Когда я направлялась по темному коридору к служебным помещениям, на меня бросилась какая-то размытая темная тень. Мое сердце ушло в пятки, когда эта тень, гнусно завывая, прилипла к моему плечу.

Меня чуть не хватил удар, хорошо, что я вовремя сообразила, что это не настоящий демон, а всего лишь Исида. До той поры мне не верилось, что дела с моей кошкой обстоят настолько плохо.

Маленькое сердечко Исиды колотилось так же часто, как мое собственное, своими когтями она крепко вцепилась мне в пальто. Уши Исида прижала к голове, а глазами бешено вращала в разные стороны.

– Тс-с, Исида. Все в порядке, – прошептала я. – Хочешь, дам тебе кусочек колбаски?

Я отковырнула из одного пирога кусочек мяса и протянула его кошке. Исида замерла, глаза ее сделались осмысленными – она снова стала моей прежней любимой кошкой, но лишь на секунду. Затем взгляд ее вновь стал диким, Исида злобно зашипела, соскочила с моего плеча и растворилась в сумраке.

Мне придется связать свою кошку. И довольно скоро. Если я, разумеется, смогу поймать ее. И если мне удастся найти способ расколдовать Исиду, снять с нее проклятие. Поисками такого средства я и займусь сразу же после ужина.

Я вошла в столовую для сотрудников и развернула принесенную еду, надеясь, что ее аромат скоро долетит до моих родителей.

Не прошло и двух минут, как в двери показалась папина голова.

– Ты уже вернулась, Теодосия? – сказал он.

Уже! Мне казалось, что я отсутствовала целую вечность, но я просто ответила:

– Да, папа.

– Превосходно. – Он вошел в комнату и поставил на огонь чайник. – Мама уже поднимается.

– Скажи, ее путешествие действительно было очень опасным? – Я не хотела задавать этот вопрос, он сам выпрыгнул у меня изо рта, словно летучая рыба из воды.

– Послушай, Теодосия, – посмотрел на меня папа. – Если бы я считал, что мамино путешествие будет опасным, то обязательно поехал бы вместе с ней.

Великолепно! Очаровательно! В таком случае я потеряла бы сразу обоих родителей!

– Твоя мама прекрасно знает Египет, а при случае без труда сумеет обвести вокруг пальца и парочку немцев, которые ей мешают, – сказал папа и продолжил уже гораздо серьезнее и строже: – Однако ты не должна подслушивать, о чем говорят между собой взрослые, это не твоего ума дело. В следующий раз так не поступай.

Интересно, я что – подушка на сиденье? Ну как, как я могла не слышать их разговор? Вот, кстати, почему я так редко спрашиваю родителей о чем-либо. Стоит им заподозрить, что я слышу их, они сразу же замолкают. Как они при этом хотят, чтобы я училась чему-нибудь у них, – не представляю.

А тут и мама пришла.

– Ах ты, моя прелесть! – воскликнула она. – А пахнет-то, пахнет-то как!

Мама подошла и поцеловала меня. Я прижалась к ее лицу и оставалась так долго-долго, пока мама сама не отодвинулась. Позвольте вам напомнить, что я целых полгода маму не видела.

– Спасибо, ты нам настоящий пир устроила! – с этими словами мама принялась рыться в серванте, отыскивая посуду, ножи и вилки.

А затем мы все втроем сели ужинать. На столе не было пирога с мясом и почками, и сидели мы вовсе не у себя дома, но мы снова стали единой семьей, и поначалу все шло просто замечательно.

Папа впился зубами в слоеный пирожок и зажмурился от удовольствия.

– Мама, – спросила я, наклоняясь к ней. – Расскажи, как там все было? Ты все это время жила в палатке? А живых скарабеев ты видела?

Папа открыл глаза и тут же все испортил.

– Совсем забыл тебя спросить раньше, – начал он. – Что, движение за независимость действительно набирает в Египте силу?

– Ну, честно говоря, наш генеральный консул по горло занят этой проблемой, – живо откликнулась мама, прожевывая кусок пирога. – Да, они продолжают требовать, чтобы британцы покинули страну.

Я вздохнула, отключилась и принялась жевать – когда разговор заходит о политике, это всегда надолго.

Вздрогнула я только тогда, когда папа изо всей силы хватил кулаком по столу.

– Ничего этого могло не быть, если бы не лорд Кромер с его кровожадностью и высокомерием! А теперь из-за него все работы в Долине Царей могут быть остановлены!

– Верно, – согласилась мама. Когда папа ударил по столу кулаком, она и глазом не моргнула. У нее стальные нервы, у моей мамочки.

Сгорая от желания повернуть разговор в более благоприятное для меня русло, я спросила было:

– Мама, а ты в этот раз ездила на верблюде?

Но куда там!

Мама наклонилась ближе к папе и с новым пылом продолжила:

– Ты уже слышал, что Камиль основал в Египте Национальную партию? Вся его программа направлена против Британии.

– Да. Скажи, а есть доля истины в слухах о том, что эта партия была создана не без участия немцев? – спросил папа.

– Трудно сказать, наверняка это никому не известно. Но в противовес Камилю Люфти эс-Сайид основал Народную партию. Она лояльнее к Британии, но тем не менее тоже ставит своей конечной целью добиться независимости.

Я снова вздохнула. Никогда не смогу понять, каким образом родителям удается так скучно обсуждать такую сказочную страну, как Египет.

– Прости, моя милая, – вспомнила обо мне мама и погладила меня по руке. – Представляю, как скучно тебе все это слушать. Расскажи, чем ты занималась все это время, пока меня не было?

Окрыленная тем, что разговор наконец-то коснулся действительно интересной темы – меня самой, – я взахлеб поведала маме обо всех своих делах.

Ужин можно было считать законченным, но я все болтала и болтала – так мне хотелось, чтобы мы подольше оставались вместе, за одним столом, одной семьей. Мама долго слушала меня, потом неожиданно приложила ладонь к своей щеке и воскликнула:

– Постой, милая! Как же я могла забыть? Я же тебе привезла кое-что.

Я оживилась и напряглась, я была заинтригована. Иногда мамины подарки бывают просто сногсшибательными, и всегда – неожиданными.

Мама вышла из-за стола, порылась в своей дорожной сумке и вытащила из нее длинный, свернутый в рулон пергамент.

– Это копия с табличек, которые мы обнаружили в раскопанной нами части пирамиды. На них записаны секреты Аменемхеба, с помощью которых он выигрывал войны. – Мама провела пальцем по первой строчке иероглифов и, слегка любуясь собой, прочитала вслух: «Как повергнуть своих врагов в хаос».

– О, это просто чудесный подарок, мама! Спасибо! – Я схватила пергамент, развернула плотный лист, и мои глаза быстро забегали по выстроившимся на нем строчкам иероглифов.

– Я пристроюсь в кресле возле огня и буду читать, а вы с папой сможете поговорить, – предложила я.

– Да, дорогая, нам с папой нужно поговорить о делах.

– Не волнуйся, я буду сидеть тихо как мышка, обещаю.

– Нет, Теодосия, – вступил папа. – Нам с мамой нужно поговорить наедине. Почему бы тебе не пойти в свой чулан? Там и почитаешь свой пергамент.

Мои плечи сразу поникли.

– Да, папа. Если ты настаиваешь…

– Настаиваю. Иди.

Я поплелась к выходу, возле самой двери остановилась и спросила, взглянув на родителей через плечо:

– Но хотя бы захватить меня домой вместе с собой вы не забудете?

– Ну, что ты, милая, – сказала мама. – Конечно, не забудем. Иди. Мы недолго.

Я вышла из столовой в темный коридор, и тут мне пришло в голову, что у меня появилась отличная возможность попробовать разобраться в ситуации с Исидой.

Я припустила по коридорам, а затем спустилась к читальному залу библиотеки. Но, когда я подергала за ручку, дверь оказалась заперта. Гром и молния! Какому идиоту взбрело в голову запереть на ночь библиотеку?

Почти наверняка этой крысе Фагенбушу.

Огорченная, я возвратилась в свой чулан. Зажгла керосиновую лампу, забралась в саркофаг, постаралась уютнее подоткнуть вокруг себя одеяло. Затем я развернула свиток и принялась читать.