Таро разразился хохотом, остальные стражники подхватили, вспоминая. Никто из них не заметил, что глаза Кино опасно прищурились.

«Тогда ведите меня».

Так она сказала.

«Вот радость».

Так пробормотал Гермес.

«Вы что — то сказали?»

Так спросил один из стражников, так долго смеявшийся, что стал задыхаться. Его взгляд встретился с взглядом Кино и его смех захлебнулся.

«Я сказала — ведите меня».

Так она сказала, глядя на него твёрдым, холодным, как лёд, немигающим взглядом.

Хохот стражников смолк. Повисло долгое молчание, нарушаемое только шарканьем сапог и скрипом ремней. Наконец один из стражников заговорил:

«Так теперь, маленький мальчик — девочка, вы в самом деле решили сражаться? Думаете, что сможете победить? У вас хоть оружие — то есть? Или собираетесь использовать как преимущество своё милое маленькое личико? Знаете, не так много найдётся бойцов, кто воспримет вас всерьёз».

«Точно. Это как с рыбой — большинство людей швыряют её обратно в реку, если она слишком маленькая».

Так сказал, фыркнув, Таро. Стражники загоготали, но их смех оборвал оглушительный, продолжительный грохот. Шесть белых шлемов слетели со своих колышков, а узкий проход наполнился белым дымом.

Прошло несколько мгновений, прежде чем испуганные стражники заметили револьвер в правой руке Кино.

«Этого достаточно?»

Так спросила Кино, возвращая «Пушку» в кобуру на правом бедре.

«Ах, ты ж маленькая!..»

Так успел сказать молодой стражник, бросившись к Кино в попытке схватить её за горло. Но замер, когда почувствовал ствол полуавтоматического пистолета, приставленный ко лбу.

«Поздоровайтесь с „Лесником“. Как думаете, его можно считать оружием… мальчик?»

Молчание.

«Я буду участвовать в вашем соревновании».

Так сказала Кино, развернулась и пошла прочь.

«Ну и грязь».

Так воскликнул Гермес, когда они углубились в город.

Везде, куда ни глянь, были кучи мусора. Но это были не мусорники — весь город был полон хлама. Дома и дороги были в грязи, их, скорее всего, не чистили уже несколько лет. Несколько горожан спали в грязных одеждах прямо на дороге. В городе было тихо. Разжиревшие собаки копались в грудах мусора. Вонь стояла немилосердная.

«Какой город, такие и жители. Правда, Кино? Или наоборот?»

Так спросил Гермес, не спуская глаз с двух стражников, следовавших вплотную за ними.

Кино молча, не оглядываясь, толкала его вперёд.

После нескольких поворотов по невероятно грязным улицам, они вышли к Колизею. Это было то самое эллиптическое сооружение, которое они заметили ещё издали. Вблизи оно напоминало разбитую чашу. Огромные трещины разбегались по известняку облицовки, открывая взору ржавый металл основы конструкции.

«Не знаю, кто и когда это построил, но это просто ужасно. У проектировщика совершенно не было таланта строителя. Вульгарное, дешёвое ремесленничество».

Так сказала Кино, прикрывая сарказмом тревогу.

Стражники проигнорировали её замечание, проводив Кино и Гермеса в комнату под Колизеем, сказав, что это жильё для участников. Это «жильё» с трудом заслуживало такого высокого звания и мало чем отличалось от темницы. Высоко в стене располагалось крошечное окно, прямо над кроватью, такой обветшалой, что пружины торчали из неё во все стороны. Но, по крайней мере, в раковине и туалете была вода.

Гермес не мог не отметить, что здесь было прохладно, темно и не очень сыро. Что лишний раз доказывало, что со своими желаниями лучше быть поосторожней.

«Ну и свалка».

Так громко пожаловался Гермес, когда стражники оставили их.

Кино сняла и свернула пальто.

«Здесь не всегда так было. Когда — то это была великая страна, мимо которой не проезжал ни один путешественник».

Так она задумчиво сказала.

«Откуда ты знаешь? Прочитала в каком — то рекламном буклете для путешественников? Я никогда не читал ничего интересного».

Так сказал Гермес.

Кино села на кровать, вытащила «Лесника» и положила рядом на одеяло.

«Ты помнишь ту пару, про которую говорили стражники?»

«Тех, которые приехали в кибитке и… Ох! Мы же встречали их… где — то… да?»

Кино слабо улыбнулась.

«Стареешь, Гермес? Да, эти двое. Сказать по правде, я не помню, где и когда мы их встречали, но помню, что женщина говорила мне об этой стране. Она упоминала её потому, что они сюда направлялись. Практически нет бедности, мудрый правитель, работа и пища доступна всем».

«Звучит неплохо… А, понял. Вот почему ты была так счастлива по дороге сюда. Ты думала, что здесь будет здорово».

«Да уж. Здорово. Помнишь, когда было здорово?»

Так сказала Кино, отвязав и сняв вещи с багажника Гермеса. Затем вытащила пять пустых обойм для «Лесника» и разложила их на кровати.

«Ты что, всерьёз об этом думаешь, Кино?»

«О чём?»

Так спросила Кино, достала «Пушку» из кобуры и разобрала её, отсоединив ствол с барабаном от рукояти с курком.

«О соревновании. Я знаю, ты обиделась, но нет причин играть с безумными законами этого города. Покалечь своего первого соперника, совсем чуть — чуть, естественно. И когда он будет почти готов — сдайся ему. Тогда мы сможем отсюда уехать».

«Хотелось бы так и сделать».

Так сказала Кино и отсоединила барабан от «Пушки». Затем вытащила два пустых барабана из сумки.

«Но ты так не сделаешь, да?»

«Только в последнюю очередь».

Так сказала Кино и присоединила один из пустых барабанов к «Пушке».

«В последнюю очередь? Боже мой, Кино, что ж тогда в первую очередь? Ты всерьёз решила участвовать в соревновании?»

«Почему бы и нет? Если на это уйдёт три дня, я как раз всё и закончу к тому времени».

Так сказала Кино и, используя что — то, напоминающее ветеринарный шприц, наполнила шесть пустых камер барабана «Пушки» зелёной, густой жидкой взрывчаткой. Затем положила на каждую камеру войлочный пыж и пулю.

Кино присоединила барабан к револьверу. Затем осторожно протолкнула пули каждую в свою камеру, стараясь не давить на них слишком сильно. Смазала головку каждой пули так, чтобы искры не перекинулись с одной камеры в другую при выстреле. С помощью специального заряжающего устройства поместила капсюль с обратной стороны каждой камеры так, чтобы при ударе курка тот воспламенил жидкую взрывчатку в камере.

Глядя, с какой тщательностью Кино заряжает револьвер, Гермес понял всю серьёзность её намерений.

«Когда ты что — нибудь решишь, тебя бесполезно отговаривать. Ты знаешь это?»

Кино проверила, легко ли вращается барабан «Пушки».

«Ну, ты знаешь, что говорят в таких случаях. Если не проверять иногда, на что ты способен, то достичь предела станет сложнее».

Так она сказала и улыбнулась совсем как девчонка.

«Ты сама это придумала».

«Во — о–от и король».

Так сказала Кино, с медленным выдохом.

Уверенно шагая к центру поля сражения — в одиночку, поскольку оставила Гермеса в подземной комнате для охраны их имущества — она взглянула на человека, сидящего на видном месте, в безвкусно украшенной ложе из пуленепробиваемого стекла. Он носил корону и хвастливую одежду. Корона же, как ни странно, была выполнена просто и элегантно, чем ещё больше выделялась из цветастых королевских нарядов. По бокам Его Высочества стояли молодые женщины, облачённые в такие же вульгарные костюмы, которые цветасто отражались в окружающем стекле.

«А это, должно быть, блистательные горожане».

Так сказала Кино, оглядываясь на трибуны. Молодые и старые, мужчины и женщины — трибуны были заполнены до краёв зрителями, возбуждёнными и жаждущими крови.

Кино мрачно улыбнулась, вспомнив последние слова Гермеса, сказанные ей, когда она покидала их камеру.

«Постарайся не умереть».

«Я уж постараюсь».

Так она подумала.

Исключая небольшое свободное пространство, на которое она только что ступила, эллиптическое поле было покрыто сломанными машинами и обломками разрушенных зданий, скорее всего для того, чтобы предоставить укрытие для участников.