вверх-вниз. Это вызвало новый взрыв веселья и просьбу:

— Качать! Качать!

— Дети уже за домом, — обратился Закери к Тэсс, спускаясь с крыльца. — Я что-то не вижу бабушки Кайм.

— Она решила остаться дома, чтобы насладиться редким моментом тишины. Когда мы уходили, она уже сидела у телевизора с готовым ужином, разогретым в микроволновке.

— Как благоразумно с ее стороны! — засмеялся Закери, в то время как Эмили теребила и дергала его за волосы.

На заднем дворе тоже не скучали. Тэсс нашла своего старшего сына привязанным к дереву: оказывается, мальчишки затеяли игру в пиратов, и ему выпала участь пленника. Кэти изображала звуки канонады во всю силу своих легких, то есть так громко, что бабушка Кайм наверняка могла слышать ее за четыре квартала. Что ж, по крайней мере она переобула кроссовки, утешила себя Тэсс, а вслух сказала:

— Пожалуй, я завидую бабушке.

— Нам еще повезло, — заметил Закери, опуская дочь на землю (как и следовало ожидать, она тотчас устремилась к Кэти). — Вот если бы тут был Брюс, нам всем бы не поздоровилось!

— Если соскучимся, я всегда могу за ним съездить.

— И речи быть не может. Если ты ускользнешь, то больше не появишься.

Тэсс отшатнулась, словно слова Закери больно ужалили ее.

— Я никогда не брошу своих близких!

Она произнесла это резко, почти зло и отвернулась, но тут же сообразила, что замечание Закери было не словесной колючкой, а всего-навсего шуткой. Она снова попала впросак, но уж слишком недавно в памяти заново прошли самые горькие события ее жизни.

Мужские руки легли на плечи и начали мягко их поглаживать. Тэсс приняла ласку, которую надо бы было отвергнуть, если следовать твердому решению сохранять дистанцию.

— Ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы не обижаться на каждое слово.

Тэсс повернулась и заглянула в светлую — такую ясную и притягательную — глубину его глаз. Ей показалось, что там таится укор, но выражение тотчас сменилось обычным спокойствием.

— Прости, — сказала она, повинуясь внутреннему порыву. — Я была не права.

— Не давай прошлому такой власти. Получается, что Брэд и теперь командует тобой.

— Как насчет ужина? — спросила Тэсс, уклоняясь от разговора.

— Что? — Закери не сразу сумел сориентироваться, потом обратил взгляд к жаровне: — Ах да, хот-доги и бифштексы!

— Слово «бифштекс» лучше сочетается со словом «омары».

— Их сложно готовить, да и дети измучают вопросами.

— И верно! Я уже слышу, как Кэти спрашивает, почему бедных омаров варят живьем и не плачут ли они в кипящей воде!

— Вот-вот, и я о том же.

С минуту длилось молчание, причем у Тэсс было такое чувство, что она стоит опасно близко к углям, над которыми жарилось мясо. На деле жар, разумеется, исходил от Закери. Руки его по-прежнему лежали у нее на плечах, бедра прижимались к ее бедрам, что было особенно заметно теперь, когда он отклонился, чтобы заглянуть ей в лицо. Тэсс и упивалась исходящей от него чувственной энергией, и негодовала на нее, буквально чувствуя, как растворяется в ней. Скоро она утратила всякое представление об окружающем.

— Нам бы нужно было пригласить к детям приходящую няню, оставить с ней всех пятерых в твоем доме, а самим насладиться тихим ужином вдвоем, — тихо произнес Закери, убирая с ее лба волосы и касаясь его губами.

Со стороны Тэсс это было бы крайне неосторожно. В ней снова шла борьба, которая ничуть ей не нравилась, но которая была неизбежна в присутствии этого мужчины. Куда проще было бы оттолкнуть его раз и навсегда.

— Как по-твоему, еще не поздно так поступить? — продолжал он, опуская взгляд на ее губы.

— Поздно! — тут же сказала Тэсс, судорожно сглотнув.

Как ей хотелось, чтобы эти губы, резко очерченные и в то же время полные, приблизились и прижались к ее губам!

— Папа!

Это был голос Ланса. Он ворвался в туман, окутавший сознание Тэсс, и заставил ее вернуться к действительности. Мысль о том, что рядом дети, довершила отрезвление.

— Пап, посмотри, что делается!

Закери бросился к жаровне и плеснул на нее воды из ведерка. Из-под решетки клубами повалил дым.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против слегка обугленных бифштексов?

— Слегка ли?

Тэсс засмеялась, но смех вышел отрывистым, так как ее трясло.

— Ну, это я немного преуменьшил, чтобы не слишком напугать. — Закери повернул куски мяса, и ее взору открылась почерневшая нижняя сторона. — Может, принесешь гарнир? Хорошо хоть, картошка и зелень не пострадали.