«Когда ты до этого додумалась?»

«Примерно тогда, когда ты говорил глупости про максимальную скорость мотоцикла. О, кстати, следующий город уже должен быть где — то недалеко».

«Ох, я весь дрожу».

Гермес знал, что версия Кино про «где — то недалеко» не заслуживает особого доверия.

«Видишь? Вот он».

Так она сказала и показала на высокую внешнюю стену из серого камня, окружающую город. Внутри выстроились в ряд, ощетинившись, здания, окружающие невероятных размеров эллиптическую постройку со стенами, ничуть не уступающими внешним стенам города.

Это напомнило Гермесу глаз быка, и он встревожился.

«Хочу погостить здесь немного».

Так сказала Кино голосом, полным очарования.

Принимая во внимание их прошлый опыт, Гермес не испытывал особого восторга.

«Надеюсь, ты мне позволишь немного отдохнуть, когда приедем. Где — нибудь в прохладном, тёмном и не очень влажном месте».

Так он пробормотал.

«Что вы сказали?»

Так воскликнула Кино, приставив ладонь ко лбу так, чтобы на глаза падала тень, пытаясь разглядеть лицо стражника. Она стояла на узкой мощёной дорожке между домиком стражи и воротами, солнце ослепительно сверкало над крышей домика.

«Я повторю столько раз, сколько пожелаете. Вы допускаетесь в этот город — страну. А это значит, что вы автоматически становитесь участником соревнования. Так здесь принято».

Так повторил молодой человек.

«То есть вы хотите сказать, что я должна участвовать в этом… этом соревновании?»

Так спросила Кино, глядя на него. В её взгляде было пополам удивления и тревоги.

«Да, именно так. Вы правда явились сюда, ничего не зная, мальчик?»

Так сказал стражник, насмехаясь.

«Не называйте меня мальчиком. Я не мальчик. Я Кино».

В доказательство Кино развела полы своего пальто и продемонстрировала стройные ноги, но так, чтобы не показать револьвер, привязанный к правому бедру.

«Ладно, девочка. Тогда ещё раз, из благих намерений. Вы автоматически становитесь участницей соревнований. Знаете, что случается с людьми, которые отказываются от участия?»

Так спросил молодой стражник с пошлой ухмылкой на лице. Кино фыркнула.

«Откуда мне знать? Я здесь никогда раньше не была. И на дороге не было щитов, рекламирующих ваше так называемое соревнование».

«Тогда я расскажу, что случится. В наказание за трусость остаток жизни вы проведёте в рабстве».

«Почему?»

«Здесь так принято. Это закон страны. Нарушите его — поплатитесь головой».

Так сказал стражник и снова ухмыльнулся.

Кино посмотрела на бирку, которую стражник прикрепил на руль Гермеса. На бирке был номер «24». Её номер участника соревнований.

Раз в три месяца, как рассказал стражник, этот город проводил соревнование на право стать гражданином города. Все, кто хотел поселиться здесь, сражались в Колизее, и победитель становился гражданином.

Соревнование длилось три дня. Два поединка в первый день, который начинался, очевидно, когда посетитель получал номерок, два поединка на следующий день, и решающий поединок на третий день.

Ограничений на оружие не было никаких, но претендент на гражданство не должен был видеть поединков своих соперников. Можно было сдаться, но только в том случае, если твой соперник готов был принять твоё поражение. В противном случае проигравшим считался тот, кто не мог продолжать поединок. В большинстве случаев невозможность продолжать поединок означала смерть. За отказ от участия в поединке тебя приговаривали к рабству. За попытку бегства тебя обвиняли в трусости на поле боя и казнили на месте.

Почти все жители страны собирались на трибунах Колизея. Даже правитель, король Юкио, наблюдал за поединками из своей ложи, защищённой пуленепробиваемым стеклом. Все остальные зрители, естественно, рисковали быть раненными или даже убитыми случайной пулей или чем — нибудь ещё.

«Это только подогревает напряжение и возбуждает».

Так энергично сказал стражник. И закончил:

«Последний оставшийся участник получает медаль гражданства из рук короля. В то же время ему даётся право провозгласить один закон. Закон может быть любой, лишь бы он не противоречил существующим».

«И что, никто не предлагал прекратить эти соревнования?»

Так спросила Кино с сарказмом.

«Большинство провозглашают законы вроде „Всегда должен быть дом, в котором я смогу жить“, или „Хочу жениться на самой красивой и богатой девушке страны“».

Так продолжил стражник, словно не услышал вопроса Кино.

«Эгоистичные законы, другими словами».

«Может быть. Как бы то ни было, сегодня последний день для претендентов. Каждый, кто проходит в ворота, автоматически становится участником. Поздравляю. Вы тоже стали участником».

«Но я не хочу. Я не хочу быть гражданкой этого… места».

«Разыгрываете, да?»

Так спросил стражник, вскинув голову.

Кино посмотрела вокруг. С тех пор, как она сказала, что она простая девочка, вокруг собралась изрядная толпа. Стражники от нечего делать, оставив свои посты у ворот, обступили её со всех сторон, чтобы поглазеть и поиздеваться. Она уже искренне жалела, что не позволила им считать себя мальчишкой. У них на лице красовались вульгарные ухмылки, они гремели оружием, словно хотели сказать — «Вы только посмотрите на это».

Она оценила ситуацию. Она оказалась буквально в центре внимания, стоя в тени домика стражников. А полдюжины сверкающих, белых шлемов, торчащих на колышках около двери в домик стражников, напоминали ей жуткие полированные черепа.

«Ну так что? Собираетесь участвовать? Или решили сразу отправиться прямиком в бараки рабов? Вы будете первой, кто так сделает, Кино. Или всё же „номер 24“?»

Так спросил ещё один молодой человек, рассматривающий её прищуренными глазами.

«Когда началась эта игра?»

Так спросила Кино у первого стражника, проигнорировав попытки других насмешками привлечь к себе внимание.

«Около семи лет назад. Но, пожалуйста, не называйте это игрой. Гражданство в нашем восхитительном городе — это награда».

«Восхитительном?»

Так спросила Кино, взглянув на стражника.

«Я слышала, что этот город был окружён зелёными лесами и полями, которые давали изобилие для всех. Я слышала, что люди здесь были скромны и жили хоть и просто, но в достатке».

«Это и сейчас так. Не говорите так, словно это было давным — давно. Еды здесь хватит каждому, даже если не будешь работать. Это рай на земле. Разбазаривать его на таких, как вы, было бы непростительно».

Так сказал другой стражник, словно оправдываясь.

«Что случилось семь лет назад?»

Так спросила Кино, проигнорировав обиду второго стражника.

Молодой страж ворот повернулся к соотечественникам и вывел вперёд седого ветерана, чтобы тот ответил на вопрос.

«Расскажи ей, Таро».

Похоже, Таро нравилось читать эту лекцию. Он стал чем — то похож на профессора, когда стал рассказывать.

«Семь лет назад на престол взошёл новый король. Юкио — долгие ему лета — убил старого короля и сделал нашу страну ещё более процветающей. С тех пор многие люди захотели здесь жить, но мы не могли просто так принять их всех. И мы решили, что они должны сражаться в Колизее, чтобы подтвердить, что они преданы нашей стране и достойны жить в ней. Мы принимали только самых сильных и ловких. Остальные… Ну, ты понимаешь, к чему я клоню, маленькая девочка?»

Так сказал Таро, повернулся к Кино и выразительно пожал плечами.

Выражение лица Кино не изменилось.

«Я отлично это понимаю. У меня ещё вопрос. Те, кто принимает участие, делает это добровольно? Их предупреждают, что они будут сражаться насмерть? Или среди них есть люди вроде меня — обычные путешественники, которые стали участниками по ошибке, даже не зная правил? Кто даже не собирается оставаться здесь и получать гражданства?»

Стражники стали фыркать и хмыкать. Наконец Таро собрался и ответил:

«Было несколько, да, идиотов, вроде тебя. Обычно их убивали в первом же поединке. Они плакали и умоляли, пытались сдаться — если только их соперник соглашался на это. Помню, как одна пара приехала в кибитке, запряжённой лошадью, и по прекрасному велению судьбы им пришлось сражаться друг с другом в первом же поединке! Жена сдалась и выжила, поскольку он принял её поражение, а мужа убили в следующем поединке. Это было так романтично!»