– Садись, Ванюша! – рассмеялся Петр Петрович. – Спорить с ней бесполезно!

– И опасно! – добавила она, доставая из шкафа большую сумку и направляясь с ней к огромному холодильнику.

Что-то дрогнуло в лице Ивана, и он, покорно сев к столу, стал пить чай с пирожками вместе с присоединившимся к нему хозяином дома. Когда сумка была набита доверху, Петр Петрович, застегивая на ней молнию, сказал:

– Ну, на первое время хватит. Значит, жду тебя с фотографиями. Только… – тут он не выдержал и расхохотался. – Очень тебя прошу, входи в следующий раз в двери, не развивай в моих людях комплекс неполноценности.

– А заодно оставить свою фотографию на память всем тем, кто за этим домом наблюдает? – спокойно поинтересовался Иван. – Или вы думаете, что вас без присмотра оставили?

– Какой же ты умница, Ванюша! – сразу став серьезным, сказал Петр Петрович. – Ты прав! Тебе это ни к чему! Входи и выходи так, как тебе удобно, а там мы что-нибудь придумаем. Только сейчас-то ты как выйдешь? С такой тяжестью? – он кивнул на сумку.

– А давайте я его отвезу? – предложил стоящий в дверях кухни Стас. – Он в гараже на заднее сиденье машины ляжет, там его никто и не заметит.

– Хорошо, – кивнул головой Иван.

В гараже он поставил сумку, действительно тяжести почти неподъемной, на заднее сиденье и там же прилег сам. Машина выехала из ворот и начала петлять по переулкам. Когда она остановилась, Стас сказал:

– Все, можно перебираться вперед, – и Иван, не выходя из машины, ужом проскользнул на переднее сиденье. – Куда ехать?

– Долго ехать придется, – предупредил его Иван.

– Так и ночь впереди не короткая.

– Ну, тогда двигай по Ярославке.

– По Ярославке, так по Ярославке, – согласился Стас.

Километры Ярославского шоссе наматывались на колеса машины, а сидящие в ней мужчины изредка перебрасывались короткими фразами.

– Слушай, Стас, – неожиданно спросил Иван, – а тебя кошмары никогда не мучили? Никогда не вспоминалось все это?

– Знаешь, Тень… Не просто так я запил… Не только из-за бывшей жены-стервы и того, что стране своей, да и вообще никому, ненужным оказался… Но… Давай не будем это дерьмо ворошить, а?

– Хорошо, – согласился Иван:

– Но ты так и не сказал, где ты, что ты, чего ты? – спросил Стас.

– Я? – переспросил Иван. – Я работаю в детском доме, в Батьково – есть такой маленький поселок почти на границе с Ярославской областью. Зимой в котельной, снег убираю, лед колю… Летом подметаю, крашу, ремонтирую… В общем, мастер на все руки.

– А что у тебя случилось-то? Для чего деньги понадобились?

– Да парнишку одного хорошего, очень хорошего, из Чечни инвалидом привезли. Операцию ему надо срочно делать, а она бешеных денег стоит. Ладно, теперь это вопрос решенный. Слушай, ты меня там Иваном называй, хорошо?

– Договорились. А откуда мы друг друга знаем? – спросил Стас, который, следуя указаниям Тени, осторожно ехал по разбитой грунтовой дороге по направлению к видневшимся вдалеке огонькам небольшого поселка.

– А в армии вместе служили. Пойдет?

– Запросто. Полностью меня зовут Станислав Никифорович Приходько.

– А меня Иван Иванович Кузнецов, – представился Тень.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Ну вот и познакомились!

Заждавшиеся Ивана ребята сидели вокруг Ромкиной раскладушки и, как могли, старались развеселить его, а он, чтобы подыграть им, старательно улыбался, да вот только глаза у него были тоскливые. Услышав звук открываемой двери, мальчишки подскочили и бросились навстречу Ивану.

– Папа, ты чего как поздно?.. Мы волновались… Мы думали, ты сегодня уже не приедешь… Последняя электричка давно уже прошла… Все уже остыло… – говорили они, не заметив еще, что он не один.

– Тихо, тихо, – успокоил их Иван. – Вот познакомьтесь, мой армейский друг Стас, – и, подходя к Ромке, сказал – Ну все, лежебока, завтра в больницу поедем. Чинить тебя будем.

У Ромки задрожали губы, глаза налились слезами, он пытался что-то сказать, но не мог. Наконец, он прошептал:

– Правда, папа?.. Это правда?..

– А почему ты удивляешься? Ты что, забыл наш разговор? Я же сказал тебе, что достану деньги на операцию. Ты что же, мне тогда так и не поверил? – укоризненно глядя на Романа, спросил Иван.

– Папа! Папа! Папа! – рыдал Роман, закрыв лицо руками, но внезапно замолчал и, с тревогой глядя на Ивана, спросил: – А вдруг операция окажется неудачной и деньги пропадут зря?

– Стас, иди сюда, – позвал Иван и, когда тот подошел, попросил: – Слушай, расскажи вот этому недоверчивому, как тебе тот же хирург, что его будет оперировать, руку спас:

– А чего рассказывать? Я лучше покажу, – тот закатал рукав, обнажая исполосованную шрамами руку. – Вот, Роман, смотри, – и начал сгибать и разгибать ее в локте. – А ведь на ниточке висела.

И у Романа в глазах появилась такая отчаянная, такая безумная надежда, что Стас, не выдержав, присел рядом с ним на корточки и, похлопав по плечу, сказал:

– Не бойся, парень. У вас есть такой человек, как Иван. А с ним ничего не страшно, поверь, – выпрямившись, он оглядел притихших ребят и жалобно заскулил: – Есть хочу! Я с самого обеда ничего не ел! А вы гостей голодом морите! Хозяин, у тебя совесть есть или нет?

Ребята сначала заулыбались, но, спохватившись, что угощать-то нечем, начали смущенно переглядываться. А Иван, видя это, направился к двери, бросив на ходу:

– Совесть есть! Но она в твоей машине.

Когда из большой сумки на стол, как из рога изобилия, посыпались продукты, о которых ребята даже не слышали, не говоря о том, чтобы попробовать, они были потрясены и только периодически спрашивали: «А это что?», а услышав от Стаса название, которое им все равно ничего не говорило, кивали головой, чтобы с новым интересом уставиться на очередную яркую коробочку. Один только Юрка, чья коммерсантская душа не могла вынести столь бездарного разбазаривания денег на разные деликатесы вместо того, чтобы купить нормального мяса, запасти картошки, лука, отложить денег на черный день, а часть, наоборот, пустить в дело, не выдержал и, подойдя к Ивану, спросил:

– Папа, за сколько же ты договорился продать меч, если хватило и Ромке на операцию, и на эти продукты?

– А я его не собираюсь продавать, – спокойно ответил Иван. – Я в Москве старого друга встретил, посидели, поговорили… Вот он мне в долг и дал. А это, – он кивнул на стол, – вообще от него подарок.

– Это вы папе в долг дали? – Юрка повернулся к Стасу. – А когда нужно возвращать?

– Юра! – изумленно сказал тот, мгновенно почувствовав, как из армейского друга их папы он превращается в кредитора, а этих людей никто, нигде и никогда не любит, и как от ребят словно холодом повеяло. – Я похож на человека, у которого есть такие деньги?! Ты мне льстишь!

– Стас здесь совершенно ни при чем, – успокоил ребят Иван. – Мне их дал совсем другой человек, а отдавать можно не торопиться.

Степенный и хозяйственный Колька, быстро разобравшись во всей наваленной на стол снеди, тут же распределил, что нужно съесть в первую очередь, а что может полежать, и с помощью Славки и Шурки накрыл на стол, который ради такого случая перетащили к Ромкиной раскладушке.

Стас смотрел на счастливые лица ребят, на их горящие глаза, на спокойный умиротворенный взгляд Тени, которым он окидывал своих детей, и понимал, что перед ним настоящая семья, хоть все они друг другу по крови и чужие. Он видел, как каждый кусок чего бы то ни было делится ровно на восемь частей по количеству человек за столом, с какой любовью и заботой все относятся друг к другу, и чувствовал, что на душе становится теплее, что тает тот лед, который сковывал ее все последние годы.

Выйдя после ужина во двор, Стас спросил у Тени:

– Так ты к Смирнову Ромку повезешь?

– К нему самому. Хоть и противно мне его рожу самодовольную видеть, но, говорят, он лучший.

– А это действительно так – Петр плохих не держит. Да-да, – покивал головой Стас удивленному Ивану. – Смирнов у него на окладе, он всех наших чинит, если что. Поэтому если Ромку завтра я к нему привезу, то тебе эта операция может гораздо дешевле обойтись. Сколько он с тебя запросил?