– Она не ошиблась?

Хочет ли она стать другом бывшему мужу? – подумала Ариэль. Между ними столько лет разлуки! И столько пережито всего!..

– Слишком много несчастий между нами, – сказала она наконец.

– Но много и счастья, – возразил он.

Ариэль вздохнула. Зик прав. Вопреки всему, что случилось позже, она по-прежнему вспоминала то короткое лето как самое счастливое время своей жизни. Так хорошо ей не было больше никогда!..

Даже когда появилась Кэмерон.

Разве мог ребенок восполнить его предательство?

– Ариэль? – проговорил Зик, когда молчание затянулось.

Она снова вздохнула.

– Мы оба знаем, что нам нужно прийти к какому-то взаимопониманию, как-то смириться с прошлым. Ради Кэмерон, если не ради нас самих. Я еще не знаю как.

– Мы можем заехать куда-нибудь и поговорить.

– Куда, например?

– Скажем, к «Джимми», – предложил он, назвав модное заведение неподалеку от ее особняка.

– Ради Бога, нет. Едва мы сядем там, завтра газеты сообщат о великом примирении и начнут предсказывать двойную свадьбу.

– Тогда, может, заедем в какой-нибудь тихий и малопосещаемый бар или ко мне?..

– К тебе? – Тревога схватила ее за горло. – Ты имеешь в виду дом в Малибу?

Зик покачал головой.

– Да нет, он еще ремонтируется. Сейчас я живу в Крепости холостяков. – В Крепости холостяков? – Ариэль почувствовала, как ее сердце подскочило вверх. – В той самой Крепости холостяков, где мы…

– Ага, даже в той же квартире. – Зик мельком взглянул на нее. – И представь себе, здание находится в лучшем состоянии, чем двадцать пять лет назад…

– Неужели? – ледяным тоном поинтересовалась она.

Зик вздохнул и провел рукой по волосам.

– Послушай, Ариэль, не хочешь заезжать ко мне, не надо. Но что за резон…

– Черт возьми, Зик, у тебя прежние дурацкие шутки! – взорвалась она, не в силах более сдерживать гнев. – Дурацкие шутки? – Он с удивлением посмотрел на нее.

– Не думаешь ли ты, что, если заманишь меня туда, я настолько предамся воспоминаниям, что позволю совратить меня снова? Ты этого хочешь?

– Совратить? Тебя? – (О Боже, откуда женщины все знают?!) – Ариэль, я…

– Нет, позволь уж мне сказать, Зик Блэкстоун! – Она решительно развернулась лицом к нему, так, что вырез ее шелкового жакета слегка приоткрылся. – У меня остались самые кошмарные воспоминания об этой третьесортной ночлежке… Воспоминания о муках, предательстве и головной боли. Не представляю, как ты мог, говоря о дружбе и взаимопонимании, тут же предложить поехать в это ужасное место!..

– Прости, не подумал, – дал задний ход Зик, старательно отводя глаза от выглянувшего края лифчика Аризль. Она по-прежнему носит белое кружевное белье! – Совершенно неразумно было предлагать это. Я просто подумал… Черт, даже и не знаю, что я подумал!

Однако в душе-то он, конечно, знал. О Крепости холостяков остались не только дурные воспоминания, но и хорошие тоже. А если точнее – самые сладкие. И он подумал, что, оказавшись там, Ариэль вспомнит об этом. Следовательно, дальше им будет легче достичь взаимопонимания… Но еще… Да! Он подумал о желанной близости с ней. Эти мысли всегда бередили его душу, когда он смотрел на Ариэль. Может быть, приятные воспоминания и возникшее между ними взаимопонимание сослужат им в этом добрую службу. Неужели он совсем не интересует Ариэль как мужчина?

Она бросила на него раздраженный взгляд и отвернулась, поправляя костюм.

А потом, после паузы, сказала:

– Лучше отвези меня домой.

Вот так – коротко и ясно.

Опять взяла себя под контроль! – зло подумал Зик. Непоколебимый, недосягаемый фасад богини снова прочно встал на место. Но в этот раз я его порушу, поклялся он.

– Я совсем не хотел сердить тебя, просто у меня о Крепости холостяков осталось много хороших воспоминаний, – начал он извиняющимся тоном, – и я решил… Ну, в общем, может, у тебя тоже сохранилось нечто подобное.

– Нет, не сохранилось, – произнесла Ариэль тоном, дающим понять, что данная тема разговора закрыта.

Дальше до ее дома ехали молча. Зик мысленно вырабатывал план дальнейшей осады Ариэль.

– Очень мило, что ты согласился подвезти меня, – вежливо произнесла она, нажимая на ручку дверцы, когда машина остановилась у ее роскошного особняка. – Провожать не надо, я сама найду дорогу. – Она торопливо захлопнула дверцу. Но Зик был уже рядом. Они прошли к дому и остановились на кирпичных ступенях перед входной дверью. Ариэль открыла свою изящную сумочку и достала ключи. Затем слегка дрожащей рукой вставила ключ в замочную скважину и набрала код отключения сигнализации.

– Спокойной ночи, Зик, – отстранение бросила она, не потрудившись даже взглянуть на него.

– Я зайду.

– Нет.

– Да, – резко сказал он и толкнул тяжелую дубовую дверь, пропуская Ариэль вперед.

– Я вызову полицию, и тебя вышвырнут.

– Не побоишься огласки, Ариэль?

Она повернулась к нему – холодная, стройная и властная, в своем шикарном вечернем костюме от Ив Сен-Лорана, в туфельках из крокодиловой кожи на высоком каблуке, с изысканными бриллиантовыми сережками в ушах… Ее золотистые волосы уложены в хитроумную прическу, причем один локон как бы случайно из нее упал. Ледяное, бесстрастное лицо выражало раздражение и скуку. Но глаза… Они прямо-таки полыхали голубым огнем. Еще никогда Ариэль не выглядела такой невообразимо притягательной, подумал Зик. Губы его увлажнились от предвкушения.

– Ладно, заходи, – скупо выдавала она. – Только не думай, что твоя пещерная тактика будет иметь у меня успех.

– Ты собирался что-то обсудить, да? – Ариэль, не пытаясь скрыть раздражение, бросила свою сумочку в угол парчового дивана. – Давай говори, а то у меня рано утром деловая встреча, и я бы предпочла перед ней выспаться. – Разве ты не собиралась предложить мне сначала выпить?

– Нет.

Зик пожал плечами и подошел к хрустальным графинам, расставленным на серебряном подносе на вишневого цвета буфете. На узкой полочке над графинами стояли хрустальные бокалы.

– Выпьешь что-нибудь? – вежливо спросил он, наливая себе бурбон с содовой.

– Скотча. Неразведенного.

Ариэль прежних времен соглашалась только на бокал шампанского за ужином и то оставляла половину. Усмехаясь, Зик налил напитка на два пальца в тяжелый хрустальный бокал и подал его Ариэль. Взгляд его темных глаз дразнил ее, без всяких слов говоря, что он не верит, что она будет пить.

Но она снова удивила его.

Выхватив у него бокал, Ариэль одним глотком опрокинула в себя половину содержимого, затем поставила его – со стуком – на изящный столик у дивана и злобно посмотрела на Зика увлажнившимися от ожога едкой жидкостью глазами.

– Итак, мы выпили. Удовлетворен? Говори, что ты хотел сказать, и убирайся.

Зик слегка отхлебнул из своего бокала.

– Не могла бы ты объяснить, почему злишься?

– Ты ворвался в мой дом, неужели это недостаточная причина?

– Но ты злилась намного раньше. Фактически со встречи в офисе свадебных консультантов. Только не пойму, почему? – недоуменно произнес он. – Я ведь не досаждал тебе своим присутствием. Сколько лет мы не виделись? Три или четыре года? Последний раз – на выпуске Кэмерон из колледжа, помнишь? Но тогда мы не обмолвились ни словом. Скажи мне, Ариэль, почему ты так злишься? – Я не злюсь, – со вздохом произнесла она.

– Нет, злишься. Ты прямо кипишь от злости. У тебя внутри кипятильник, да, Ариэль? – поддразнил он. – Ты готова разорвать меня на части, не так ли?

Он поставил свой бокал на буфет и подошел ближе, протянув к ней руку. Ариэль отступила, явно избегая его прикосновения.

Зик быстро взял что-то со столика и, неожиданно схватив Ариэль за запястье, повернул ее руку ладонью вверх. Расцепив сжатые пальцы, он вдавил в ее ладонь что-то холодное, круглое и твердое.

Это был коллекционный хрустальный пресс для бумаг, с сапфирово-голубой ручкой с вкраплениями настоящего золота.