– Подожди, Хелл. И все? Про пытки и…

– А что еще говорить, Эв? – перебил Хелл.– Я помнится сказал тебе, что раны заживут и кости срастутся. Так оно и случилось. Пара лишних шрамов меня не смущают, если ты беспокоишься об этом.

– Бастард, – надавила я.

– Я корю себя только в том, что ты страдала вместе со мной, – на одном дыхании признался Хелл.– Какого Дарка? – Тут же возмутился бастард, глядя на меня так, как будто я была неизвестным ему доселе существом. – Не нужно приучать меня откровенничать, королева, я не привык говорить то, что у меня здесь, – его рука мягко переместилась к сердцу.– Даже то, что в голове доступно немногим, а уж это…

Мне оставалось только добро усмехнуться в ответ на эти слова.

– Я ведь и так это вижу, Хеллс Беллс. Не пытайся меня обмануть.

Мужчина фыркнул.

– Много ли надо мне, королева, чтобы тебя обмануть, – таинственно заявил бастард, растягивая губы в злорадной улыбке.

Рассказ Монтэи Блэк подтверждал то, что сказал Хелл. Действительно, ему удалось меня обмануть, а я даже не подозревала об этом. Но что-то все равно меня смущала. Я не могла понять, почему поведение Хелла так сбивало меня с толку. Его странные попытки выглядеть тем, кем он не являлся, раздражали. Это толкало меня на то, чтобы я сделала все ради знания правды в моих руках.

– Все остальное не так уж важно, Эв, пытки не так страшны. Нам причиняли боль только для того, чтобы устрашить. Сложнее, когда пытают, чтобы выяснить.

– Почему?

– Сама подумай, – подтолкнул Хелл.– Боль открывает тысячи путей.

Отчасти был прав, мне тут же стало дико неприятно, как только я представила то, если бы Бандж хотел еще что-то узнать от меня. Наверное, изощрения солдата утроились, а его методы стали бы еще более ожесточенными и бессмысленными.

– Да, тут ты прав.

– Нужно соблюдать кодекс молчания, – произнес Хелл. Взгляд его скользил по линии горизонта, которая начинала медленно светлеть.

– Кодекс чего? – переспросила я.

– Кодекс молчания, – повторил бастард, поворачиваясь в мою сторону.– Когда тебя пытают нужно думать о том, что скажешь, а не о том, чего говорить не следует.

Я задумчиво замолчала, пытаясь найти смысл в странных словах бастарда. Но позже пришло осознание, что так действительно было бы проще. Сосредотачиваться на лжи, которую ты будешь повторять в любом случае, не обращая внимания ни на боль, на ни страдания. Хранить тайну, которую из тебя пытаются вытащить раскаленными щипцами, выдавая желаемое за действительное.

– Иногда ты меня пугаешь, – наконец, выдохнула я.

– Чем? – удивился бастард. Брови его приподнялись в характерном жесте, тут же преображая все его лицо. Он выглядел таким наивным, словно я была матерью маленького ребенка, которому объясняла, что небо голубое, а трава – зеленая, а не наоборот.

– Своим интеллектом.

Он сдержанно хохотнул, но потом посерьезнел, поймав мой сердитый взгляд. Все же не сдержался и вновь расплылся в искренней и теплой улыбке.

– Это придет с годами, Эв.

– Я постоянно забываю о том, что ты уже давно не молод, – извинилась я, чувствуя свою вину.

– Что ты, – отмахнулся бастард. В его глазах я читала доверие.– Я привык к тому, что мать отобрала у меня возможность воплотить свои давние мечты в жизнь.

– Какие?

– А толк говорить о них, если они уже несбыточны, – попытался отмахнуться Хелл, но у него ничего не вышло.

Я настаивала на ответе.

– О семье, – вздохнул он. – Которой у меня никогда не было.

– И что же мешает?

– Я никогда не состарюсь и не умру. Не хотелось бы выглядеть младшим братом собственного ребенка, а потом хоронить внуков. Да, Хоуп подарила мне и много положительных потенциалов. Я могу сделать больше, чем любой другой человек. Но вечная жизнь неинтересна.

– Поэтому ты всегда бросаешься в огонь.

– Может, – улыбнулся он.

В его аристократичных чертах я читала мудрость. Он часто скрывал ее под маской из яда, но теперь она сквозила в каждом движении. Откровенность Хелла радовала, я тихо улыбалась, боясь спугнуть его. Теперь Хелл был похож на осторожную лань, которая вышла на водопой в долину, в которой полно голодных серых волков. Ему нужно было научиться рисковать ради того, чтобы уметь доверять. Прятаться в вечном страхе быть обманутым никому не удастся, и я была безумно рада тому, что Беллс понимал это сейчас. И шел навстречу моим вопросам.

– Тебе нужно перестать его соблюдать, – неожиданно сказала я, не ожидавшая того, что мысль вдруг выскочит наружу.

– Что? – не понял Хелл.

Смотря в его удивленное лицо, я поняла, как сильно скучала по другу, решив, что он мертв. Но Хелл был жив. Он жив. Я повторяла это безмолвно, чтобы поверить в то, что вновь его обрела. Короткое знакомство отчего-то ознаменовалось крепкой дружбой. Нас связывало нечто большее, чем простые отношения двух людей. Какой-то дух нас объединял, делая едиными, я ощущала его тугое напряжение, когда сидела возле бастарда, когда касалась его. Доверие к нему было безграничным, и я слышала взаимный отклик. Он хотел так же относиться и ко мне.

– Прекрати соблюдать кодекс молчания, и тогда все станет гораздо проще.

– Меня не пытают, Эв.

Я покачала головой.

– Ты сам превращаешь свою жизнь в пытку, неизменно следуя тому кодексу, который сам и придумал, – протестовала я.– Ты действительно сам веришь в то, что говоришь, но говоришь то, что должен, а не хочешь. В этом вся и проблема.

Он спрятал от меня свои глаза, раздражаясь тому, что я попала в точку. Но от меня Хелл мог не пытаться скрыть своих слабостей, я все равно понимала правду. И готова была идти навстречу другу. Не обращая внимания на то, что он сделал с Силенсом. Даже это не останавливало меня. Хелл вызывал внутри противоречивые чувства, объяснения коим отыскать я все равно бы не сумела, даже если бы попыталась.

Но напряжение бастарда обижало. Почему он не мог просто поверить в то, что я теперь знаю, какой он человек, и прекратить представляться кем-то другим. Но это было в крови Хелла. Иногда откровенность проскальзывала в его действиях, порою звучала даже в словах, но каждый раз он стоически пытался ее пресекать. Задумываясь над тем, что же могло произойти в его жизни такого ужасного, что он так боялся окружающего мира, я осознавала тот факт, что была готова помочь Беллсу в решении его проблем. Он сам устал прятаться. И усталость эта била меня по коже, даже в этот момент, когда мы лежали на одеяле подле потухшего костра. Но исправить что-то один он не сумеет. Только вместе. И я была готова помочь.

– Хелл…

– Эв, замолчи, не стоит, – прервал бастард, резко вскидывая голову. Зеленые глаза пылали. Он злился. И злился больше на себя, чем на меня.– просто не стоит.

Оставалось только молчаливо согласиться на его завуалированную просьбу. Я верила в то, что настанет тот момент, когда он не сумеет больше прятаться.

– Мне нужно еще рассказать тебе важную вещь, Эв, – вдруг сам нарушил тишину Хелл своим сбивчивым неловким началом.

– Что именно? – подтолкнула я.

– Рассказ Монтэи, – у меня перехватило дыхание, – это чистой воды ложь.

Мир вдруг перевернулся. В мозгу что-то отчетливо и неприятно запульсировало, точечными движениями распространяясь по всему телу. Онемело лицо, и я боялась открыть рот.

– Ты ведь подтверждал ее слова…

– В том-то и дело, – согласился Хелл.– Она применила старый фокус Волхвов. Заставлять людей говорить то, что нужно им. Ты думаешь, я смог бы вот так просто воздействовать на Силенса? Лайт с тобой, – отмахнулся бастард.– Он же обладает потрясающей Королевской магией. Способности короля неординарны и обладают истинной мощью. Конечно, будучи принцем, он был слабее, но, тем не менее, я не сумел бы пробраться в его сознание и внушить то, что нужно мне. Тем более заставлять говорить то, что хочется. Это нереально. Я унаследовал кое-какие возможности своих предков, но не силен в этой сфере так, как хотела выдать Монтэя.