Забравшись в постель, Джудит развернула меч и пробежала пальцами по заржавевшему металлу. Взяв Святыню за рукоятку, она поднесла сломанное лезвие к губам и поцеловала его...
Древняя магия, древняя сила.
Джудит почувствовала, как теплая волна прошла по всему ее телу. Боль ушла из окостеневших суставов, усталые, измученные мышцы налились силой, зрение обострилось, сердечный ритм приобрел четкость, и все чувства словно обновились. Она опять была молода. Молода, полна жизни и...
Древняя магия и древняя сила, постепенно исчезавшая.
Сперва исчезла яркость зрения, яркое и четкое видение окружавшей ее обстановки, потом очертания предметов снова потеряли ясность. Ее острый слух растворился, звуки, доносившиеся из кухни, снизу, превратились в неопределенный шум. Боли вернулись.
Вздохнув, она положила металл под подушку и легла на спину, ощущая сквозь мягкую подушку твердость старинной стали. Когда-то она каждую ночь засыпала с мечом под подушкой, и сновидения... сновидения тогда бывали удивительными. Но с тех пор прошло много лет; когда она начала писать, доверяя бумаге чудесные видения, приходившие к ней во сне, сны ее немедленно исчезли. Может быть, ошибкой было то, что она доверила свои сны публике, может быть, именно это отняло у них часть их волшебства. А может быть, меч устал и потерял часть своего древнего могущества.
Однако кто-то и сейчас верил в могущество древних Святынь, кто-то готовился убивать для того, чтобы завладеть реликвиями.
А мальчик, как он умудрился втиснуться в общую схему? Не было ли его появление, его вмешательство чем-то большим, нежели волей случая? Она покачала головой; даже заснувшие на века Святыни обладали свойством притягиваться к могущественным, властным людям, а мальчик, очевидно, относился к таким.
Внизу, в кухне, в качестве последнего аргумента раздался стук захлопнувшейся двери, затем заскрипели ступеньки лестницы. Послышался осторожный стук в дверь.
— Входите, Грег, — мягко ответила Джудит Уолкер, присаживаясь на постели.
Застенчиво улыбаясь, в комнату вошел Грег Мэттьюз. Его щеки пылали, а руки слегка дрожали.
— Я зашел только для того, чтобы узнать, как вы себя чувствуете, — робко сказал он.
— Большое спасибо вам, Грег, прекрасно. — Она похлопала по кровати. — Присядьте на минутку.
Молодой человек опустился на краешек кровати, избегая встречаться глазами с Джудит.
— Ваша семья едва ли что-нибудь поняла во всей этой истории, не так ли? — спросила она.
Грег пожал плечами.
— На самом деле они замечательные. Все это их немного удивило, а больше ничего.
— Вы знаете, что я уйду утром. Ваша матушка, наверное, предположила, что я намерена прожить здесь остаток своих дней.
Грег энергично встряхнул головой именно потому, что его мать высказала подобную догадку. То есть, когда человек приходит в дом, его потом не выставить.
— Нет. Ничего подобного.
Джудит наклонилась и погладила руки мальчика. Ей хотелось извиниться.
— Вы должны гордиться тем, что сделали сегодня, — произнесла она настойчиво низким голосом. — Вы действовали в соответствии с лучшими традициями старины; вы пришли на помощь женщине. — Улыбнувшись, она пожала его пальцы.
Внезапно ощутив уверенность, Грег кивнул.
— Вы верите в Бога? — внезапно спросила Джудит.
Грег пожал плечами.
— Нет, я имею в виду отнюдь не церковь, я говорю о боге или богах. Верите ли вы в Творение, в Святой Дух?
Грег снова пожал плечами, ощутив себя неудобно от внезапно изменившегося направления разговора. А может быть, его мать была права, может быть, эта женщина просто помешана?
— Мне кажется, что да. А почему вы спрашиваете?
— Потому что ваш сегодняшний поступок был верным. Он был добрым, и ваш бог или ваши боги должны весьма гордиться вами. Не позволяйте людям преуменьшать значимость своих поступков.
— Я не вполне понимаю, почему я поступил так, — заметил Грег. — Никогда прежде мне не приходилось делать ничего подобного. Однако когда я увидел, как они напали на вас, я просто невероятно разозлился. Я не мог пройти мимо...
Джудит улыбнулась, и морщинки веером разбежались от ее глаз и губ.
— От одного поступка не так уж далеко и до других; то, что вы сделали однажды, станет для вас нормой поведения, хотя то, что произошло сегодня, могло бы никогда не произойти. Когда я была молодой, старики могли ходить по улицам, не опасаясь за свою безопасность, — словно раздумывая, произнесла она.
Закрыв глаза, она легла в постель, показывая этим, что разговор был окончен.
Грег сидел возле пожилой женщины до тех пор, пока ее дыхание не стало ровным и глубоким. Молодой человек ясно отдавал себе отчет в том, что происходило в доме, где он жил, с людьми, которые его окружали. Он словно ощущал сквозь перекрытия злость матери, волнами шедшую из кухни снизу, тупое раздражение отца, возмущение брата и сестер, в особенности Джоан, которой пришлось уступить свою комнату незнакомой старухе.
Грег мрачно улыбнулся собственным мыслям. Ему удалось в очередной раз проделать это, он ухитрился одним махом вывести их всех из равновесия. Таким уж даром наделила его природа. Иисусе Христе! Ему исполнилось двадцать четыре года, у него была хорошая работа, блестящее будущее, он хорошо зарабатывал...
В улыбке молодого человека появилась горечь. Двадцать четыре года, отвратительная, скучная работа, которую он ненавидел, а кроме того, почти все свое «хорошее» жалованье ему приходилось отдавать матери. Несколько лет назад у него была возможность поселиться отдельно, в своей квартире. Однако он тогда не воспользовался своим шансом, а теперь думал, что больше такой возможности ему никогда не представится. Рядом с ним его друзья отделялись от семей, получали квартиры или на паях снимали дома, находили девушек или парней и жили. Некоторые из них теперь были уже женаты.
Грег осторожно высвободил пальцы пожилой женщины из своей ладони и встал рядом с кроватью, глядя на Джудит, такую хрупкую и беззащитную посреди огромной кровати. Сегодня он сделал что-то хорошее, доброе... а его мать выбранила его, точно негодного мальчишку. Что ж, может быть, он и не должен был привозить Джудит домой, однако он не мог оставить ее на произвол судьбы.
Завтра утром она уйдет, и все в доме вернется к своей обычной жизни, хотя он с точностью мог сказать, что его мать еще долгое время не сможет забыть этого поступка. Он тихо повернулся, дошел до двери, осторожно открыл ее и вышел из комнаты. Он должен был выбраться из этого дома, пока дом не задавил его.
Холодные серые глаза Джудит открылись, когда она услышала легкий стук двери. Она прислушалась к шагам Грега, поняла, что юноша прошел в соседнюю комнату, услышала скрип пружин кровати, за стеной резко смолкли приглушенные звуки радио. Сейчас ей не нужно было прибегать к помощи меча, она и без того представляла себе, как Грегу нелегко и неловко. Очевидно, на него имела сильное влияние властная мать, этим и можно было объяснить то обстоятельство, что самой Джудит так легко удалось подчинить его своей воле, однако этим не объяснялось то, что заставило его в самый первый момент прийти к ней на помощь. Как правило, люди его склада проходили мимо неприятностей... но ее случай оказался исключением.
Джудит заснула, и ей стал сниться мальчик.
В ее сновидении его лицо было старше, изборожденное морщинами, на нее смотрели глубоко запавшие глаза, его волосы поседели и поредели, кожа приобрела цвет старого ореха.
А Грегу в это время снилась Джудит.
Только в его сне она была моложе, намного моложе, ей, наверное, еще не исполнилось и двадцати, ее глаза ярко сияли, а волосы были черными и блестящими, остриженными коротко, как у мальчишки.
