Вскоре его усилия были вознаграждены — вдалеке, под скалистым утесом, он увидел высокие дымы костров. Селение! Люди! Хвала Всевышнему, он нашел Калигана! Только бы учитель был здесь!

Маленькое селение горного народа выглядело диким: примитивные хижины, расставленные без всякого порядка, состояли преимущественно из шкур и сухой травы. Вокруг лагеря торчали острые колья, между ними росли могучие деревья с пышными кронами: туземцы использовали их в качестве смотровых башен. Все селение компактно размещалось под утесом, изрезанным крошащимися скалами. Выбор туземцев был довольно странным, учитывая опасность камнепадов. Неподалеку шумел молодой хвойный лесок — Марк подумал, что построить селение там было бы намного надежней.

«Интересно, как приветствовать дикарей? — задумался Марк, подбегая к входу в лагерь, перегороженному длинным бревном. — Уж конечно, не „Хвала Всевышнему!“»

Вопрос оказался ко времени. Из кустов неожиданно выскочили двое туземцев и, выставив копья, заставили остановиться.

— Э-ле-ле-ле-ле-ле-ле-ле! — завопили они, бешено тряся остриями перед носом.

Марк замер, затаил дыхание и плавно поднял руки, боясь сделать резкое движение. Облаченные всего лишь в набедренные повязки, смуглые, раскрашенные сажей дикари не выражали гостеприимства. Копья их были деревянными, с каменными наконечниками — слишком примитивное оружие для этого мира. Но у Марка не было ни малейшего желания драться.

— Я ваш друг, я ничего плохого вам не сделаю, — попытался объясниться Марк, сомневаясь, что те поймут по-каллиройски. Дикари еще враждебней затрясли копьями и заулюлюкали. Скорее всего, Харис был прав: они и собственный язык едва знали.

Оставалось молчать и стоять неподвижно, как перед коброй в боевой стойке. Спасение явилось в виде старого туземца в белой бараньей шкуре. Его седая неухоженная борода развевалась во все стороны, а под ней виднелось ожерелье из зубов какого-то крупного хищника. Хмурые густые брови почти полностью закрывали глаза, лицо его было раскрашенно белой краской. Старик дал знак рукой, что-то гикнул на местном наречии, и копья перестали угрожающе трястись перед носом Седьмого миротворца.

— Чужестранец! — произнес старик низким, глухим голосом. — Зачем ты пришел в наши земли?

Марк решился опустить руки, хотя каменные наконечники копий по-прежнему смотрели ему в грудь.

— Я ищу учителя Калигана. Мне говорили, он в ваших краях.

— Калигана? Так ты последователь того же учения, что и он? — вопрос прозвучал так агрессивно, что инстинкт самосохранения тут же посоветовал ответить «нет».

— Я даже не знаю кто он. Но мне нужно с ним поговорить, — уклонился Марк.

Туземцы-воины напряженно застыли, не сводя глаз с Седьмого миротворца. Если потряхивание копьями перед носом было предупреждением, то сейчас они пребывали в состоянии первой готовности к атаке. Марк поежился: каменные наконечники тоже опасны, когда на тебе нет ни шлема, ни кольчуги. Он уже прикинул, не дернуть ли наутек, но тут старик-туземец повернулся к нему спиной и произнес:

— Иди за мной.

Марк подчинился приказу и пошел, ощущая нацеленные ему в спину копья. Однако теперь дышалось свободней: если эти варвары не напали на него сразу, значит, не так уж агрессивны.

Под конвоем Марк прошел к высокой просторной хижине. В наступающей темноте шастала любопытствующая туземская малышня, толпились женщины, старики, все как на одно лицо: шкуры, набедренные повязки, размалеванные лица, ожерелья из рогов и костей.

Внутри хижины горел костер, вокруг него на шкурах сидели вожди племени, в основном старики. Главный вождь с бородой грязноватого цвета и венцом из сухих листьев восседал на ложе из сложенных вчетверо шкур, чем заметно возвышался над остальными. На шее вождя висели ожерелья из панцирей улиток и другие примитивные побрякушки.

Поначалу нового гостя никто не заметил, чему Марк искренне обрадовался, но тут же понял, что заявить о себе придется — старик указал ему свободное место у огня. Стараясь никого не задеть, не толкнуть, Марк на цыпочках пробрался к костру и присел на шкуры, слепо надеясь, что на него не обратят внимания. Однако вождь, произносивший какую-то речь медленным и малоразборчивым голосом, смолк и недвусмысленно обратил взор на пришедшего гостя.

— Мое имя Маркос-северянин из Морфелона, я Седьмой миротворец, — поспешил представиться Марк, не дожидаясь напряжения атмосферы.

На титул никто не отреагировал, чего и следовало ожидать. Кто в глухих горах знает о миротворцах? Сомнительно, чтобы они о Морфелоне что-то слышали.

— Садись, садись, миротворец, — сосед слева оказался единственным, кому слова Марка о чем-то говорили.

Марк повернулся, будучи рад любому, кто знает его как миротворца. Рядом сидел, вернее, возлежал человек лет сорока пяти. Явно не здешний, судя по богато вышитой красной тунике и зачесанным назад жестким темным волосам. В маленьких сощуренных глазах прослеживались опытность и способность сохранять невозмутимое спокойствие в любых ситуациях. Закругленный нос и чуть натянутые в вечной полуулыбке губы выражали добродушие, но было в них и что-то самолюбиво-надменное. Словно он был добр к людям и при этом требовал почтения к себе за свою доброту. Впрочем, Марк решил не укореняться в своем мнении, он совсем не знал этого человека. К тому же рядом с незнакомцем лежал зачехленный меч, какой мог быть только у воина-аделианина. Если этот человек аделианин, это уже что-то значит!

— Великий хаос! Опять безумец пришел учить нас, как нам жить, — проговорил вождь, оглядев Марка. Говорил он медленно, с отрывом, видно, тяжело давался ему каллиройский язык.

— Простите, но я вовсе не безумец, — учтиво возразил Марк, однако вождь не дал ему продолжить.

— Всякого чужеземца, учащего нас жизни, предки завещали карать смертью!

— Но я же ничего не сделал! — чуть не возопил Марк. Сердце его забилось в тревоге: куда он попал?

— Достаточно того, что ты существуешь… и существуешь на наших землях.

— Кто вы? — опешил Марк.

Вождь вроде как удивился такому вопросу.

— Разве ты никогда не слышал о племени Мудрых орлов?

— Нет, признаться, не приходилось…

— Хаос великий! Твое невежество оскорбляет наши светлые умы! Но мы благородные мыслители! Мы окажем тебе почтение и выслушаем тебя. После того, как закончим с этим наглецом! — вождь гневно указал пальцем на соседа Марка. Тот лежал, подперев голову рукой, полуулыбаясь, полудремля, ничем не выказывая беспокойства.

Марк заворочал мозгами, осознав, что ничего не понимает. То ему угрожают смертью, то, видите ли, оказывают почтение! Делать нечего, пришлось смириться и покорно слушать прерванную беседу. Вождь, довольный собою, что унизил очередного чужестранца, повернул гордый взгляд к незнакомцу в красной тунике и продолжил речь:

— Вот, слушай, следопыт. Мы будем воевать с вами и вернем наши цветущие земли. Будем воевать долго и упорно, ради наших поколений, которые грядут.

— Смысл вашей войны — сражаться ради будущих поколений? — спросил названный следопытом и непочтительно усмехнулся. — Но вам не хватит жизни, чтобы справиться со всеми аделианами. Какой же будет смысл у ваших поколений?

— Сражаться ради поколений, которые придут за ними! — не моргнув глазом, ответил вождь. — И так без конца, пока в мире не утвердится полная справедливость и гармония.

— Вы все погибнете, — сообщил следопыт.

— Но наши имена останутся жить… в сердцах наших детей, внуков и правнуков… — вождь хотел что-то добавить, но понял, что глубокую мысль, ворочающуюся в разуме, извлечь не удастся. — Мы все равно победим. В этом веке или в будущем, — с торжеством победителя заключил он, видимо, довольный своей речью.

Следопыт искренне посмотрел ему в глаза:

— Послушай-ка, великий вождь, ты говоришь о справедливости, а сам готовишься убивать невинных.

Туземцы возмущенно зашумели. Вождь неожиданно преобразился из почтенного мудреца в грозного дикаря-людоеда: