— Не успели восстановить, Лаврентий Павлович, — ответил Судоплатов.

— Ладно, успеется! Короче, Коровин… Дело против тебя прекращено, — и Берия потряс толстой папкой. — Но в сейфе оно у меня полежит. Кстати, пометку эту видел? — И он ткнул пальцем в красные буквы на обложке дела: КРТД. — Контрреволюционная троцкистская деятельность… За такую пометку расстрел дают без разговоров. Чувствуешь? Цени!

И Берия запер дело в сейф.

— Судоплатов! Ты говорил, что Коровин владеет испанским языком и имеет опыт создания разведывательной сети? Это так, Коровин?

— Так точно, товарищ комиссар госбезопасности! — прошепелявил Коровин: выбитые зубы нарушили дикцию.

— Да я гляжу, у тебя с зубами непорядок! — нахмурился Берия. — Судоплатов! Ему срочно надо вставить зубы. И не стальные, а золотые! Преуспевающий испанский торговец не может иметь стальные зубы. Давай, пока ему будут делать зубы, введи его в курс дела. Времени очень мало!

Через месяц Коровин оказался в Мексике, где создал сеть агентуры для обеспечения операции по ликвидации Троцкого. Однако в этой операции его агентура не понадобилась: люди Эйтингона справились с работой. И в конце 1940 года Коровин вернулся в Москву. Ему поручили вычищать в Западной Белоруссии немецкую агентуру, засылаемую под видом беженцев. А с началом войны Коровин несколько раз ходил в рейды за линию фронта: организовывал партизанские отряды, выводил попавшие в окружение части. И он все время думал о последней просьбе Августа: найти его дочь Марту. Коровин пытался навести справки о ней по линии агентуры на бывшей польской территории, снова присоединенной к Германии, но узнал лишь одно: Марта Редлих в окрестностях Остероде не проживает.

Итак, в конце мая 1942 года Коровин снова оказался в кабинете народного комиссара внутренних дел генерального комиссара госбезопасности Берии. Явно предвиделось какое-то сложное задание.

Берия сразу перешел к делу.

— Есть очень любопытное сообщение от нашего агента, работающего в обеспечении железнодорожных перевозок в тылу группы армий «Центр». Немцы начали сооружение железнодорожной ветки, представляющей собой ответвление длиной около пятидесяти километров от железной дороги Брест-Барановичи. Вроде бы совершенно несущественная информация… если бы удалось получить точный ответ на вопрос: зачем немцам нужно строить в своем глубоком тылу дорогу, оканчивающуюся в лесистой и болотистой местности? Какие соображения есть по этому поводу?

— Возможно, заготовки леса для нужд армии… скажем, для строительства оборонительных сооружений, — предположил Судоплатов.

— А то им леса в ближнем тылу не хватает! — презрительно фыркнул Берия. — Кроме того, имеющиеся данные говорят о том, что немцы вовсе не собираются переходить в оборону, а наоборот, готовятся к активным наступательным операциям.

— Возможно, аэродром для дальней авиации, — выдвинул еще одно предположение Судоплатов и искоса взглянул на Коровина, явно давая тому возможность высказать версию, которая заинтересует Берию.

— А ты что, воды в рот набрал, Коровин? — обратился к нему Берия. — Есть мысли или ты только приказы выполнять можешь?

— Я думаю, товарищ Берия, что с учетом планируемых в этом году немцами широких наступательных операций там будет сооружен важный объект германского Верховного главнокомандования: центр связи или, возможно, даже ставка Верховного главнокомандования, — сказал Коровин.

— Во как, Судоплатов! — удовлетворенно отметил Берия. — Надо мыслить масштабно, как Коровин! Чем черт не шутит: может, и вправду туда сам Гитлер пожалует? Ну а если не Гитлер, а всего лишь центр связи, так все равно неплохо и по нему удар нанести! В общем, надо послать туда разведывательнодиверсионную группу во главе с опытным и умным человеком, который все сможет разведать, понять, грамотно спланировать и провести операцию. Как считаешь, Коровин справится?

— Я готов поручиться за него, — без колебаний заявил Судоплатов.

— А ты сам как думаешь, Коровин? — последовал следующий вопрос Берии.

— Я готов к выполнению любого задания в тылу врага, товарищ генеральный комиссар, — решительно ответил Коровин. — За последние девять месяцев я выполнил семь рейдов за линию фронта. Так что дело привычное.

— Тогда формируй группу, Коровин! — приказал Берия. — Судоплатов тебе поможет, обеспечит всем необходимым. Кто знает, вдруг ты и вправду нам Гитлера привезешь? — И он расхохотался.

Присутствовавшие чекисты сдержанно рассмеялись, оценивая шутку начальства.

Оборвав смех, Берия посмотрел на Коровина и вдруг сказал:

— Кстати, а что это ты все со «шпалами» капитанскими разгуливаешь? Я ведь еще вчера приказ подписал о присвоении капитану госбезопасности Коровину очередного звания «майор госбезопасности». Так что цепляй ромб в петлицу и отправляйся готовить группу. Рапорт о готовности жду через две недели.

Мы вышли в приемную, и Судоплатов сказал Коровину:

— Поздравляю, Володя, с очередным званием. Ну а если там немцы действительно затеяли что-то серьезное в этих болотах, то при удачном завершении операции второй ромб в петлицу вставишь. А старший майор госбезопасности соответствует армейскому генерал-майору. Тут уж тебе «проставиться» придется!

Они оба рассмеялись. Выйдя из приемной в коридор, Судоплатов вдруг посерьезнел и сказал:

— Помнишь, ты все справки наводил о Марте Редлих, проживавшей до войны в Польше? Мне удалось выяснить через нашего человека в Данциге… он лично съездил в поместье Редлихов и узнал вот что: в конце августа 1939 года в поместье приехал некий господин Франц Майер с письмом якобы от матери Марты, в котором она просила Марту приехать к ней в Белосток. Девушку без всяких колебаний отпустили с посланцем и они уехали.

— Но этого не может быть! — недоуменно воскликнул Коровин. — Ведь Магда Дорнер, в девичестве Редлих, погибла в феврале 1938 года в Испании под Теруэлем!

— Тем не менее сестра Магды уверяла, что узнала почерк сестры, — ответил Судоплатов. — Она также описала Франца Майера. Лет пятидесяти, рост примерно метр семьдесят пять, шатен с проседью, глаза карие, особых примет не отмечено. В общем, внешность абсолютно стандартная.

— Так, значит, Марта сейчас в Белостоке? — спросил Коровин.

— Нет, — ответил Судоплатов. — После воссоединения Белостокской области с Советской Белоруссией органы местной власти не зарегистрировали Марту Редлих или Франца Майера. Сам понимаешь: война, Белосток вначале оккупировали немцы… Возможно, что Марту, как дочь немецких революционеров, кто-то из местных коммунистов попытался спрятать от гитлеровцев. Или же Майер просто передумал ехать в Белосток. Так что будем надеяться, что она жива и здорова.

Генрих Герлиак

27 мая 1942 года

— Ты слышишь, Генрих? Это очень странно, но в кадрах гестапо СС-обершарфюрер Вильгельм Хедер никогда не числился.

— Как же это может быть? — спросил я. — Человека на фронт отправляют из гестапо, а он никогда не числился в кадрах РСХА. Это недоработка военного времени или какая-то ошибка?

— Нет, у нас не может быть недоработок! — категорически заявил Раймлинг. — Сколько работаю в кадрах, еще никогда такого не было.

— Тогда быстренько придумай мне объяснение, Эрих! — взмолился я. — Ну не обращаться же мне по этому вопросу лично к обергруппенфюреру Полю?!

— Если для тебя так важно, то можешь составить официальный запрос! — резко ответил Раймлинг. Он начал раздражаться: ведь я усомнился в образцовом порядке учета кадров. И я поспешил разрядить ситуацию.

— Ну представь, Эрих, когда я получу ответ! Через целую вечность! — примирительно заметил я. — А тут ведь наверняка можно получить ответ за пять минут. Ну, напрягись! Как такое могло получиться?

— Есть один вариант, — ответил после короткой паузы Раймлинг. — Если он не был сотрудником РСХА, а числился за IV управлением в качестве заключенного внутренней тюрьмы.