– Ты? – удивленно воскликнула я, не обращая внимания на вылетевшие при этом у меня изо рта крошки.

– Ну, я, и что? – ответил он, не сводя ярко-синих глаз с моего пирожка.

– Зачем ты следишь за мной? Только не ври, хорошо?

Мальчишка выпрямился во весь свой рост, но все равно оказался сантиметров на пять ниже меня.

– Я никогда не вру, – оскорбленным тоном заявил он. – И я слежу не за тобой. Я слежу за одним типом, а вот он действительно следит за тобой.

У меня слегка подогнулись коленки.

– Что это за тип… то есть джентльмен?

– Да так, один гусь, который увязался сегодня за вами еще на вокзале. Ты его видела, он такой… сильно загорелый.

Я отлично знала, о ком идет речь. Это тот самый человек, который пялился на мамины ящики.

– А зачем?.. – начала я.

– Откуда я знаю. Может, ему что-нибудь от тебя нужно, – перебил меня мальчишка.

– Нет, нет, я не о том. Зачем ты следишь за ним? – Я нахмурила брови и добавила: – Рассчитываешь на вознаграждение?

– Вот еще! – возмущенно ответил он. – Просто я вам кое-чем обязан, мисс. Ты же отпустила меня тогда на вокзале, не стала звать полицейского. А Стики Уилл никогда в долгу не остается. – Он окинул жадным взглядом мой пакет и добавил: – Пироги остынут.

Я посмотрела на остаток мясного пирога, который держала в руке. Всего пару минут назад это был прекрасный пирог – теперь же я не смогла бы откусить от него ни кусочка. Мальчишка смотрел на этот пирожок с таким вожделением, что я невольно подумала о том, когда же этот бедолага ел в последний раз?

– Слушай, – сказала я. – Хочешь этот пирог? Бери. А то у меня что-то аппетит пропал.

Глаза у мальчишки вспыхнули, но он с явным усилием заставил себя засунуть руки в карманы и ответил, шаркнув левой ногой:

– Спасибо, я не голоден. Хотя… было бы грешно выбрасывать такой отличный пирожок на помойку, верно?

– Смертный грех, – охотно подтвердила я.

– Ну, в таком случае… – сказал мальчишка, благодарно взглянул на меня, взял у меня пирог и в две секунды прикончил его. Никогда не видела, чтобы человек откусывал такие большие куски.

Тут мне в голову пришла отличная мысль.

– Я дам тебе еще один пирог, если ты последуешь за тем типом и выяснишь, куда он направляется, – предложила я.

Мальчишка вновь пошаркал ногой, сделал вид, что задумчиво смотрит в небо, – все было бы хорошо, но его подвел громко заурчавший живот.

– Ну что ж, пожалуй, я возьмусь. Все равно никаких срочных дел у меня не предвидится, – произнес мистер Стики Уилл, вытирая нос своим грязным рукавом.

– Ну и отлично. Тогда вперед. – Я вынула из пакета еще один пирог и протянула его мальчишке. Ведь именно о такой оплате мы и договаривались, разве нет?

Стики засунул пирог в свой карман и деловито спросил:

– Когда я все выясню, мне прийти в музей?

– Э-э… пожалуй, нет. – Я не была уверена, что наш сторож Флимп впустит Стики в музей. И как мне объяснить, что я ожидаю такого посетителя? – Но завтра я снова буду на вокзале Чаринг-Кросс. Примерно в то же самое время. Мы сможем там увидеться?

– Договорились, – согласился Стики.

Я проследила взглядом за тем, как он исчезает в тенях между домами. Скажу честно, гораздо лучше чувствуешь себя, если знаешь, что на твоей стороне есть еще кто-то, даже если это всего лишь маленький уличный воришка. По крайней мере, ты уже не один.

Я расправила плечи и пошла по улице, стараясь не думать о том, что за мной следят, хотя не помнить об этом было очень трудно. Распахнутые двери домов напоминали раскрытые пасти, окна, казалось, провожали меня подозрительными взглядами. На улице стало пусто, если не считать старого фонарщика, который начал зажигать фонари – они тусклыми голубыми шарами мерцали в наплывавшем на город густом тумане. В тумане плохо видны предметы, но отлично слышны звуки, например, шаги за спиной. Мне показалось, что они начали приближаться.

Я уже приготовилась начать забег до самого музея, как услышала цоканье копыт и стук колес. Оглянувшись через плечо, я увидела двухместную маленькую карету – брогам, причем этот экипаж был мне очень хорошо знаком!

Я быстро прикинула варианты – либо я продолжаю идти одна по темным улицам с преследователем за спиной, либо иду на свидание с бабушкой Трокмортон.

Если вы считаете, что это легкий выбор, значит, вы не знаете мою бабушку.

Я выбрала бабушку, выступила навстречу карете и махнула рукой кучеру. Он присмотрелся, узнал меня и натянул вожжи. Когда карета остановилась, я схватилась за дверцу. Закрывавшая окно занавеска отодвинулась изнутри, и за стеклом показался клюв… простите, нос моей бабушки.

Увидев меня, она нахмурилась и сжала губы в ниточку, словно переложила в свой чай лимонов.

Я обернулась через плечо. Шаги преследователя стихли. Интересно, он ушел или просто прячется где-нибудь в тени? Станет он преследовать карету моей бабушки или нет? И станет ли Стики Уилл преследовать его самого?

Кучер соскочил с козел, открыл мне дверцу и вежливо сказал:

– Здравствуйте, мисс.

Бабушка высунула нос из открытой двери и сварливым тоном проскрипела:

– Поторопись, холода напустишь. Залезай, внутри все объяснишь.

Я забралась в карету, пристроилась на краешке сиденья напротив бабушки Трокмортон – в ее присутствии я всегда чувствовала себя неуютно. И, наверное, не только я одна.

Бабушка Трокмортон стукнула по полу кареты своей тростью и спросила:

– Желаю знать, что ты делаешь здесь одна, без сопровождения взрослых.

Я поерзала на сиденье, неожиданно представив, как неряшливо, должно быть, выгляжу сейчас.

– Папа послал меня купить что-нибудь на ужин.

– Одну? – Бабушка была потрясена. – Впрочем, ничего другого я и не ждала. А где же твоя гувернантка?

Гувернантка исчезла еще несколько месяцев назад, сказала, что иначе сойдет с ума. Она предполагала, что будет учить одиннадцатилетнюю девочку танцам и хорошим манерам, а не слоняться целыми днями по старому музею.

Но если бабушка Трокмортон узнает, что у меня больше нет гувернантки, она завтра же к обеду пришлет новую – нужно мне это?

– Она… э-э… отпросилась навестить больную родственницу, – соврала я.

Бабушка опустила свой клюв и фыркнула:

– Хм-м… Ну а твоя мать дома или все еще копается в чьих-то древних могилах?

– Дома. Она только сегодня возвратилась из Египта, – ответила я сквозь стиснутые зубы. Бабушка Трокмортон терпеть не может мою маму, считает ее слишком современной, эксцентричной и постоянно говорит про нее всякие гадости. Желая хоть как-то защитить маму, я добавила: – Она нашла просто удивительные артефакты.

– Не могу понять, что удивительного можно найти, роясь в пыльных склепах.

Я стиснула кулаки, но в спор решила не вступать. В конце концов, я должна быть благодарна бабушке Трокмортон хотя бы уже за то, что она избавила меня от преследователя – пусть даже сама того не зная.

– А когда приезжает на каникулы этот плут, твой братец? – спросила бабушка.

– Завтра.

Карета затормозила, остановилась, кучер открыл дверцу и, глядя не на нас с бабушкой, а куда-то поверх наших голов, объявил:

– Музей, мадам.

Я выскочила из кареты, успев кинуть на бегу:

– Спасибо, что подвезли, бабушка.

– Не стоит благодарности, – ответила она и добавила мне вдогонку: – Я обязательно поговорю с твоим отцом насчет твоей гувернантки.

Этого мне только не хватало!

В музей я возвратилась, когда темнота уже поглотила все улицы Лондона. Дрожа, я взбежала по ступеням главного входа и успела проскользнуть внутрь как раз перед тем, как Флимп запер дверь на ночь. Немного подумав над тем, как выманить маму и папу из мастерской, я решила, что вернее всего это можно сделать, приманив их запахом еды.