-- Об этом не будем, начальник. Это вы мне поломали. За это я бы вас в навозных червей

переселил.

Ствол пистолета приподнялся и заглянул Скидану в самые глаза. Это было что-то предсмертное,

ужас ударил в лицо, следом готовилась пуля -- тупоносая, свинцовая, в медной рубашке.

-- Стреляй, что ли, -- Скидан с отвращением обнаружил, что страх убил в нем мужской голос.

Краснея от стыда, он сипло добавил: -- Ну!

-- Не запрягай, -- сказал Краснов, -- не поедешь. -- Он опустил руку с пистолетом на колено и

мрачно сообщил: -- Чтоб ты знал, я тут психом записан. Застрелю -- и ничего не сделают. Ножик у

меня легальный, а пушку ты принес.

-- И увезут тебя на Остров Скорби, -- Скидан попытался повернуть разговор от себя.

-- Это что за лагерь?

-- Они там содержат убийц. Но это не лагерь. Я там был.

Торопливо, чтобы не перебили, Скидан начал рассказывать о своих приключениях среди

лабирийских преступников. Не скрыл ни одной подробности своего проваленного эксперимента.

Говорил и говорил, продлевая свою жизнь и надеясь, что ему поверят. И уже не стыдился, что

распинается перед этим фронтовиком точно так же, как перед ним самим когда-то и где-то

распинались блатные зеки и 58-я, стараясь вызвать у гражданина начальника симпатию или хоть

сочувствие.

***(По 58-й статье УК РСФСР судили за т.н. антисоветскую деятельность.)

-- Как же это так, -- перебил Краснов, -- ТЫ не смог стрелять в зеков?

-- Представь себе, не смог, -- ответил Скидан, очень себя в этот миг уважая. -- И, похоже, больше

не смогу.

-- Что ж это с тобой случилось? -- Краснов спрашивал с легкой насмешкой, но Скидан не захотел

это замечать. Он исповедовался, он был себе противен, но теперь язык не хотел ему повиноваться,

как час назад не повиновались ноги. Перед Скиданом сидел хоть и враг, но свой брат мужик, из

своего мира, с ним можно и нужно было поделиться тем, чего не поймет Светлана -- хоть и своя, но

женщина.

-- Тебе ведь после войны убивать не хотелось? -- Скидан даже не спросил, а потребовал от

Краснова подтверждения этой мысли.

-- Мне и на войне не хотелось убивать, -- процедил Краснов брезгливо. -- Это вам было

удовольствие. Особенно безоружных. "Врагов народа". И их детей... С-суки...

-- Кто убивал детей? -- Скидан почувствовал, что надо возмутиться.

-- Не надо! -- Краснов отмахнулся пистолетом. -- Вы начали с царской семьи, а потом вошли во

вкус, людоеды. Скажешь, не было статьи, чтобы расстреливать с 12-летнего возраста?

-- Врагов советской власти... -- начал Скидан.

-- Не надо, говорю! -- Пистолет погрозил ему черным глазом. -- Грош цена такой власти, которая

боится детей! Вообще грош цена власти, которая боится собственного народа. Враги народа -- это

вы, и не надо! Понял?

-- Я не убивал детей, -- сказал Скидан.

-- Да ты вообще никого не убивал! -- Краснов оскалился в страшной улыбке. -- Убитые не могут

быть свидетелями. Разве что я... Только судить тебя некому. Разве что мне самому...

-- Я к тому сказал о фронте, -- решился перебить Скидан, -- что для меня ТАМ был фронт и долг,

а здесь -- все другое. Это ДРУГОЙ мир, пойми ты!

-- Ну еще бы! -- Краснов согласился охотно. -- Там все рабы, а тут -- все свободные. Уже и некого

убивать. Но ведь если тебе кто-нибудь прикажет, ты быстро найдешь. Ты вон уже и сам искал... Ну,

ладно, -- он вдруг резко сменил тон, -- хватит философии. Мне нужны сведения, и ты мне их дашь.

Этого Скидан не ожидал, хотя только этого он и хотел: втолковать полупомешанному человеку,

что здесь не Советский Союз, не Россия, не Магаданская область и даже какой-то не 1950-й год.

-- Спрашивай, -- сказал он звонко.

-- Ишь, ты, -- оценил Краснов. -- Ну, посмотрим, что тебе разрешили...

И он спросил, почему все же его, беглого зека, не вернули в лагерь. Власть, что ли,

переменилась? Можно считать, что так, ответил Скидан. А если без допущений? Без допущений

придется повторить, что здесь другая страна, другое общество, где только... два человека знают, что 44

такое НКВД. Эти люди -- Скидан и Краснов. А почему энкэвэдэшник Краснов стал вдруг Скиданом?

Нет НКВД, нет и энкэвэдэшников, ответил Скидан.

-- Следы заметаешь, -- заключил Краснов. -- Значит, рыло сильно в пуху.

-- Нет больше Краснова, -- резко сказал Скидан.

-- Тебя, -- ответил Краснов. -- А мне прятать нечего. Мои руки только в немецкой крови, но там не

я начал.

Потом был вопрос о жизни в Магадане: такова ли она, как показывают в кино? При этом Краснов

указал стволом на свой терминал. Тут же встал, включил одну из информационных программ,

вернулся на диван, а Скидана вместе с креслом развернул так, чтобы он тоже видел экран. При этом

бывший начальник лагеря оказался боком и бывшему зеку, в еще более невыгодном для себя

положении. Надежда на прыжок исчезла полностью.

-- Что это? -- спросил Краснов.

-- Прибавь громкость, -- предложил Скидан.

-- Да нет, мне интересно, что ты скажешь.

Бедный капитан Краснов считал себя такой важной персоной, что верил, будто для него одного

станут сочинять и транслировать восемнадцать программ элевидения.

Был включен канал транспорта и связи. Только что исчезла с экрана какая-то электросхема, и

появился треугольник с самолетным килем, под которым изрыгали огонь две дыры. Это сооружение

было какой-то смесью самолета и воздушного змея, но летало, судя по его тени на облаках, очень

быстро. Вперед выступал пикообразный нос с двумя маленькими, совсем крохотными крылышками,

-- Это "Кальмар", -- узнал Скидан. -- Новый для них летательный аппарат.

-- Ракетный, что ли?

-- Нет. Он сквозного действия. Всасывает воздух, а выбрасывает продукты горения. Принцип

головоногого моллюска. Есть поменьше -- "Каракатица" и "Осьминог". Теперь вот это чудовище.

Только больше трех штук им построить не дадут. А то и вовсе запретят.

-- Почему?

--Да ты что, сам не видишь? Он же грязный! От него копоти, как от вулкана. Мы так все

задохнемся... Бывают, конечно, крайние случаи, когда надо срочно через океан -- врача или еще

какого-то специалиста. Но зачем такая махина? Говорят: а вдруг пожар, катастрофа, придется везти

спасателей. А большинство считает, что -- не будет сверхмашин, не будет и катастроф. Не нужен

этот гигантизм.

-- В других странах будут, а у нас не будет? Они же настроят бомбардировщиков, десантных...

-- Оружия нету, Краснов! Нету совсем! Ну почему ты не веришь?

-- Да потому что ты врешь! Ты в больницу пришел с пистолетом, а хочешь, чтобы я поверил...

Скидан с первой минуты жалел, что взял с собой пистолет. В отчаянии он предложил:

-- Пойдем вместе на улицу, спросишь первого встречного! Пойдем куда угодно -- хоть в порт, хоть

в учебню, хоть в Минспрос: увидишь все сам, потрогаешь...

-- А пистолет тебе вернуть, -- подхватил Краснов. -- Кстати, как здешняя Лубянка называется?

Минспрос?

-- Минспрос, -- объяснял Скидан уже почти без надежды, -- это единственное здесь

министерство. Министерство спроса.

Скидан остановился, уверенный, что сейчас его перебьют, выжидательно посмотрел на

Краснова. Но тот молча кивнул, чтобы продолжал, и в глазах его, которые глядели все так же

прицельно, не было насмешки. В них было любопытство.

-- Пистолет можешь себе оставить, -- Скидану впервые за разговор показалось, что инициатива --

у него. -- Только стрелять не надо.

-- Это мое дело, -- жестко перебил Краснов. -- О Минспросе давай. Подробно. Как там

допрашивают?

-- Хорошо, -- Скидан покорно кивнул. -- Только сначала немного о власти, а то опять не