— Где он?

— Кто? — голоса мужчин слились воедино.

— Камень!

Дар удивленно пощупал грудь рукой, а потом, облегченно вздохнув и махнув рукой, ответил:

— В сумке.

— Одень его!

— Зачем?

— Дарен, одень немедленно, — забеспокоилась девушка.

Войник сложил руки на груди.

— Так. Есть то, о чем я не знаю?

— Есть то, о чем тебе знать не надо, — нервно отозвалась та, как-то странно глядя на него.

Ждан изумленно поглядел на чаровницу: Веля была настолько испугана, что, казалось, сейчас сама бросится на войника.

— Нет уж, — хмуро ответил Дар, — либо ты мне сейчас говоришь все, либо я его вообще выкину.

— Чтобы потом тебя по нему выследили и всех нас убили?!

Они стояли друг напротив друга и мерили друг друга взглядами: Веля — испуганным, и Дарен — изучающим.

— Стоп, — вмешался Яромир, о котором все забыли, — что происходит? Какой камень?

И тут Дар не выдержал:

— Тот самый, из-за которого тебя так разукрасили! Эта девчонка все знала!

— Неправда!.. — Велимира опешила от такого наступления.

— Неправда, значит? — вкрадчиво спросил войник, подходя ближе, потом ткнул в шрам на скуле: — это, может быть, тоже неправда? Или это? — палец переместился на Яромира.

— Ты был выбран Осенью!

— Да какой, к дьяболу, осенью?! Что ты мне лапшу на уши вешаешь?

— Я?..

Веля даже всхлипнула от такой несправедливости — и побежала в лес.

Яромир проводил ее взглядом, а потом стал медленно подниматься на ноги.

— Ты сдурел? — мрачно поинтересовался Дарен.

Друг повернулся (войник какое-то мгновение, не мог понять его выражение глаз), а потом тихо сказал:

— Зря ты так.

И медленно побрел вслед за девушкой.

Дар ругнулся и направился за ним.

Ну почему в этом мире все не может быть так, как надо?..

Естественно, ему еще и извиняться пришлось.

А вечером, когда все уже поели и просто сидели у костра, Ждан угрюмо проговорил:

— И что мы теперь делать будем?

Сначала все молчали, а потом Веля рискнула спросить:

— В смысле?

— В смысле: куда направимся?

Все почему-то посмотрели на Дарена. Тот пожал плечами:

— Не знаю. Можно в город. Хотя меня наверняка сейчас ищут.

Снова наступило молчание. В высокой траве стрекотали цикады, на корнях деревьев зажигались зеленоватые червячки-светлячки. Тихо шуршала около речки ковыль, да раздавалось фырканье лошадей, привязанных неподалеку.

— Это все из-за этого камня? — вдруг спросил Яромир, два побега назад расставшийся с большей частью своих волос во время их мойки и пребывавший на данный момент не в самом лучшем расположении духа.

— Не только, — Дар в упор посмотрел на друга, — еще я — государственный преступник, временно реабилитированный здронновец, проваливший важное краллево задание.

Яромир в изумлении молчал с несколько пылинок, а потом с трудом выговорил:

— Много же я пропустил… Расскажешь?

— Как-нибудь в другой раз.

Войник вздохнул и зачем-то отошел к лошадям, а после подал другу тот самый мешок с перевязью, который они успели стащить из временного убежища Карстера.

— О! — радостно воскликнул шатренец, — мои вещи! Когда ты успел? А то я думал — придется самому этого врыхиного сына откапывать, чтобы яйца оторвать, ой прости, Вель.

Девушка покраснела и хмуро поглядела на виноватое лицо Яромира.

— "Вель"? — недовольно проворчал Ждан, — как у вас все быстро развивается…

Но его реплика осталась незамеченной.

— Да, Яр, — Дарен вдруг задумчиво поглядел на второй короткий меч, — я все хотел спросить… Ты же вроде как владел лишь одним мечом? Да и, насколько я помню, ты был отличным лучником.

— А, — тот отмахнулся, — долгая история. Если вкратце, то когда ты меня той бабке оставил, я достаточно быстро поправился, но правая рука продолжала висеть плетью, и ни один лекарь ничего сделать не смог. Тогда я пошел разрабатывать левую, ибо негоже воину так вляпываться. Когда закончил — мы уже успели проиграть войну…

— Выиграть, — поправил Ждан и тут же поежился под стальными взглядами Дара и Яромира.

— Это с какой стороны посмотреть, — медленно проговорил последний, — мы там столько наших ребят положили, что впору эту войну проигранной считать. Впрочем, это к делу не относится. — Он снова повернулся к другу. — Потом мне подсказали найти одного монаха-отшельника с Яцира. После разговора с ним к правой реке вернулась подвижность. Вот как-то так… А лук я и сейчас больше люблю. Просто Картор (или как его там?) все-таки уже сбагрил их куда-то. А мечи я вообще продавать вез. И за лук я ему яй… в общем, останется все-таки этот господин евнухом. Кстати, кто он? Вы знакомы? — Яромир закончил свой монолог, длине которого удивился даже Дарен, и перевел на него взгляд.

— Знакомы. К сожалению. И пока ты будешь разделываться с, — он покосился на молчавшую Велимиру, — тем, с чем хотел, я, пожалуй, не откажу себе в чести побеседовать с сим, как ты выразился, господином.

— Значит, он сбежал целым и невредимым?

— Угу.

— Пакости ждать надо в скором времени, — заключил Яр и вдруг спросил: — а что ему, собственно, нужно?

Войник смерил друга таким мрачным взглядом, что тот сам догадался, быстро взглянув на артефакт Анрода.

— Чем он так ценен?

— Якобы судьбы исправляет, — пожал плечами Дар, — за ним сейчас охотятся все, кому не лень, включая правящую верхушку соседних стран.

Яромир присвистнул.

— Попал ты, брат.

— Сам знаю, — угрюмо отозвался войник, — и, судя по всему, вас за собой тяну. Ты к этим мясникам как ухитрился попасть?

— Без понятия. Опоили какой-то дрянью, — он поморщился и аккуратно лег на траву, — последнее, что помню — напивался в какой-то сомнительной компании.

Ждан хмыкнул, Веля тяжело вздохнула.

— Что делал? — недоверчиво переспросил Дарен, знавший друга: тот вообще старался особо спиртным не баловаться.

Но Яромир был невозмутим:

— Напивался. Медленно и со вкусом.

— Из-за чего? — встрял Ждан.

— А тебя это касается? — уточнил Яр, которому парень по непонятным причинам сразу не понравился, но потом вздохнул и нехотя ответил: — отец не пустил меня домой.

Дарен помрачнел еще больше:

— Я встречался с твоим отцом в Шатре.

— И? — нарочито лениво поинтересовался Яромир.

— Тебе дословно?

— Понятно, — помрачнел шатренец.

Дар деликатно помолчал, а потом все-таки добавил:

— Собственно, о тебе я узнал от Болеслава.

Яромир кивнул и, помедлив, тихо спросил:

— Как брат?

Войник улыбнулся:

— Держится. Старается переносить все тяготы княжича… Хороший мальчишка растет. На тебя похож.

Яр грустно усмехнулся:

— Скорее, на самого князя. Я же сбежал тогда, во время войны. В голове тогда был ветер, да предсказание… Ну да я не о том сейчас. А вот отец не простил. Я же обещал ему никогда не прогибаться под заросских правителей, — он помедлил, а потом все-таки продолжил: — Когда вернулся тогда, после ранения, батюшка с порога мне заявил, что калеки ему в доме не нужны, а его сын умер два года назад, когда началась последняя война с Корином. Даже с матерью повидаться не дал, — Яромир снова замолчал, слушая потрескивание огня, и все же тихо сказал: — этого я ему не прощу.

Веля тихо сидела около него, поджав коленки и положив на них подбородок. На душе было тоскливо и сыро: будто это она виновата во всех бедах сидящих вокруг нее людей.

Ждан ковырялся палкой в золе, искоса поглядывая на них; парень вообще полдня ходил, как пришибленный. А все дело было в том, что Яромир по совершенно непонятным причинам взял на себя негласную опеку над девушкой. Чем, естественно, сильно потревожил болезненное самолюбие Ждана, уже успевшего "застолбить" это место. Шатренец был не в курсе, и роль старшего брата уступать явно не собирался. Велимира же, тоже заметившая перемены в друге, обретенном в белобрысом легкомысленном войнике-недоучке, была пока не осведомлена, что все это из-за нее, а потому, как будто назло Ждану, жалась ближе к его сопернику.