сколько угодно отклонений во времени, в молекулярном состоянии, внутри атомов и так далее, до
бесконечности во все стороны. Пустой прежде, мир для него вдруг насытился сферами, потоками,
вихрями различных пространств и состояний, из которых естественно вытекало бессмертие души, и
бренная жизнь сразу получила облегчение и наполнилась многими потаенными смыслами. Чтобы
поверить в призраки, дилетанту оказалось достаточно хоть как-то их обосновать.
-- Эта вера у тебя -- от чистоты разума, -- мягко сказал Такэси. Его слова показались Скидану
неуловимо обидными, он с недоверием спросил: -- Как тебя понять?
-- Все очень просто, -- ответил Такэси еще мягче. -- Хронический дефицит информации по
проблемам темпорально-пространственного континуума вызывают у тебя адекватную реакцию как на
стохастические, так и на детерминированные реминисценции. Согласен? Вот и все. Это естественно,
можешь быть спокоен.
Скажи такое старший лейтенант Давыдов, капитан Краснов без труда нашел бы, куда его
послать. А то и подальше. С Такэси это бесполезно: он просто не поймет. Пришлось Скидану кивнуть
и утереться. Ничего, японская морда, подумал он безосновательно и беззлобно, посмотрел бы я на
твои реминисценции в МОЕМ пространственном КОНТИНГЕНУУМЕ.
Такэси между тем вернулся к делам призрачным.
-- Знаешь, Василий, есть одна идея. Что, если тебе сходить в пещеру одному? Проверить вашу
гипотезу о параллельных мирах... Во всяком случае, э-э-э, посмотреть кино.
Такэси глядел ожидающе, но и с каким-то подвохом: возможно, рассчитывал на испуг. А ничего,
решил Скидан, не привыкать.
-- Да хоть сейчас, -- ответил он быстро. -- Только скажи, можно там записывать, рисовать?
-- Там нельзя шевелиться, -- сказал Кампай, -- нельзя отвлекаться. Всегда входишь в пустое
пространство, это проверено и говорит явно за то, что видения зависят полностью от тебя самого.
Если начнешь двигаться, это весь строй нарушит, начнется мелькание, головокружение и тошнота.
Поэтому смотри, если и возьмешь опять пистолет, лучше его не заряжай. От выстрела может
произойти все что угодно.
Вот почему он так смотрел! Знал про пистолет... И не побоялся. Значит, настолько был уверен,
что успеет... Силен!
-- Хорошо, -- сказал Скидан, -- давай снаряжение.
-- Нет-нет, сегодня уже нельзя. Второе подряд посещение обычно вообще ничего не дает. В
лучшем случае -- слабые тени. А если через несколько дней, то иногда даже пробиваются звуки.
-- Хорошо, -- повторил Скидан. -- Когда угодно.
"У-год-но", -- пропел Такэси. -- Какое изящное слово!
3. Свои -- чужие.
Скидан впервые узнал, как ноги несут сами. Он, конечно, не хотел идти в лечебню к Краснову, он
не желал его видеть и тем более -- разговаривать. Но, пока размышлял над миражами Такэси, тело
вышло из Минспроса, заняло свободную машину и само же выбр алось из нее у входа в стеклянный
куб с красными горящими буквами над входом, куда осенью внесли носилки с телом в зековской
робе. Почти полгода сопротивлялся, но вот -- пришел-таки.
Скидан осмотрелся среди белых машин с красными полосами, прочел еще раз красные буквы, а
ноги уже вносили его в широкую стеклянную дверь, на которой значилось: "Войди больным, выйди
здоровым".
-- Больного, значит, не выпустят, -- Скидан усмехнулся чему-то знакомому в этом тексте. Чем-то
слегка напоминала такая категоричность ту систему, в которой он работал, когда был Красновым.
В вестибюле, сразу у входа, он увидел экран терминала. Но вместо пульта -- всего одна красная
кнопка. Скидан нажал ее, и на экране появилась темная женская головка, склоненная к какой-то
работе. Она тут же вскинулась, якутские глаза тревожно уставились на Скидана:
-- Что случилось?
-- Привет! -- сказал Скидан спокойно.
-- Привет! -- сказал облегченно улыбнулась. -- Никто не болен?
-- Ищу человека, -- объяснил Скидан. -- Осенью видел, как его привезли на носилках.
-- Было несколько осенью. Один сорвался с дерева, повредил позвоночник. Еще одного медведь
помял. Одного порвали волки за городом, уже по снегу. Одного смыло за борт, переохладился...
-- Этот мог быть без карточки, -- сказал Скидан осторожно. -- И одежда не наша.
-- А-а-а! -- она сразу вспомнила. -- С севера привезли. Истощение и перелом голени.
-- Так точно! -- вырвалось у Скидана.
Якуточка засмеялась, но тут же грустно сообщила, что этот красивый человек, Александр
Краснов, до сих пор не восстановлен психически, что надежд мало, что он живет в санаторном 41
отделении и повидать его, пожалуй, можно. Она сейчас свяжется с ведущим лекарем, пусть хозяин...
Скидан не отходит от терминала. Экран опустел.
-- Ишь, красивый, -- пробормотал Скидан. -- Только с чего же он тронулся?..
Через пару минут дежурная появилась, сообщила: "К тебе идут" и погасила экран. Еще через
минуту к Скидану вышел молодой атлет с проникающим в душу взглядом и, назвавшись Виктором
Первым, повел к эскалатору.
Стеклянный куб лечебни был огромен и имел внутри обширный двор с прозрачной крышей,
именуемый садиком. Обозрев сверху беседки, клумбы и фруктовые деревья, они спустились туда
неспешным шагом, беседуя о странном пациенте Виктора.
-- Выраженная мания преследования, -- рассказывал Виктор. -- Все время опасается, что за ним
придут и заберут в какой-то лагерь, в какую-то зону. Масса неизвестных слов. Я записывал. Вот,
пойми-ка, -- Виктор выхватил блокнотик. -- "Энкэвэдэшник", "попка", "кумовья", "фашисты", "баланда" /
кстати, это какая-то еда / , "капитан"... А вот совершенно странное сочетание слов: "враг народа".
Явная паранойя! Ведь это относится не к болезни, не к насекомому кровососущему -- к человеку!
Один раз было такое вот странное понятие: "Заградотряд с оптикой". Что за дикие требования к
точности при строительстве заборов?! Словом, у человека явное раздвоение личности, он живет в
каком-то другом мире, образно выражаясь... Страшно и удивительно -- об этом выдуманном мире он
знает все, знания эти даже ужасают, а вот о своем, реальном мире он не помнит почти ничего.
Адекватно реагировал только на слова "Магадан" и "Колыма". Даже "Лабирия" не говорит ему ничего!
Вместо "хозяин" он говорит"товарищ" или, -- Виктор заглянул в блокнот, -- "мужик", "браток",
"старина". Еще -- "славянин". Меня называет -- "доктор". Мне это, кстати, нравится. Звучно.
Скидан слушал знакомые слова и без приязни думал, что вот шел человек сюда -- просто узнать
о здоровье другого человека, ну, может быть, справиться, где он сейчас; ну, притворился психиатром;
шел, не сомневался в могуществе лабирийской медицины, а теперь приходится думать, как
отвертеться от встречи. Хуже того, уже ясно, что не отвертишься. С тобой разговаривают как с
коллегой, от тебя ждут участия. И это естественно: сам пришел, значит что-то можешь и чего-то
хочешь... Тогда -- вот и выход. Надо проявить профессиональный интерес. Только так, чтобы не
вызвать подозрений.
-- Знакомые слова, -- Скидан чуть не добавил: "коллега", но передумал. -- Последнее время я
изучал систему изоляции и психической ... адаптации на Острове Скорби, так там кое-что из этого -- в
ходу.
-- Ну и как там вообще? -- Виктор оживился. -- Трудно? Интересно? Перспективно?
Ход сработал, можно развивать, только понаучнее.
-- В аспекте лингво-психиатрическом, -- начал Скидан задумчиво, -- можно уверенно
