— Я ухожу в горы. Кто со мной?

— Я останусь с Ортосом, — сказала хранительница. Голос ее дрожал, казалось, она вот-вот расплачется. — Харис, иди с ним. И да хранит вас Спаситель.

За спиной неприятно скрипнула дверь, и на пороге показался Теламон, бесцеремонно оттолкнув с дороги заплаканную Флою.

— А как же приказ оставаться в доме?

На лице его светилось ликование, как у полководца, увидевшего белый флаг над вражеской крепостью. За ним топтались на месте два рыцаря в тяжелых пластинчатых доспехах. Стражник с копьем, услышав голос начальства, вскочил на ноги, делая вид, что спать не собирался.

— Мы что, до новой эпохи должны здесь сидеть? — резко ответил Марк. — Мы идем за помощью.

— Никуда вы не идете! — властно заявил Теламон и гадко ухмыльнулся.

— Что это значит?

— Это значит, что ты оказался тем самым убийцей, который выпустил самострельную стрелу в епископа Ортоса.

Не дав Марку опомниться, Теламон пригласил в дом двух пожилых крестьян, похоже, мужа и жену.

— Это он?

— Он, он! — оживился крестьянин одновременно с женой. — Да, только у того плащ был темный и какая-то штуковина за спиной…

— В темноте все плащи темные, — победно проговорил Теламон. — А самострел где спрятал, миротворец?

Не веря в происходящее, Марк буравил взглядом золоченую кольчугу. Флоя на цыпочках пробралась к друзьям и стала рядом.

— Что ты несешь… — прошептал Марк, не пытаясь угасить возмущение. — Это полный бред! Я? Покушался на жизнь брата Ортоса?

— Люди видели тебя, бежавшего с места преступления, — быстро проговорил Теламон. — Тебе почему-то не хватило ума уйти через лес. Ты побежал через поселок, где тебя видели около десяти человек, сделал круг и вернулся к дому Иалема с другой стороны. А что до мотивов… — Теламон, не переставая ухмыляться, кивнул в сторону Флои. — Эта девчушка многое мне поведала. И о том, как ты откровенно дерзил епископу Ортосу, когда он отговаривал тебя от участия в турнире Светлой арены с этим пройдохой Автоликом. О том, что ты был недоволен своим наставником и мечтал от него избавиться…

— Ложь! — возразил Марк, оборачиваясь к Флое. Та сжалась в комок и мигала напуганными глазами. Все стало предельно ясно: она рассказала Теламону только правду, а он перекрутил ее на свой лад.

— Ладно, о деталях поговорим в гарнизонной тюрьме. Взять его! — приказал Теламон, будто науськивал охотничьих псов.

Два железных рыцаря направились к Марку. В руках одного из них звякнули цепи с кандалами для рук.

Растерявшись, Марк в отчаянии обернулся к друзьям и тотчас уловил взгляд хранительницы, недвусмысленно указывающий на окно. На принятие решения ушло две секунды: Марк переглянулся с Никтой, Харисом…

Рыцари уже протянули к нему огромные ручищи, когда хранительница молниеносно перевернула на них стол с остатками ужина. Марк влепил по нему ногой. Громыхая железными щитами, мечами и доспехами, рыцари свалились под ноги Теламону. Крестьяне в ужасе завизжали. Заспанный стражник схватился за копье, но Флоя ловко вылила ему за ворот кольчуги кувшин холодной колодезной воды. Копейщик дико заревел и принялся махать руками и ногами, словно отплясывал какой-то причудливый танец. Теламон, не ожидавший такого поворота событий, опомнился только тогда, когда Харис прыгнул в окно, вышибив его вместе с рамой.

— Именем королевы, стоять!

Подобно тигру королевский эмиссар бросился на Марка, но тот чуть-чуть его опередил, вылетев за Харисом в окно. Поймав пустоту, Теламон влетел в пустые ведра и горшки, со звоном разлетевшиеся по полу.

Спустя час Марк и Харис перешли с бега на шаг. Шум погони не слышался, каменистая лесная тропа резко уходила в гору, куда не проехать всаднику. Сомнительно, чтобы обвешанные железом рыцари догнали их пешком.

Весь день и половину ночи друзья шли по каменистым тропам, преодолевая подножие Диких гор. Ближе к вершине горного хребта камни становились все больше, лес — все реже. Солнце палило немилосердно, счастье, что на камнях росли, прочно впиваясь корнями, хвойные кедры. Широко раскидывая ветви, кедры давали густую тень, спасая от палящего горного солнца. Толстые красноватые шишки росли кверху, подобно елочным свечам на блестящих ветвях кофейного цвета. Длинные иглы шевелились на ветру, будто что-то перебирали.

Последние шаги к Песчаному утесу оказались самыми тяжелыми. Кедры кончились, каменистая тропа становилась все круче, а от палящего солнца закипали мозги. К полудню, когда друзья достигли вершины горного хребта, жара стала невыносимой.

Остановившись на привал, Марк и Харис перекусили подсохшим хлебом и запили водичкой из фляги. Родников здесь не было, и будут они нескоро. Впереди, насколько видел глаз, путь лежал по скалистому горному хребту, где не видно ни кустика, ни деревца. Выжженный песок, голые скалы и огромные валуны по обе стороны хребта, — вот все, что лежало на пути к зеленому плато, которое едва-едва виднелось на горизонте.

— Ты уверен, что нам туда? — спросил Марк, с явной неохотой плестись несколько часов под палящим солнцем.

— А куда ж еще? Я слыхал, там ближайшее поселение поганусов, — отозвался Харис, назвав варваров нелестным прозвищем. Он страдал от бессонной ночи, но держался бодро. Угрюмая мрачность, поглотившая его после покушения на епископа, сменилась привычной неунывающей бравадой. — Не найдем Калигана там, пойдем дальше.

— А сколько до этого? — Марк указал рукой к мерцающему вдалеке плато.

— К закату дойдем. Если спать не будем, то еще раньше.

— Спать? О чем ты, Харис, нужно спешить!

Однако после двух часов беспрерывной ходьбы, Марк пожалел, о своем решении. Ноги подкашивались, разомлевшее от жары тело слушалось вяло, он почти спал на ходу. Глаза слипались, он шел, ориентируясь на спину Хариса. От яркого солнца перед глазами поплыли красные линии, голова закружилась. А в ушах вдруг вкрадчиво зашептал чей-то свистящий голос:

— В цепях безликого, ты бессилен… бессилен…

— Харис! — Марк схватился за книгу и в его руках тут же вспыхнул обоюдоострый меч. — Харис, ты слышал?

— Где? Что? — странствующий рыцарь подумал, что Марк заметил врага и воинственно выхватил меч.

Марк вытянул перед собой Логос, кружась, то в одну, то в другую сторону. Солнце больно ударило в глаза, вызвав потоки слез. Он упал на колени, не понимая, что происходит… в залитых слезами глазах потемнело. Он увидел темный лес, дом на лужайке. Пальцы непроизвольно вздрогнули, нажимая на спусковой крючок самострела. Черная стрела с ленточкой на конце рассекла воздух…

— Не-е-т! — вскричал Марк, окатив эхом окрестные ущелья.

— Маркос, ты что, очнись! Святой-Всемогущий!

Протирая глаза и ожесточенно смахивая слезы на горячие камни, Марк приходил в себя, видя перед собой испуганное лицо Хариса, склонившегося над ним.

— Что с тобой, Маркос?

— Я видел это… я видел… — Марк не хотел говорить, чтобы не воссоздавать картину увиденного, но сказать было необходимо. — Мне показалось… что это я стрелял в епископа.

Лицо Хариса застыло как окаменевшее, казалось, он перестал дышать. Такого изумления на его боевом, закаленном лице Марк не видел никогда. Спустя секунду Харис облегченно усмехнулся, и его лицо вновь приняло прежний неунывающий вид.

— Тебе пригрезилось! Друг отважный, не верь в ту чушь, которую наговорил тебе Теламон. Ты? Стрелял в нашего брата Ортоса? Х-ха! К хаосу такие мысли! Поднимайся. Или нет, лучше отдохнуть.

— Никакого отдыха! — твердо сказал Марк, поднимаясь и ругая себя за то, что допустил в свой разум чудовищную ложь. — Если мы не успеем… нет, мы успеем, успеем!

Через полчаса быстрой ходьбы хребет сузился до тонкого перешейка, по обеим сторонам которого обрывались почти вертикальные утесы, покрытые сыпучим каменистым песка. Узкий перешеек, всего метра три-четыре шириной, вел к чудесному зеленому плато. Там виднелись деревья, кусты, чуть дальше пасся на лугу горный олень. Слева простиралось травянистое ущелье, за которым выступали острые заснеженные пики вершин, справа — торчали верхушки сосен Лунного леса, казавшихся отсюда такими маленькими, как декоративные кустарники в Мелисе.