Литмир - Электронная Библиотека

Рудаков согласился со мной, и к полудню следующего дня наша колонна въезжала в Коссово: типичное польское местечко. В силу этого чуть ли не половина города была превращена в гетто и его явно собирались ликвидировать теми же методами, которыми на днях ликвидировалось гетто в Слониме. Поэтому я твердо решил: не задерживаться в этом городишке ни на минуту более того, чем требуется. А требовалось: разыскать гебиткомиссара и получить проводника, который доведет нас до коссовского замка, бывшего имения магнатов Пусловских.

На выполнение моего плана потребовалось немного времени: уже через полчаса после того, как мы въехали в Коссово, мы уже покидали этот городок. Впрочем, назначенное нам место дислокации находилось всего в паре километров от города.

Замок Пусловских произвел на меня сильное впечатление: на невысоком — метров пятнадцать-двадцать — холме возвышались величественные готические башни, объединенные одноэтажной (но кажущейся очень высокой благодаря устремленным ввысь готическим формам) постройкой, стилизованной под средневековые оборонительные сооружения. Направленный с нами гебиткомиссаром проводник рассказал, что замок построили в тридцатых годах девятнадцатого века, а после очередного восстания польских инсургентов, которое имел неосторожность поддержать магнат Пусловский, замок был конфискован и продан русским аристократам князьям Трубецким. Польское правительство и пришедшая на смену ему советская власть использовали замок для размещения различных учреждений. Что и чувствовалось в интерьере: войдя в замок, я был разочарован контрастом роскошного внешнего вида и убогим местечково-казенным убранством внутренних помещений.

На входе нас встретил невысокий, плешивый и насквозь пропитанный страхом человечек, представившийся смотрителем местного краеведческого музея.

— Тут есть музей? — удивился я.

Человечек, захлебываясь от волнения, начал было перечислять великих (с его точки зрения, разумеется) людей, которые бывали в этом замке.

— Как ваша фамилия? — бесцеремонно перебил я незваного экскурсовода.

Тот поперхнулся очередной фразой и с трудом выдавил:

— Виндовский, Станислав Виндовский… к вашим услугам, пан офицер!

Мне показалось странным его демонстративное подобострастие и я решил прощупать его. Чтобы огорошить его, я обратился к нему по-польски:

— Слушайте, пан Виндовский! Идемте в комнаты, в которых вы рекомендуете мне организовать личные кабинет и спальню — и если они действительно понравятся мне, то мы раздавим бутылочку отличнейшего бимбера.

Виндовский уронил челюсть до пола: он явно не ожидал от офицера СС знания польского языка. Должен с удовлетворением отметить: проведенные в Польше почти полтора года не пропали даром. Впрочем, мне достаточно легко учить славянские языки, поскольку я с детства владею русским, как родным.

Виндовский подготовил для меня прекрасную анфиладу: спальня, кабинет, приемная, в которых мебель явно осталась с «дореволюционных времен», прекрасных времен магнатов Пусловских и князей Трубецких.

— Отлично, пан Виндовский! — одобрил я. — А что здесь осталось еще ценного со времен магната Пусловского?

Виндовский переменился в лице и забормотал:

— Пан офицер, что тут могло остаться после большевиков?! То же самое я говорил господам офицерам, что искали здесь ценности Пусловских. А какие здесь могут быть ценности?! Уж скоро сто лет, как Пусловских здесь нет, а все их состояние ушло на поддержку третьего восстания 1863–1864 годов. А после восстания поместье было конфисковано и продано князьям Трубецким, которые вывезли отсюда все подчистую. А война 1914 года? А большевики? А эта война, что никак не закончится? Ничего не осталось, вот только то, что вы здесь видите, и удалось сохранить. И ведь я честно показал господам немецким офицерам все, абсолютно все! И подземелья, и даже подземный ход! А они не поверили мне и сдали меня в гестапо! Неужели и вы сдадите меня в гестапо?

— Не бойтесь гестапо, вас туда я не передам в любом случае, — утешил я Виндовского. — Я командир спецбатальона СД и имею полномочия сам допрашивать, судить и миловать. Давайте выпьем еще по стаканчику бимбера, закусим замечательным шпиком и вы мне покажете подземный ход. Меня, как командира боевого подразделения, интересует в первую очередь возможность организации обороны и, при необходимости, безопасного отхода. В этом плане подземный ход представляет для меня самый непосредственный интерес. Вы меня понимаете?

— Да-да, пан офицер! — обрадованно закивал головой Виндовский. — Подземный ход вырыли при первом владельце замка, Вандолине Пусловском, — скорее всего, еще во время постройки замка. В тот момент это было просто: ведь холм, на котором стоит замок, был насыпан вручную.

— Вы это серьезно? — искренне удивился я.

— Абсолютно, пан офицер! В месте, где брали грунт для холма, сейчас находится озеро. Вы сами можете убедиться по размерам озера, сколько грунта тогда извлекли!

— Мне безразличны размеры озера, пан Виндовский, — заметил я. — Мне важно, чтобы мои люди в случае необходимости вместе с оружием могли беспрепятственно пройти по нему. Вам ясно?

— Разумеется, пан офицер! — закивал Виндовский. — Вы можете проверить его хоть сейчас.

— Отлично! У меня принцип: не откладывай на минуту то, что можно сделать немедленно, так что мы идем осматривать ход немедленно, — предложил я.

На сборы ушло немного: Виндовский и я взяли по старому надежному керосиновому фонарю, да еще я на всякий случай захватил с собой Махера, приказав ему вооружиться пистолетом-пулеметом «Эрма» МП-38 и парой ручных гранат. Как говорят русские: береженого Бог бережет. А я ведь немец только по крови и по жизни, но русский — по рождению.

Направляясь к входу в подземный ход, Виндовский не преминул еще раз повторить краткую историю замка. Особенно впечатлило, что в замке было аж 132 комнаты! Надеюсь, нам не придется проходить все комнаты по пути к подземному ходу.

Довольно скоро мы оказались в подземелье одной из башен. Виндовский с силой надавил на один из камней кладки и целый кусок стены плавно, почти бесшумно, повернулся на девяносто градусов, открывая проход.

— Удивительно! — не удержался я от восхищенного восклицания. — И как это вся механика не заржавела за все это время!

— Работа старых мастеров! — благоговейно отозвался Виндовский. — Особые сплавы, древние секреты.

Мы вошли в довольно просторный зал со сводчатой кладкой и пошли по широкому коридору. Пройдя метров пятьдесят, я увидел каменные ступени, уходящие в проход ниже уровнем. Проход был гораздо, уже и его кирпичные стены были покрыты влагой и плесенью.

— Этот проход уже не в рукотворном холме, а в естественном грунте, — пояснил Виндовский. — Поэтому здесь так сыро.

Проход становился все сырее и сырее, в скором времени под ногами захлюпала вода. Но воздух оставался довольно свежим.

— Здесь есть вентиляция? — спросил я.

— Да, боковые ответвления выведены на поверхность, — ответил Виндовский. — Пара выходов на кладбище, в неприметные склепы, есть выходы в лес, в заросли кустарника. Все строилось в расчете на то, что много людей будут незаметно проходить по этому ходу в замок и обратно.

Минут через двадцать мы подошли к огромному валуну, замыкавшему коридор.

— И что дальше? — повернулся я к Виндовскому.

— Немного терпения, пан офицер, — усмехнулся Виндовский. Из щели в стене он вытянул рычаг и отжал его чуть ли не до пола. Валун повернулся вокруг оси, освобождая проход.

— Этот многотонный на вид валун на самом деле весит не более сотни килограммов, — улыбаясь, сообщил Виндовский. — Впечатляющее творение польских мастеров, — не так ли, пан офицер?

— Ничего не имею возразить, — признался я, выбираясь из подземного прохода на свежий воздух. Выход из подземного хода сплошь зарос кустами малины, раздвинув которые, я обнаружил расстилающуюся перед тайным лазом гладь озера. Я взглянул на компас, который всегда носил на правой руке еще со времен охоты за партизанами в Польше и отметил направление хода. Теперь в случае опасности я знаю направление движения.

41
{"b":"250404","o":1}