Остатки отряда собрались на пустынной улице.

— Полубрат! — гневно проговорила хранительница.

— Ты сначала думай, а потом говори! — не выдержал Марк.

— Я всю жизнь думала! — хранительница была вне себя. — Я знала таких, как он в Сонной дубраве! Они имеют силу поднять целое восстание, а применяют ее только в своей лачуге!

— Его время еще не пришло. А когда придет…

— Придет, придет, конечно же! — Никта неожиданно перешла на сарказм. — Когда уже не будет ни темной власти над городом, ни самого города.

— У него свой путь. У нас свой. Ты не можешь укорять его, если ему так уготовано, — Марк покачал головой. По большому счету он не понимал ни кузнеца, ни хранительницу.

— Всевышний никогда не уготовит бездействие!

— Ожидание чуда ты называешь бездействием?

— Да хватит, в конце концов, болтать! — прикрикнул Калиган. — Неужели так сложно идти молча?

Хранительница обиженно смолкла. Марк же, напротив, был рад, что спор закончился: кто знает, к чему он мог привести?

Калиган неплохо ориентировался в этих грязных убогих переулках, где мусор выбрасывали просто на улицы, а каждый третий шатался, будучи пьян или одурманен. Учитель вел отряд самыми замусоренными дворами, очевидно, чтобы избежать вражеских патрулей. Насобирав по дороге всякого тряпья, Калиган приказал всем укутаться, и не выделяться среди горожан нищенского квартала. Теламон встретил эту идею с отвращением, но повиновался, брезгливо натягивая тряпье на свою золоченую кольчугу.

Ни одного патруля они так и не встретили. Пропетляв по темным закоулкам добрых два часа, Калиган привел команду в большой старый, полуразваленный дом, из окон которого были видны высоченные стены безразмерного дворца.

— Вот мы и прошли сегодняшний путь. Перед нами Аргос, дворец Владыки Падшего города, — объявил Калиган и сбросил вещевой мешок. — Ночевать будем здесь.

— Здесь? В этих гнилых руинах? — усмехнулся Теламон.

— Эти гнилые руины были некогда Храмом созидания, — укоризненно ответил Калиган. — После падения Гесперона слуги Хадамарта осквернили все храмы. На месте Храма любви стоит капище, где принимает жертвы Аселгея, богиня блуда. Там, где был Храм прощения, сегодня возвышается Обитель аласторов, духов мести. Где был Храм милосердия — ныне Обелиск черного дракона ненависти. На месте Храма верности — Монумент предательства, Ордена мужества — Темница страха, Престола истины — Алтарь обмана, Школы хвалы — капище Мома, божества злословия…

— Достаточно, Калиган! — с отвращением сказала хранительница.

Тот невозмутимо пожал плечами.

— Как скажешь, самому противно…А вот на месте Храма созидания ничего не построили. Его оскверняет медленное разрушение, как символ безответственности служителей храма… Что так приуныла, Флоя?

— Мы у самого дворца Хадамарта, — прошептала девушка с затаенной тревогой.

— Что, страшно? — повеселел Калиган. — А мне вот не страшно. Мне страшно интересно: что нас ждет дальше? Ладно, располагайтесь. Более безопасного ночлега нам не найти, — Калиган раскинул на каменном полу походное одеяло. — Здесь живут только летучие мыши и крысы. Храм считается проклятым. Никому и в голову не придет нас тут искать. Продолжим путь на рассвете.

— Нужно оставить караульных, — сказал Теламон.

— Это ни к чему. Здесь нам ничего не угрожает.

— Твои слова — нарушение всех правил военного времени, Калиган, — вспылил Теламон.

— Поступай как хочешь, — спокойно ответил учитель. — Выставляй караул, мастери ловушки, только не мешай мне спать. Я неостроумно шучу, если не высплюсь.

Поужинали всухомятку, кто что имел: хлеб, копченое мясо, сушеные овощи. С наступлением ночи Марк вызвался дежурить первым, потому как чувствовал, что ему не уснуть. Насыщенный событиями день держал в напряжении тело и разум.

Разжигать огонь строго запрещалось. Обязанность караульного заключалась в том, чтобы молча сидеть возле спящих друзей и вглядываться в темноту, прислушиваясь к каждому звуку. Поводов для беспокойства хватало. То тут, то там слышались ночные шорохи, скрипели доски, сыпались песчинки, время от времени слышался тихий свист. Но к этим звукам Марк привык быстро, поняв, что это не более чем ночная жизнь крыс и летучих мышей.

Его одолевали двоякие чувства. С одной стороны он чувствовал себя героем, не побоявшимся выйти против ужасного черного дракона и победить. Он совершил настоящее чудо — спас ту, которую ненавидел всей душой. Но в то же время его донимало чувство неопределенности, страх перед неведомым. Его томил не столько страх перед завтрашним походом к Башне мрака, сколько перед самим собой, перед своими чувствами, которыми может управлять человек с половиной лица, именуемый Сарксом. Как уберечь свои мысли и чувства от вторжения? Королева говорила — «чистота мыслей, чистота чувств». «Господи, как это тяжело! — сознался Марк в мыслях. — Я могу удержаться от необдуманных слов, но как уберечь себя от разрушительных мыслей и чувств? Не думать о врагах, не допускать гнева, страха, презрения, гордости… да возможно ли это?»

Через час его сменил один из воинов-следопытов, но спать Марку по-прежнему не хотелось. Он ходил по пустынным залам бывшего храма, слабо освещаемым тусклыми огнями Аргоса. Здесь царило запустение. Изредка Марк вздрагивал, когда слышал посторонний шорох, но вскоре привык и к этому.

Ступив на каменную лестницу, он поднялся на крышу. Его взору открылось небо, затянутое клубящимися тучами. Перед ним возвышался громадный дворец Владыки Падшего города. Где-то там, в другом конце этой громадины, у восточных ворот была Башня мрака. Где-то там его ждали тяжкие испытания и, возможно, смерть. Смерть. Да, она страшна. Но обреченность куда хуже. А именно таким выглядит его будущее в пророчестве Эйренома.

«Противиться ей никто не сумел, ответ здесь не в том, умен ты иль смел».

Марк оперся на меч и пристально всмотрелся в темный силуэт дверей Аргоса. Над ними возвышался выгравированный в стене зловещий образ смерти, словно говорящий: «Забудь надежду, смертный!»

«Но ведь пророчество условно! Оно может и не сбыться… если я просто отступлю. Просто поверну назад!» — подумал Марк.

Внезапно в его сердце будто кто-то постучал: «Остановись. Откажись от миссии. Вернись назад в лагерь. Калиган и хранительница справятся сами. Просто вернись, и все это кончится».

Марк тяжело задышал. Он опять допустил страх в свое сердце! Жестокий сковывающий страх снова отвоевывал свою территорию.

«Просто вернись. Достаточно подвигов. Друзья поймут, Господь милосерден».

— Кто ты? — спросил себя Марк, неспособный унять учащенное дыхание.

«Я голос здравого смысла».

— Нет! Здравый смысл говорит в тишине хладнокровия. Ты просто стук моего перепуганного сердца!

«Я никогда не смогу сделать из тебя рыцаря, пока в твоей груди бьется сердце раба», — всплыл в разуме образ Калигана.

Марк опустился на колени, едва не плача.

— Я справлюсь, справлюсь…

«Хочешь знать, почему твой страх сильнее тебя? Потому что твой страх порожден ненавистью. Ненавистью к себе — потому что ты слаб, и ненавистью к врагам — потому что они сильнее».

Марк упал набок, вжавшись в холодные камни. Хотелось закричать, разрыдаться, огласить эту безмятежную ночь диким криком.

«Запомни: единственное, чего боится твой страх, так это встречи с тобою лицом к лицу».

Утерев слезы, Марк вскинул взгляд на врата Аргоса и изваяние смерти над ними.

«Спасать других способен только тот, кто избавился от страха перед смертью».

— Успокоился? — спросил себя Марк. — А теперь отбрось страх и послушай, что действительно скажет голос здравого смысла.

Он вскочил, и твердо опираясь ногами на камни, вскинул Логос:

— Свет во тьме светит!

…И в ночи вспыхнул удивительный белый свет обоюдоострого меча.

«Вот мой ответ, страх! Ты не остановишь меня. Я дойду до Башни мрака. Я исполню свою миссию. Потому что, когда я иду по Пути истины — Всемогущий Бог на моей стороне, и вся вселенная, по Его приказу, приходит в движение, чтобы помочь мне! Так было в доме Амарты, так было с черным драконом, так будет в Башне мрака! Я сохраню верность. Я дойду до конца. Потому что, когда я в мире с Творцом — нет силы, способной противостать мне! Я иду… иду!»