Здесь же, в кают-компании, принимали многочисленных гостей базового лагеря –туристов, совершающих так называемый треккинг. Это что-то вроде горного туризма, организацией которого занимаются специализированные фирмы, снабжающие за определенную плату путешественников необходимым снаряжением, питанием, проводниками-носильщиками.
История гималайского треккинга началась в 1965 году, когда три человека, далеких от альпинизма, совершили поход к подножию самой высокой горы планеты. С тех пор количество горных туристов несказанно возросло: ежегодно многие тысячи людей путешествуют по 16 маршрутам, проложенным ныне по горным тропам Гималаев.
Базовый лагерь советской экспедиции стал хорошим ориентиром: можно побывать у подножия Эвереста, да ещё познакомиться с русскими альпинистами. Туристов приходило много, даже слишком. Чтобы эти визиты не особенно отражались на ритме лагерной жизни, офицеры связи поставили на самом видном месте щит с надписью по-английски: «Посторонним вход воспрещен». Поток гостей, правда, нисколько не уменьшился.
Основная нагрузка ложилась на шеф-повара и его подопечных. Они кормили гостей, угощали их чаем и не раз выслушивали ставший традиционным вопрос: «А почему только чаем? А как с русской водкой?» Оказалось, что по тропе пронесся слух (новости неизвестно каким образом распространяются здесь с неимоверной скоростью), что русская экспедиция прихватила с собой сорок ящиков водки.
Одна версия гласила, что водка (кстати говоря, ввоз спиртного в Непал категорически запрещен) просто необходима русским восходителям для поддержания хорошего настроения и работоспособности. Другая звучала примерно так: русские сидят в базовом лагере и, забыв о восхождении, с утра до вечера глушат огненное зелье. В конце концов выяснились истоки слухов: носильщики приняли ящики с кислородными баллонами, на которых изображены рюмки («Осторожно, бьётся»), за ящики с водкой.
Нередко допоздна гости засиживались в кают-компании, ужинали (правда, без водки – в экспедиции царил сухой закон) вместе с восходителями, вернувшимися с Горы, пели песни и обсуждали проблемы, которых ещё больше чем достаточно в нашем мире.
Приход туристов доставлял особое удовольствие общительным шерпам, которые иногда даже забывали на радостях о порученной работе. Так случилось однажды с молодым шерпом Анг Фурба. Простудив горло, он не мог работать на маршруте и долго оставался в базовом лагере.
Сирдар[12] экспедиции Пемба Норбу – покоритель Эвереста, участник двадцати пяти экспедиций на высочайшую вершину планеты, пользовавшийся непререкаемым авторитетом среди шерпов, направил Анг Фурба «на время простоя» в распоряжение Воскобойникова. Тот поручил ему устлать пол в кают-компании сланцевыми плитами, которых в изобилии валялось вокруг базового лагеря.
Шерпа с удовольствием взялся за работу и ушел за стройматериалом. По дороге встретил очередную группу туристов, его особое внимание привлекла симпатичная француженка. Забыв обо всем на свете, Анг Фурба завел с ней оживленную и бесконечно долгую беседу. Когда он наконец вернулся (естественно, без плит) шеф-повар строго сказал, что не нуждается больше в его помощи.
Не теряя времени, шерпа стремглав бросился за плитами и вскоре, по выражению Воскобойникова, «вся кают-компания имела если не паркет, то по крайней мере ровно устланный пол». Анг Фурба был, конечно же, прощён. Шерпы ещё долго подшучивали над ним, вспоминая его увлечение очаровательной француженкой, благодаря которому пол кают-компании приобрел такой замечательный вид.
Второй по популярности центр базового лагеря – радиорубка. Сюда поступали сведения с Горы, которая была совсем рядом. Отсюда они уходили в Катманду и далее на Родину, до которой было очень далеко, и где тысячи людей с нетерпением ждали сообщений о ходе штурма Эвереста. Владелец палатки, Юрий Кононов, один из самых информированных членов экспедиции.
Юрий Кононов. 51 год. Занимается научной работой в киевском Институте геохимии и физики минералов Академии наук Украинской ССР. Кандидат геолого-минералогических наук. Опытный восходитель, неоднократно поднимался на семитысячники Советского Союза.
В последние годы работал по линии Организации Объединенных Наций в Непале, занимаясь разведкой запасов полезных ископаемых. Хорошо знает страну и некоторые местные диалекты.
Кононов должен был поехать в Гималаи переводчиком экспедиции, но в последний момент из-за болезни штатного радиста ему поручили и эту функцию. (Когда-то Юрий увлекался радиоделом). Став радистом-переводчиком, он успевал успешно работать на два фронта.
Трижды в день все обитатели базового лагеря набиваются в палатку Кононова, чтобы узнать последние новости сверху. Связь с участниками восхождения ведется с помощью миниатюрных радиостанций «Карат». Трижды в день в радиорубке звучат короткие сообщения с Горы.
Они – словно маленькие главки захватывающего повествования о силе и мужестве человека, о его борьбе с собой и разбушевавшейся стихией. О чувстве дружбы и взаимопомощи, без которых немыслим альпинизм. О нелегком и бесконечно длинном пути к вершине планеты, каждый шаг по которому достается дорогой ценой. Продолжим и мы вместе с восходителями этот путь.
Итак, четверка Мысловского за свой последний перед штурмом выход сумела пройти восемь верёвок выше лагеря III и спустилась на отдых. Затем на маршрут вышла команда Ильинского, но опять без него самого (он никак не мог войти в график выходов своих товарищей и работал с другими группами). Перед восходителями не стояла задача продвигаться дальше вверх. Им предстояла черновая, очень тяжёлая работа по переброске грузов из второго лагеря в третий.
С каждым днем второй лагерь все больше напоминал склад под открытым небом. Здесь скапливалось снаряжение для третьего, четвертого и пятого лагерей, заносимое сюда высотными носильщиками. Идти выше шерпы отказываются. Они не привыкли работать при плохой погоде. Постоянные снегопады, шквальные ветры ухудшают состояние уже обработанного маршрута и без того слишком сложного для носильщиков.
На скользких отвесных скалах срывается один шерпа. Ещё один. К счастью, всё обходится благополучно, но идти выше они категорически отказываются. (Не помогают увещевания офицеров связи и сирдара, отправка из экспедиции одного откровенного лентяя). Точнее, шерпы не отказываются идти выше, они не могут – слишком сложно. Лишь двое самых опытных носильщиков смогли пройти немного в сторону третьего лагеря. Но и они, закрепив грузы на перильной верёвке, уходят вниз.
За четыре дня Валиев, Хрищатый, Чепчев и приданный им в помощь Хергиани (он, правда, сделал лишь одну ходку с грузами) три раза подняли тяжёлые рюкзаки с 7350 до 7800. Тем временем группа Иванова пробивалась выше уже обработанного маршрута, там, где начиналась самая сложная часть пути – отвесные скалы на высоте за 8000 метров. Решили, что ключевой отрезок контрфорса будут обрабатывать Бершов и Туркевич, лучшие скалолазы страны.
16 апреля. Относительно быстро пройдя восемь верёвок, навешанных выше третьего лагеря, Сергей Бершов и Михаил Туркевич уперлись в отвесную стену из заснеженных и разрушенных скал. Забить надежный крюк некуда. Метров пятнадцать Бершов, шедший в тот день в связке первым, отвоевывал сантиметр за сантиметрoм y стены, надеясь только на страховку товарища.
Через час сложный участок пройден. Но впереди путь не легче. Скорее, наоборот. Впереди нависает 400-метровая стена. Справа и слева крутые сбросы[13], так что обойти её невозможно. Отвоевано ещё сорок метров, закреплена очередная верёвка. Можно немного отдышаться, пока подойдет напарник с тяжёлым рюкзаком.
«Дальше снова вертикальная стена, – вспоминает Сергей Бершов, – с малым количеством зацепок[14]. Мы с Туркевичем ходим в связке так давно, что отлично понимаем друг друга. Слова не обязательны. Миша молча подставляет мне бедро. Быстро влезаю ему на плечи и выхожу наверх во внутренний угол. Скалы здесь тоже заснежены и разрушены. Сверху нависает карниз[15]. Дальше путь только один – между скальной стенкой и огромным снежным надувом[16]. Эта щель так узка, что приходится протискиваться в неё, сняв рюкзак. Выбираюсь наконец на узкую полку[17]. Справа отвес в кулуар Бонингтона, прямо вверх – крутая скальная стенка.
Лезу выше. И... снова нависающая стена. Трещин для забивки крючьев нет. Всё же нахожу что-то отдалённо напоминающее трещину, с огромным трудом забиваю крюк. Уверенности в нём у меня нет, закрепляю верёвку ещё и за выступ. На крюк навешана петля-оттяжка. Хватаюсь за неё и, качнувшись маятником, добираюсь до зацепок. Цирк на высоте 8200 метров. Спешите видеть!»
