Впрочем, райская жизнь продлилась недолго. Через два дня руководитель экспедиции вызвал Шопина и Черного и предложил им начать заброску кислорода в третий и четвертый лагеря. Кто-то, спасая экспедиционные дела, должен был обеспечить кислородом подступы к вершине. Они молча подчинились: надо так надо.
Николай Чёрный. 43 года. Опытный альпинист-высотник. 13 раз поднимался на семитысячники Советского Союза, из них два маршрута – первопрохождение. Горовосхождениями увлекся, когда учился в Московском энергетическом институте.
«Шёл как-то после лекции по коридору, – вспоминает Николай, – смотрю – на стене объявление о наборе в альпинистскую секцию. Решил зайти посмотреть, чем они там занимаются. С тех пор заболел горами и не мыслю своей жизни без них и без друзей, с которыми там меня свела судьба».
После окончания института шестнадцать лет работал инженером-энергетиком, отдавая всё своё свободное время альпинизму. А два года назад всё же решил сделать горы своей основной профессией. Теперь Чёрный работает заместителем начальника международных альпинистских лагерей страны.
Его жена Людмила в прошлом увлекалась альпинизмом, 20-летняя дочь Марина тоже не редкий гость в горах, а 13-летний сын Павел увлекается горнолыжным спортом. В редкие дни, когда все собираются вместе, любят отправиться на природу, чтобы побродить по лесу, пособирать грибы и ягоды.
Ленинградец Владимир Шопин на десять лет младше своего напарника и опыта высотных экспедиций у него намного меньше. Лишь дважды совершал он восхождения на семитысячники (кстати, за одно из них по маршруту высшей категории трудности получил золотую медаль чемпиона страны).
В горы попал случайно – на работе ему как-то дали «горящую» путевку на Кавказ. Там он окончательно и бесповоротно влюбился в горы. Начал серьёзно тренироваться и скоро добился больших успехов в спортивном скалолазании.
Профессия – радиомеханик. Такая же специальность у его жены Галины. В отличие от мужа, она никогда не была в горах. Перед отъездом в Непал они договорились, что после завершения экспедиции возьмут с собой девятилетнюю дочку Юлию и отправятся на Кавказ – посмотреть горы.
По мнению друзей Шопина, наиболее характерные его черты как восходителя и человека – умение быстро разбираться в сложнейших ситуациях и удивительная скромность. Вот что говорит по этому поводу Овчинников: «Володя редко высказывает своё мнение, но не потому, что ему нечего сказать. Просто есть такие удивительные люди, которые о себе гораздо меньше думают, чем о других».
22 апреля. Шопин, Чёрный, Хергиани и несколько шерпов уходят на заброску кислорода во второй и третий лагери. Внизу тем временем продолжались жаркие дискуссии о том, кому выходить на установку лагеря V с последующей попыткой штурма вершины. Обсуждалось множество вариантов, и каждый имел свои плюсы и минусы.
Если говорить коротко, то основная сложность заключалась в факторе времени. Группы Иванова, Ильинского и Хомутова, недавно вернувшиеся с маршрута, не успели, как следует отдохнуть и восстановиться. Нужно было время, а его не хватало – приближалась пора муссонов.
Наиболее отдохнувшей выглядела, без сомнения, группа Мысловского (тогда уже, как мы знаем, не четверка, а двойка). Но двоим выполнить работу по обработке маршрута, установить лагерь V, да ещё пытаться штурмовать вершину очень сложно. Вариант Мысловский – Балыбердин поначалу даже не обсуждался. Потом он стал возникать все чаще – руководители четверок не без основания доказывали, что их выход без полноценного отдыха будет неэффективен.
– Откровенно говоря, у нас была надежда на двойку Мысловский – Балыбердин, которая всё время безотказно работала на маршруте, – вспоминает Анатолий Овчинников. – У нас была уверенность, что они выполнят поставленную перед ними задачу, хотя им будет очень и очень трудно.
– Да, это так, – добавляет Евгений Тамм. – И всё же. Тогда можно было рассчитывать только на их энтузиазм и добровольное желание выйти на штурм первыми.
В тот день, когда Шопин и Чёрный ушли на заброску кислорода, Мысловский и Балыбердин вернулись в базовый лагерь. На отдыхе они размышляли на ту же тему, что и руководители экспедиции.
«Мы с Володей всё обсудили, – записал в дневнике Эдуард Мысловский. – Кто-то ведь всё равно должен это сделать. Мы все понимаем – идём работать, и шансов на восхождение мало. Но пробовать выйти на вершину будем обязательно. У нас другого выхода просто нет...»
Так организовалась передовая двойка Мысловский – Балыбердин. Двое людей разных по возрасту и опыту, непохожие характерами и темпераментом, но объединённые преданностью альпинизму и своей команде, ради которой они были готовы к самой тяжёлой работе. Помочь им перенести грузы вызвался шерпа Наванг. С условием, что в случае благоприятного исхода, ему будет предоставлена возможность штурмовать вершину.
Часть вторая
Вершина
Стоило мне обогнуть один выступ, как передо мной вырастал следующий, ещё больший. Шло время, но гребень казался бесконечным. Прокладывая путь вокруг очередного выступа, я с тупым безразличием думал о том, надолго ли нас хватит. Наш первоначальный энтузиазм улетучивался и все более превращался в мрачное ожесточение. И вдруг я заметил, что гребень, вместо того чтобы однообразно подниматься, начал круто опускаться. Ещё несколько ударов ледорубом по твердому фирну – и мы оказались на вершине Эвереста.
Эдмунд Хиллари
Первая глава
Самый длинный день
Дни тянутся монотонно и долго. Наверху идет работа по заброске кислорода в верхние лагеря. Пока она не закончится, выходить Мысловскому и Балыбердину нет смысла. Погода по-прежнему не балует. Холодно, сильные ветры, днем валит снег. Сирдар Пемба Норбу уверяет, что после обильного снегопада погода установится. Время идет, а перемены к лучшему не видно.
24 апреля. Все члены экспедиции, кроме групп Иванова и Ильинского, находящихся на отдыхе в Тхъянбоче, построились в центре базового лагеря. Евгений Тамм вручает Мысловскому и Балыбердину вымпелы-флажки СССР, Непала и ООН. Их выход назначен на послезавтра, потом отложен ещё на день.
Подробно расписали график движения по весу рюкзаков на каждом переходе. Получается, что наиболее тяжёлые грузы (примерно по 20 кг) придется нести на самом сложном участке между третьим и четвертым лагерем. Это не радует, но другого варианта нет. Надо готовиться морально и физически к тяжёлому штурму.
По плану Мысловский и Балыбердин должны занести в четвертый лагерь все необходимое для жизни и обработки маршрута до 8500, где им предстояло поставить палатку лагеря V. «Это их основная задача, – уточняет Тамм. – Если у них останутся силы на выход к вершине, тогда начинает действовать система поддержки».
Установив лагерь V, двойка должна спуститься на ночевку в лагерь IV (8250), куда группа Иванова занесет штурмовой кислород и вернется в лагерь III (7800). Следующая за ними группа Ильинского забросит кислород на 8250 и вернется в лагерь III, который к тому времени покинет вышедшая вверх четверка Иванова. Группу Ильинского по такой системе будет дозаправлять кислородом четверка Хомутова. Замкнут «шествие» к вершине Шопин и Чёрный.
Эта сложная схема, требовавшая ювелирной точности выполнения задач каждой группой, давала возможность (чисто теоретически) всем восходителям подняться на вершину в короткий срок. Ещё раз напомним: приближался сезон муссонов, и прогнозы на начало мая не предвещали ничего хорошего. Напомним также и то, что Эверест уже не раз вносил свои коррективы в планы советской экспедиции.
27 апреля. Обитатели базового лагеря проснулись в тот день раньше обычного, чтобы проводить передовую двойку. Эдуард Мысловский и Владимир Балыбердин быстро позавтракали, попрощались с товарищами и в шесть утра двинулись в путь. Прошли совсем немного. Шедший впереди Мысловский вдруг услышал звонкий треск. Обернулся, Володя стоял по колено в воде – утренний лед не выдержал.
