В час дня жара становится невыносимой. Горячий воздух плывет над землей, колышется, искажая очертания предметов. Кажется, его, воздух, можно пощупать руками — сжать в кулак, и он полезет горячей массой меж пальцев — до такой степени он плотен. Им не дышишь, его откусываешь кусками, словно студень.

Дальше идти бессмысленно. За каждый километр, который дается в три раза тяжелей, чем утренний, придется расплачиваться двойной пайкой воды, что недопустимо.

Мы встаем в ложбине между барханами, растягиваем меж велосипедов, составленных козлами, противосолнечный тент. Как жаль, что тент не может отдавать ночью тепло, впитанное во время полуденных привалов! Мы лежим в тени тента, убеждая себя, что это отдых. Пьем микроскопическими глотками кипящий зеленый чай. Только такой, обжигающий язык, чай способен в малых количествах притупить чувство жажды. Теплый чай — та же вода, которая не утоляет жажду.

Несмотря на хроническое недосыпание, уснуть невозможно. Скептики могут проверить мое утверждение, засунув голову в духовку включенной газовой плиты. Такой сон хуже работы. Минуты тянутся бесконечно...

Нам, надо признать, еще везет: столбик термометра не поднимался выше 43°С. В велопереходе через Каракумы он дотягивался до 50-градусной отметки. Подумать жутко! Лучше вспоминать холод, снег, метели, зимние ночевки в снежных ямах и пещерах, крошащиеся блоки, вырезанные пилой-ножовкой из снежного наста...

— Выйдем к людям — выпью разом, не отрываясь, трехлитровую банку яблочного сока,— обещает Саша Мурыгин.

Он выпьет. Сам не осилит, мы поможем. Добраться бы только до этого сока. Пока любой из нас будет безумно рад лишнему глотку чая.

Ночь не приносит долгожданного отдыха. Температура быстро проскакивает комфортные 20 градусов, сползает к пятиградусной отметке. Мы дрожим, лежа в песке, кутаемся в тонкий, негреющий тент. Больше у нас ничего нет. Единственное одеяло, взятое в путешествие, осталось у ребят: весь груз забрала вода. Наши тела зажаты между двух температурных полюсов: суточный перепад температур достигает почти 40 градусов.

Мы долго ворочаемся, ворчим, вжимаемся друг в друга, пытаемся окружиться теплом, которого так много было днем и так не хватает сейчас. Тело болит и ноет каждой мышцей. Кажется, уснуть будет невозможно. Но мы засыпаем, потому что сон зависит от количества проделанной за день работы. Мы спим, и нам опять снится вода.

Зазвенел будильник. Он стоял на песчаном бархане посреди пустыни Кызылкумы. По привычке я хотел заглушить трезвон метким броском подушки, но где ее взять, когда спишь на земле правым ухом на собственных кедах? Надо вставать, идти за дровами...

Ладить костер в пустыне одно удовольствие. Сухие узловатые ветви саксаула горят, словно обсыпаны порохом, жарко и почти без дыма. Тепло и свет разгорающегося костра отгоняют прочь мрак и холод ночи. Мы сидим в световой полусфере, вкушаем последние капли зеленого чая и последние минуты покоя. Остальные часы сегодняшних суток будут наполнены лишь изматывающей работой.

Саша Мурыгин тщательно отжимает ложкой заварку, добывая дополнительные граммы чая.

Мы еще не знали, что в полдень выйдем к чабанам, а еще через четыре дня благополучно завершим маршрут в городе Казалинске.

1200 километров по асфальту для тренированного велосипедиста немного, 4—5 дней пути. 1200 километров через три пустыни — много и для велосипеда, и для его седока. 16 ходовых суток, наполненных жарой, песком, болью перетруженных мышц, отчаянием, надеждой. 16 суток работы, именуемой в отчетах «Велопереходом по пустыням Средней Азии».

А. Ильичев

Кызылкумы — Челябинск

Испытание пустыней

Многие ныне ощущают настоятельную потребность испытать себя природой — морем, горами, пустыней, льдами — и отправляются в дальние походы на лыжах и байдарках, пешком и на велосипедах, на яхтах и собаках. Чем труднее — тем лучше, и желательно, чтобы это было впервые: первым достичь, первым подняться, первым преодолеть.

Однако в последние годы экспедиции все чаще ставят перед собой не только чисто спортивные цели, но и стремятся решить полезные и важные для человека вопросы: как ведет себя организм в тех или иных экстремальных природных условиях, когда действующие на людей природные факторы сочетаются с огромным физическим и психическим напряжением. Не случайно такие экспедиции называются научно-спортивными.

...17 июля 1984 года из Ташауза вышла экспедиция под названием «Человек и пустыня» — группа алмаатинцев под руководством врача Николая Кондратенко. Шли по ночам, преодолевая за переход 25—30 километров, захватывая прохладные утренние и вечерние часы. Днем они прекращали переход и укрывались в тени четырехслойного бязевого тента, обшитого сверху металлизированным капроном. Под тентом было тоже жарко и душно, но все-таки это была тень. Норма воды ограничивалась 7,5 литра в сутки. В общем этого почти хватало на путь от колодца до колодца, тщательно разведанных и нанесенных на карту штурманом экспедиции Э. Балем. На 21-й день пути за барханами показались крыши Бахардена. Путь через пески длиной 550 километров был завершен. Путешественники похудели, некоторые на 4—5 килограммов, осунулись, но сохранили бодрость и, главное, высокую работоспособность. Успех экспедиции обеспечила тщательная, продуманная многомесячная физическая тренировка, оптимальный режим переходов и, конечно, волевые качества участников, их дружба. В течение всего маршрута группу время от времени всесторонне обследовали научные сотрудники Института физиологии и экспериментальной патологии аридной зоны АН Туркменской ССР и Института медико-биологических проблем Министерства здравоохранения СССР. Таким образом удалось проследить изменения состояния организма человека на протяжении всего перехода.

Почему именно программа «Человек и пустыня» заинтересовала специалистов-медиков?

Пустыни — один из сложнейших регионов планеты. В нашей стране они занимают огромную территорию — около 500 миллионов гектаров. Их недра богаты нефтью и газом, углем, цветными металлами, фосфатами, минеральными солями. Из года в год тысячи людей различных специальностей — геологи и нефтяники, мелиораторы и строители, изыскатели и животноводы работают в пустыне. Ослепительное солнце раскаляет здесь почву до 70—80 градусов. В тени столбик ртути нередко поднимается к отметке 50°. Знойные пыльные ветры иссушают все живое. Но главная трудность — недостаток воды. Водоисточники редки и ненадежны, а осадков выпадает всего 20—200 миллиметров в год.

Нелегко человеку в пустыне. Его организм непрерывно подвергается воздействию тепла. Оно поступает с разящими лучами солнца и знойным дыханием ветра, с излучением, отраженным от неба и почвы, от дышащих жаром барханов. При температуре воздуха 43 градуса организм получает за час около 300 килокалорий тепла. Чтобы не перегреться, сохранить необходимое постоянство внутренней среды, так называемый гомеостаз, организм включает на полную мощность свою систему терморегуляции. Специалисты разрабатывают наиболее выгодные режимы водопотребления, питания, труда, отдыха человека в пустыне с целью сохранить его физическую и психическую активность, а для этого им надо как можно глубже изучить процессы, происходящие в организме под воздействием высокой температуры окружающей среды.

Неоднократно ученые проводили разносторонние многосуточные исследования состояния организма людей в условиях автономного существования в пустыне, варьируя суточные нормы воды, питания, режима поведения, оценивая средства защиты от воздействия тепла, изучая методы добывания воды из песка и растений с помощью солнечных конденсаторов. Однако большинство экспериментов проводилось в условиях ограниченной физической деятельности человека. Поэтому особый интерес представляют исследования в условиях активной физической работы, при длительных переходах.