— Бей тварей! — заревел Харис и бросился со своим коротким мечом на двух других врагов.

Перед Марком появились уже три клыкастые морды, три леденящие кровь дубины. Они осторожно крались, обходя его с трех сторон. Марка начала охватывать паника. «Еще секунда, еще миг и они набросятся, Боже!» Марк попятился, тряся Логосом перед наступающими врагами.

— Никта! — в диком ужасе позабыв всякое достоинство, закричал Марк.

Она не отозвалась. Краем глаза Марк заметил, что безоружная хранительница едва увертывается от длинного трезубца. Харис отчаянно отбивался от двух керкопов, постоянно спотыкаясь о тело заколотого им врага, падал и вставал. Шлем, щит и кольчуга остались в повозке, без них странствующему рыцарю было нелегко. Нырнувший в песок упырь неумолимо увлекал за собой сеть с Флоей. Она брыкалась и рвалась, подобно пойманной в силки лисице. Уродливый керкоп, взявшийся откуда ни возьмись, набросился на нее с дубиной. Свист метательного кинжала остановил его всего в метре от опутанной сетью девушки. Керкоп резко дернул головой, оборачиваясь на свист, и кинжал по самую рукоять вонзился ему в глаз. Пронизывающий вопль монстра прокатился по молчаливой пустыне.

Удар! Еще удар! Блок! Керкопы пошли в атаку на Марка. С первых же ударов он чуть не лишился уха — колючая дубина чуть-чуть задела его голову. Логос сверкал на солнце. Снова отразив три удара, Марк упал на спину, но живо вскочил.

— Маркос! — раздался громкий голос епископа. — Брось золото! Падай на колени! На колени!

Марк послушно сорвал со спины вещевой мешок с драгоценностями и швырнул в песок. Внезапно его осенило. Керкопы были ростом с него, но лапы держали высоко, никак не защищая нижнюю часть своих туловищ. Резво упав на колени, Марк нанес скользящий удар, совершив полукруг светящимся на солнце лезвием. По телам двух упырей прошла черная глубокая рана. Раздался яростный рык. Марку заложило уши, его обрызгали капли черной крови, в нос ударил запах сырой земли. Сраженные керкопы поползли по песку, оставляя черный след. Третий, щелкнув клыками, бросился на епископа. Сзади к нему подкрадывался еще один.

Что-то коротко прошептав, епископ совершил правой рукой какое-то мановение, будто четырежды перечеркнул в воздухе наступающего керкопа. И эти движения епископа возымели действие: керкоп издал внутриутробное рычание, бросил дубину и скорчился на песке.

— Сзади!!! — заорал Марк.

Епископ обернулся, защищаясь посохом. Посох спас его от страшной дубины, но удар был настолько силен, что грузный епископ рухнул набок и покатился вниз по бархану.

Марк бросился на помощь учителю, вкладывая в меч всю боль за прежнее малодушие. Вражью дубину он разрубил надвое, а обезоруженный керкоп пустился в бегство. Марк перевел дух. Где Харис, Никта?

Сломав ударом ноги опасный трезубец и закатив в рожу керкопу рукой, хранительница, наконец, добралась до своего меча, торчащего из трупа монстра. Она уже истратила пять кинжалов, в руках оставался последний. Согнувшийся вдвое керкоп крался к ней, прикрываясь колючей дубиной.

— Твое место в Гадесе, — шепнула хранительница.

Противник таки успел прикрыть череп дубиной. Но брошенный кинжал ударил в нее с такой силой, что она вонзилась колючками в морду керкопа. Издав глухое рычание, враг обронил оружие и бросился наутек.

Хранительница не успела вырвать свой меч — перед ней вынырнул очередной керкоп, столп песка ударил ей в лицо. Ослепленная на какое-то мгновение, она отшатнулась, и тут керкоп обрушил на нее дубину. Удар чуть не разбил ей голову: в последний миг хранительница закрылась левой ладонью. Колючки вонзились ей в руку, но она не вскрикнула, а лишь яростно простонала. Невзирая на боль, она отвела дубину в сторону, хватаясь правой рукой за рукоять меча. Керкоп потерял равновесие, и легкий слабоизогнутый меч насквозь пронзил его бесформенную шею.

— Харис! Где Флоя? — прокричала хранительница.

Странствующий рыцарь потерял меч, оставив его в теле одного из врагов, и теперь голыми руками дрался с другим, клубком катаясь с ним по песку. Марк бросился на помощь, и тут же столкнулся с двумя новыми упырями.

— Да сколько же вас здесь! — в отчаянии выкрикнул он.

Летящую на него сеть он рассек в воздухе, а от пущенного в голову трезубца как-то увернулся. Ближайший к нему сморщенный керкоп ринулся в атаку, противно шипя и ожесточенно тряся дубиной. Второй, пробежав мимо, решил ударить со спины. Раздался свист летящего меча, и напавший сзади упырь упал пронзенный в песок.

— Спасибо, Никта, — прошептал Марк себе под нос.

Оставшись с ним один на один, керкоп отказался от такой дуэли и стремительно скрылся в песке. Марк подумал, что это последний. Но нет, оставался еще один!

— Флоя! Где Флоя? — кричала хранительница.

На том месте, где Флоя только что отчаянно сопротивлялась, шевелился песок. Не думая ни о чем, Марк пал на живот и по локти погрузил руки. Хранительница упала рядом, начав рыть песок в диком исступлении. Ее пораненная ладонь оставляла на желтом песке кровавые следы.

— Здесь, здесь, — хрипло прошептал Марк.

Его пальцы нащупали сеть и принялись ее рвать. Она не поддавалась.

— Дай кинжал!

Закапывающийся вглубь керкоп не желал отпускать свою жертву. Хранительница сунула Марку Логос и он, не отпуская левой рукой сеть, запустил его в песок. Упругая леска тотчас лопнула под горячим лезвием. Затем с окрыляющей радостью Марк нащупал пульсирующие запястья Флои и, рванув с дикой силой, потянул на себя. Подоспел епископ, и втроем они вытащили Флою на поверхность. Освобожденная из песчаного плена девушка поползла на руках, сильно кашляя и отплевывая песок.

— Уф-ф-ф! — громко выдохнул Марк, распластавшись на песке. К нему подбегал Харис с заляпанным черной кровью мечом, в изодранной рубахе, под которой виднелись красные царапины. Лицо тоже было расцарапано. Убедившись, что с Флоей все в порядке, хранительница стала собирать из сраженных керкопов свои кинжалы, зажимая левую ладонь.

— Маркос, ты жив? — прохрипел Харис.

— У меня ни царапины! — ответил Марк, поднимаясь.

— У тебя голова в крови!

— Правда? — Марк провел рукой по левому уху и обнаружил, что оно расцарапано в кровь. — Ерунда. Слегка дубинкой задело, — пребывая в наивысшей степени напряжения, он не чувствовал боли. — Нужно уходить отсюда. Флоя!

Он подал ей руку и потащил за собой к повозке. Епископ уже стоял там, упираясь обеими руками о спасительный посох. Он все еще учащенно дышал, красный как рак. Таким рассерженным Марк не видел его никогда.

— Мудрецы! Своей жадностью вы чуть не погубили нас всех! Понятно, почему никто не останавливается здесь. Золотой бархан погубил немало людей, жаждущих золота. Как я мог забыть! Но это были купцы, бродяги, разбойники. Как вы, вы — называющие себя адельфами, могли прельститься золотом керкопов?!

Эти упреки отправлялись в адрес Флои и Хариса, которым защищаться было нечем. Харис виновато вертел головой, оглядываясь как бы в поисках врагов, а откашлявшаяся Флоя попыталась что-то возразить, но остановилась перед обличающим взглядом хранительницы:

— Тебе лучше помолчать, Флоя. Выбрось эти сокровища, из-за которых мы все чуть не остались в песках. Мечтательница! Золото на дороге не валяется!

Флоя обиженно смолкла и высыпала все содержимое мешочка. К ее удивлению там оказались не золото и самоцветы, а желтый песок пустыни. Уразумев подлинную цену золота керкопов, вывернул карманы и Харис.

Воду набирать не стали. Она могла быть отравлена.

Садясь в повозку, Марк увидел, что на левой ладони хранительницы кровоточат несколько рваных ран. Две тоненькие струйки крови медленно ползли по ее запястью под широкие рукава одежд.

— Перевязать? — предложил Марк.

— Не надо! — сухо ответила хранительница, выливая на рану целебный елей, флакон с которым оказался в ее походной сумке. — К утру все пройдет. А у тебя ухо в крови. Дай, промою.

Флоя тихо плакала, не то от пережитого шока, не то от упрека Никты. Хранительница обняла ее, зашептав: