– Хорошо, я поищу, – она немного подумала и радостно сказала. – Ой! А я даже знаю, где это может быть.
– Договорились. Дальше. Вот тебе моя визитная карточка. Если вдруг, не приведи господи, с тобой случится что-то плохое… Обидит кто-нибудь, например… Немедленно, понимаешь, немедленно звони мне или приезжай. Поняла? Вне зависимости от того, найдешь ты что-нибудь или нет. Ясно? Если найдешь, то тут же позвони. Вот это, – я ткнула пальцем в визитку, – номер моего сотового, федеральный. Он у меня всегда с собой. Даже если я буду находиться в другом городе, ты легко сможешь со мной связаться. Для тебя звонок бесплатный. А у тебя дома телефон есть?
– Нет, у соседей только. У мамы папа с войны не вернулся, поэтому она в льготной очереди стоит, только там такие сложности… – она горестно махнула рукой. – Мы с соседями, конечно, дружим, но неудобно людей часто беспокоить, поэтому только в крайних случаях обращаемся.
– Все равно диктуй, и свой домашний адрес тоже, – потребовала я.
– Да зачем вам, Елена Васильевна? – растерялась она.
– На всякий случай. Вдруг мне потребуется срочно с тобой встретиться, – но, глядя на ее озадаченное лицо, я объяснила. – Ты что, собираешься всю жизнь в этом архиве проработать, на такой зарплате и с таким начальством? Я хочу кое с кем переговорить, и найдем мы тебе работу интересную, если хочешь, тоже в архиве, но с нормальными, человеческими условиями и совсем за другие деньги.
– Ага, – кивнула головой Ирочка и продиктовала мне телефон и адрес.
– Ну все, беги и помни, что я тебе сказала. В случае чего немедленно звони. А о нашем разговоре молчи. Поняла?
Ирочка снова мне покивала и скрылась в дверях, а я направилась к машине. «Господи! – думала я. – Какой же светлой душой должен обладать этот ребенок, чтобы сохранять оптимизм в этой колонии строгого режима». Мне навстречу шла распродавшая, наверное, все свои орешки женщина, у нее в руках был складной парусиновый стульчик и пластиковый ящик из-под бутылок. Да она же их здесь оставляет, чтобы с собой не таскать, поняла я, вспомнив, что на столе вахтерши стояла тарелочка с такими же орешками, которые я купила сама.
По дороге домой я заехала в цветочный магазин и после недолгих размышлений выбрала большой элегантный букет для жены Чарова, а потом в магазине «Кошкин дом» купила, как и собиралась, второй комплект причиндалов для Васьки.
Едва войдя, я сразу же позвонила Николаю Егорову.
– Мыкола, це я.
– Привет, Ленка, – полузадушенным голосом сказал он. – Где ты пропадала?
– Отдыхать ездила, только вчера вернулась. А почему ты каким странным голосом разговариваешь? Ты как, жив-здоров?
– Относительно здоров и условно жив, но состояние нестабильное, склоняющееся к критическому с перспективой печального исхода. Ты уж, будь добра, приди отдать последний долг своему верному другу, – заунывно попросил Колька.
– Слушай, а это, случайно, не по поводу богдановской истории ты в такую меланхолию впал? Я вчера послушала по телевизору…
Но Егоров перебил меня:
– Ленка, разговаривать со мной на эту тему опасно для жизни, предупреждаю заранее.
– Ну вот, а я хотела у тебя поинтересоваться…
– Муся! – грозным голосом опять перебил меня Мыкола. – Ты меня озлобляешь!
– Все! Молчу, молчу, молчу! А на другие темы с тобой можно разговаривать?
– С соблюдением должной техники безопасности не возбраняется.
– Тогда договоримся так. Сегодняшний вечер у меня занят, так что материализуйся-ка ты у меня завтра после работы, и мы с тобой вполне сможем спокойно посидеть и поговорить о делах наших скорбных. Я тут с Кипра бутылочку «Муската» привезла…
– Ленка, – устало сказал Николай. – Ну какие у тебя дела скорбные могут быть, а? Лично я о Кипре знаю только из школьного учебника географии и «Клуба путешественников». Чтоб я так жил, как ты страдаешь!
– Вот завтра мы с тобой об этом и поговорим, а пока подумай, куда можно устроить на работу очаровательную девушку, студентку-вечерницу с истфака, которая, ты только не смейся, мечтает работать в архиве. У тебя в вашем ведомственном вроде бы какие-то связи налажены… Попробуй узнать.
– Мать!.. Тереза… – возмущенно воскликнул Егоров. – Ты что, очередного бездомного котенка подобрала?
– Издеваешься? Вот познакомлю я вас, и ты сам увидишь, какое это чудо.
– С косичками? – ехидно спросил Колька.
– Егурец! – возмутилась я. – Тебе что, трудно позвонить и поинтересоваться?
– Угомонись, позвоню, сегодня же позвоню. А по поводу завтрашнего дня… Ленка, ты знаешь, что такое пожар в бардаке?
– Если верить анекдоту, что кино – это бардак, то пожар в бардаке – это телевидение, – растерялась я, а потом сообразила: – А-а-а, это. ты про обстановку в Управе?
– Ну-у-у, в Управе гудят все тревоги сразу: газовая, химическая, водяная, атомная, вплоть до психической. Это я про наш аналитический центр. Тут пока объявлено только штормовое предупреждение, но работаем мы уже в порядке аврала, так что если ситуация не прояснится, то смоет нас всех отсюда к еловой бабушке. Это я тебе, подруга, о расширении производства намекаю, поняла?
– Коля, ты же знаешь, что мое плечо у тебя всегда рядом, так что намеки неуместны. Ты мне лучше скажи: у тебя язва пока еще не обострилась от жизни такой?
– Нет, Ленка, я с ней по-доброму договорился: или мы вместе выживем, или вместе сдохнем. Вот она и притихла, – печально сказал Николай.
– Слушай, ты себя загнал! Так нельзя! Дай отдых мозгам, свалишься же. А не хочешь «Мускат», так я тебе коньячку налью. А?
– Ленка, ты искусительница! – обречено вздохнул Егоров.
– Если это от слова кусаться, то по вторникам я мирная.
– Ладно. Завтра вечером обязательно приду и насчет работы расскажу, если узнаю что-нибудь стоящее.
– Целую, Муся! – сказала я, как обычно, и, положив трубку, задумалась: ну и ну, видимо, дело настолько сложное, что вся Управа на ушах стоит – не знают, с какого бока к нему подойти.
Но надо было еще решить вопрос с Варварой Тихоновной, и я, найдя в бесплатной рекламной газете, которую каждые выходные нам бросали в почтовый ящик, телефон службы «Помощница», позвонила и спросила, сколько сейчас платят приходящей домработнице за необходимый минимум услуг. Как оказалось, я была почти права –100 долларов в месяц. Вот и чудесно, решила я – свобода стоит дорого, но она того стоит! А уж свобода от домашних дел – тем более!
Приехавший за мной Чаров потряс меня своим видом: вальяжный, элегантный, он распространял вокруг себя запах дорогого мужского парфюма и хорошего табака – чудеса творит с человеком спокойная жизнь.
– Леночка, твой должник прибыл! – сказал он, целуя мне руку. – Поехали, и машину свою оставь здесь, тебя потом водитель Михаила отвезет. А то если ты за рулем будешь, то и выпить не сможешь: А сегодня такой праздник! Такой праздник!
– Какой же? – что-то праздники косяком пошли.
– А вот приедем – и расскажу, – загадочно улыбнулся Володя.
– Слушай, подскажи адресок, где живая вода водится, – попросила я, когда мы уже ехали в машине. – Я тоже, как и ты, хочу на десять лет моложе выглядеть.
– Запросто! – засмеялся он. – В театре! Я ведь туда вернулся! Ты представляешь?! Я вернулся в театр! Это такое счастье!
– Так сегодня по этому поводу гуляем? – спросила я, внимательно следя за его реакцией.
– Не только. Официальный повод – знакомство с тобой, а остальное – после, – опять загадочно улыбнулся он, и я почувствовала, что на его действительно искреннюю радость словно тень какая-то падает, но решила пока не форсировать ситуацию и притворно возмутилась:
– Ах ты, интриган!
Чаров рассмеялся, но, приглядевшись ко мне, вдруг с беспокойством спросил:
– Лена, у тебя ничего не случилось? Что-то вид у тебя встревоженный?
– Не обращай внимания, Володя. Есть одна проблема… Но не надо сейчас об этом, не порть себе праздник.
– Лена, ты что-то не понимаешь, – серьезно сказал он. – Твои проблемы – это теперь и мои проблемы. Я могу тебе помочь? Или Надя? Или Миша?
