Обнаженные, они прижались друг к другу и рухнули на парчовый диван, не задумываясь о стоимости ткани под ними. Он целовал ее шею и мягкий изгиб плеча. Она целовала его грудь и твердые бугры бицепсов. Однако увертюра длилась всего лишь несколько жарких мгновений. Ариэль с шумом выдохнула и приподнялась, предлагая себя. Он с хрипом поместился между ее бедер. Молнией промелькнул момент осторожных проб, мягкого растягивания, и наконец они соединились.

Она застонала.

Он застонал.

И они начали двигаться. Жестко и быстро. Первобытно. Мощно. Неудержимо. Мышцы напряглись. Нервы звенели. Они скатились с дивана на покрытый ковром пол – в дикой потребности быть ближе. И еще ближе.

Они достигли оргазма внезапно, почти одновременно, взорвались, разлетелись тысячами осколков эмоций и страсти.

Тело Ариэль изогнулось в неудержимом порыве экстаза. Спина выгнулась дугой, она уперлась пятками в ковер, толкая таз вперед в безумном усилии погрузить Зика в себя еще глубже.

А он ревел, как раненый зверь. Все мышцы его рук, плеч и груди вздулись и напряглись от невыразимого удовольствия. Его бедра вдавливали ее в ковер. Казалось, это будет продолжаться… продолжаться… и продолжаться. Но вот Зик, опустошенный, рухнул рядом с Ариэль. Его руки обвились вокруг ее стройной талии. Она погладила его. Зик приподнял голову и, улыбнувшись, прошептал:

– Я всегда говорил, что лучше, когда любишь.

На какой-то момент ее словно отбросило назад во времени.

Внезапно все стало как двадцать пять лет назад. И она – восемнадцатилетняя, отчаянно влюбленная девочка, впервые слышащая этот слегка хриплый шепот. На какой-то миг – лишь на сладкий, бесконечно сладкий миг – Ариэль позволила себе полностью поверить в это. Позволила предаться фантазии, что он и сам верит в нежные слова любви.

Но она понимала: этот миг не может длиться вечно.

– Так у меня не было ни с кем. – Голос Зика слегка дрожал. – За все эти годы мне ни с кем не было так хорошо, – повторил он, и Ариэль была готова поверить этим милым, бессмысленным словам любви, которые, она знала, он шептал сотни раз многим женщинам.

– Решил прибегнуть к сладкой лжи? – с известной долей коварства спросила она.

– Ты думаешь, я лгу тебе? – Зик приподнял голову, чтобы посмотреть на нее.

– Ну, может, и не совсем лжешь… Но это и не совсем правда… Просто слова под настроение. Постельные разговоры…

– Постельные разговоры? Ты считаешь, что это всего лишь постельные разговоры?

– А разве нет?

Зик долго, не отрываясь, смотрел на нее. Она ему не верит!

– Я люблю тебя, Ариэль! – горячо произнес он. – Этого я никогда не говорил ни одной женщине. Никогда.

Она молча глядела на него блестящими от слез неверящими глазами.

– О, Боже, Ариэль, ты плачешь? Но почему? Милая, прости, я не хотел тебя обидеть…

– Я ненавижу это, – пробормотала она, вытирая слезы.

– Что ты ненавидишь?

– Плакать. Терять контроль. Раскисать. – Она посмотрела на него. – И я прекрасно справлялась с этим столько лет. У меня были Кэмерон и моя работа. Интересная жизнь в обществе. И все было под полным контролем. А потом вернулся ты и… – Ариэль беспомощно развела руками, – …и я снова влюбилась в тебя, и все пошло прахом.

– Ариэль, – проговорил Зик, и блаженная улыбка расцвела на его лице. Он выглядел так, словно выиграл «Оскара».

– Нет, не надо. – Она уперлась кулаками в его грудь, не давая обнять себя. – Не надо.

– Но ты любишь меня. Ты только что сказала. И я люблю тебя.

– Любви недостаточно. Было недостаточно тогда и недостаточно сейчас.

– Тогда, может быть, да, – согласился он, – но сейчас все по-другому Потому что мы другие.

Ариэль покачала головой.

– Я не хочу влюбляться в тебя, Зик. Не могу позволить себе этого. Снова.

– Ты уже влюблена в меня.

– Тогда придется преодолеть.

– Ты сможешь?

– Да, смогу. – Она повернулась к разбросанной одежде в поисках чего-нибудь, чтобы прикрыть себя. Первой попалась его рубашка, и она начала надевать ее. – Я не вынесу этого снова, Зик. Не вынесу еще одного предательства. Не вынесу, – повторила она, борясь с запутавшимися рукавами. – Это слишком больно.

– Не одной тебе было больно. Не одну тебя предали.

Ее глаза расширились от несправедливости упрека.

– Я не предавала тебя! Никогда.

– Ты предпочла мне свою мать и свою карьеру.

Ее руки сжались в кулаки.

– Только после того, как обнаружила тебя в постели с другой женщиной.

– Но у меня ничего не было с той женщиной! Я даже не знал ее…

– А множество других? – взорвалась она, не в силах сдержать гнев. Он посмотрел на нее долгим взглядом.

– Никого не было… не было с того дня, как я встретил тебя. Была лишь ты.

– И помощница режиссера, и парикмахерши, и гримерши, и официантки в кафетерии, и…

– О чем ты, черт возьми, говоришь?

– О тебе! О тебе и твоем гареме.

– Моем гареме?

– О твоих легионах обожаемых женщин. О тех, которые ловят каждое твое слово, падают в обморок от одного твоего взгляда. Об официантках, секретаршах, ассистентках режиссеров, о твоих партнершах по фильмам. О Холли Ниле, наконец, – она назвала вторую бывшую жену Зика. – И еще о той итальянской графине, которая жила в твоей нью-йоркской квартире в прошлом году. О даме, которая баллотировалась в Конгресс и проиграла выборы из-за слухов, что вы использовали ее офис не только для бесед о цензуре. О манекенщице, которая рассказала бульварной прессе все о твоем вкусе в области дамского белья. О той женщине, которая…

– Да остановись ты! – воскликнул Зик, пораженный ее осведомленностью в его личной жизни. Во всяком случае, в изложении бульварной прессы. Он бы умер от истощения, если бы действительно спал со всеми этими женщинами!.. – Ты просто ревнуешь…

– Нет, – уныло произнесла Ариэль, видя, что он неверно ее понял, – я не ревную. Я боюсь.

– Боишься? Чего?

– Тебя и твоей ненасытной потребности в женщинах. – Мне не нужны женщины. Мне нужна одна женщина. Ты. – А мне нужна безопасность. Мне нужно знать, что мужчина, которого я люблю, будет верен, что я могу ему доверять. Тебе я доверять не могу. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – И не могла.

Зику потребовалось время, чтобы справиться с нахлынувшей волной гнева, вызванного ее словами.

– Я никогда не обманывал тебя, Ариэль, – произнес он, когда смог говорить спокойно. – Ты была моей женой, носила моего ребенка, и я поклялся хранить верность. – Зик грустно улыбнулся и поправил упавший на ее щеку локон, как делал это раньше, когда ее волосы опускались до пояса. – Я хранил надежду, что ты передумаешь и решишь создать настоящую семью, и я не мог допустить, чтобы что-то встало на этом пути, особенно женщина, которая все равно не могла бы сравниться с тобой. И сейчас никто не может.

– Зик, минуло двадцать пять лет! К тому же, мне кажется, мы не знаем друг друга, да и раньше не знали…

– Так давай узнаем! – с внезапной легкостью предложил он.

– Что, начнем со свиданий?

– Прекрасно! А почему бы и нет? Как насчет завтрашнего ленча?

– Согласна. Только где-нибудь в тихом месте: не хочу давать пищу для сплетен, особенно за неделю до свадьбы Кэмерон.

– А ей мы скажем?

– Думаю, пока нет. Было бы несправедливо обмануть ее.

Зик кивнул, соглашаясь: лучше им проверить себя.

– Я знаю подходящее место для нашего первого свидания. Там уютно и очень тихо, приходи. – И он назвал Ариэль адрес.

– А тут мило! – прокомментировала она, когда они на следующий день вошли в бар, стены которого украшали киноафиши двадцатых и тридцатых годов. – И весьма уединенно, – пробормотал Зик, оглядываясь вокруг. – О, мистер Блэкстоун! – воскликнула одна из официанток и поспешила к ним.

– На самом деле меня зовут Смит – Зик надвинул на глаза бейсболку и втянул голову в плечи, подражая полицейскому из плохого боевика. – Джон Смит. А это – моя ищейка. – Он указал на Ариэль, спрятавшуюся за огромными солнцезащитными очками, скрывавшими половину лица.