Рольван дернулся и чуть не отхватил себе палец.

– Что?! – поперхнувшись, воскликнул Торис.

– Поговорить бы нам с вами, господа путники, – негромко предложил хозяин постоялого двора и кинул значительный взгляд на Флама с его командой. – Да только не здесь. Вы, как в комнату подниметесь, кликните меня.

– Договорись, – ответил Рольван.

Хозяин забрал браслет и ушел, ничего не добавив. Рольван переглянулся с Торисом.

– Похож или он?

– Сдохнуть мне на месте, если не он!

– Вот видишь, – заметил Рольван, спокойно возвращаясь к еде, хотя внутри у него клокотало от нетерпения. – Не зря мы сюда приехали.

Позже, в большой светлой комнате с тремя кроватями, столом и жаровней, полной горячих углей, Рольван хорошенько рассмотрел браслет. Сомнений не было – он принадлежал Гвейру.

– Про эти браслеты ты говорил? – спросил хозяин постоялого двора.

Он был кургузый и лысоголовый, с тряскими белесыми усами, низким лбом и быстрыми ловкими руками, что подошли бы скорее площадному вору, чем зажиточному человеку вроде него. Но цепкий взгляд подмечал каждую мелочь, оценивал многослойную грязь на сапогах, совсем недавно отросшие бороды и добротное оружие приезжих.

Рольван подумал, что хозяин не так прост, как кажется на первый взгляд. Спросил, неохотно возвращая браслет:

– Откуда он у тебя?

Хозяин молчал, и Рольван потянулся к поясу за кошелем. Наконец-то золото отца Кронана принесет пользу!

– Видите, господа путники, какое дело, – хитровато зажмурился хозяин, – я, когда браслетик этот в оплату принимал, обещался молчать о них, как рыба. Да еще и сдачу отвесил, за браслет-то, честь по чести. А теперь сдается, он не такой и дорогой, как сперва показалось… Не знаю, что и делать?

Торис хмыкнул. Рольван выложил на стол кошель и предложил:

– Я куплю его у тебя по той же цене, в какую он тебе обошелся и заплачу сверх того, если поможешь найти человека, которому он принадлежал. Согласен?

Хозяин размышлял недолго.

– По рукам, господа путники, – сказал он.

Вскоре золото исчезло в складках его одежды, а браслет – в разом полегчавшем кошеле Рольвана.

– Найти-то будет нетрудно, вы ведь ненадолго от них отстали, – обрадовал хозяин. – Нынче утром они уехали.

– Они?

– Оба. Как приехали позавчера, сидели запершись, даже ели в комнате в этой самой, а потом сорвались вдруг, как в тот раз, и уехали.

– Они, как в тот раз, – повторил за ним Рольван. – Знаешь что, расскажи-ка лучше все по порядку. Эти люди бывали здесь раньше? Когда?

– Недели две тому как в первый раз они были. Двое, этот, которого браслет, и с ним еще один, на одном коне. Тот, второй-то, он вроде как был больной. Денег у них не было, и этот ваш приятель дал мне браслет за комнату, чтобы за больным, значит, ухаживать, да еще чтобы я слугу в город послал с поручением и коня им велел подковать.

– Что за поручение?

– Разве ж можно? Они ведь и слуге велели молчать!

– А ты, конечно, не выяснил?

Хозяин замешкался, но тут же рассмеялся, махнув рукой:

– Да и выяснять-то нечего, по правде говоря. Травницу им слуга привел из Гида, колдунью. Выходит, в самом деле тот был больной, а то мы уж испугались – тогда как раз про демонов-то слухи пошли. Но колдунья сказала – болен, а теперь пойдет на поправку. Это мне она так сказала, а о чем уж они тут закрывшись шептались, не слышал. Знаю только, что четыре дня они тут были и все взаперти, в общую залу не ходили – я тогда уж решил, как есть бегут от кого-то. А потом уж ваш приятель меня просил о них никому не рассказывать…

Он замолчал, но не потому, что устыдился своего предательства, а чтобы еще раз полюбоваться на полученные от Рольвана монеты. Торис скривился – его, простодушного и неспособного на обман, происходящее возмущало. Рольван взглядом велел ему молчать.

– Что было дальше?

– А дальше они уехали. По той дороге, что на Каэрдун.

– Ты, выходит, за ними следил? – не выдержал Торис.

– Да как можно, господа путники! Случайно узнал. Да только ж они обратно потом вернулись. Нашли, видно, где приодеться и лошадь раздобыли вторую, а все ж без денег, а не то бы ваш приятель браслет-то непременно бы выкупил. Очень уж он о нем сокрушался.

– И уехали они сегодня утром, – заключил Рольван. – Ты случайно не узнал, куда?

– Разве пристало мне следить за постояльцами? – с достоинством возразил их любезный хозяин. – Уехали и уехали.

Рольван со вздохом потянулся к кошелю.

– Но ведь знал, что они от кого-то скрываются, и поэтому случайно мог проведать, куда направились. На всякий случай. Правильно?

Хозяин припрятал очередную монету и подтвердил:

– Истинная правда, господа. Совсем случайно. Они свернули на южную дорогу и лошадей пустили в рысь. Коли хотите их догнать, надобно вам скакать во всю мочь.

Демоны – подумал Рольван, и пустое безумное лицо несчастной женщины из деревни замаячило перед ним, как дурное видение. Но потерять ночь, подойдя так близко?

Подняв глаза, встретил нетерпеливый взгляд Ториса.

– Если они свернули с дороги, в темноте не увидим следов, – сказал Рольван.

– И днем не увидим, если ночью опять польет. Все смоет.

– Верно. Какая там дальше дорога, знаешь? – спросил Рольван у хозяина.

– На Сторкс одна дорога – горы да болота. Не зная мест, не больно-то свернешь, а до десятой мили, где старая крепость, вообще один лес. Да только как можно – ведь демоны! Солнце-то почти что село!

Точку в размышлениях поставил Твилл. Он молча сложил и убрал сухую сменную одежду, в которую Рольван так и не успел переодеться, подхватил сумки на плечи и направился к дверям.

– Эй, Твилл, мы ведь еще ничего не решили! – окликнул его Торис.

– Когда решите, кони будут оседланы, – ответил слуга, выходя.

Так и вышло, что ночь застала трех всадников скачущими по дороге на юг. Дождь перестал. Темнота казалась белесой из-за тумана. Лес обступал дорогу глухой непроглядной стеной. Сова, спрятавшись в ветвях, провожала их долгими насмешливыми криками – птица обмана и предательства, потерявшая когда-то, если верить легендам, человеческий облик в наказание за свою неверность.

Демоны, пришедшие из тех же древних сказок, что и изменница-сова, скалились им вслед из темноты. Ждали своего часа.

Когда восток окрасился алым и сразу, как по команде, навалилась усталость, остановились – дать краткий отдых себе и лошадям. Несколько часов чуткой дремоты в десяти шагах от дороги, и снова в путь. Долго такую гонку не выдержать ни людям, ни коням, но Рольван знал, что долго и не придется. В нем будто проснулось чутье, как у гончей собаки, которая, еще не видя зверя, чувствует его присутствие, предугадывает его рывки и знает, что осталось немного.

Теперь он был уверен, что Гвейр не свернул с дороги и уже не свернет, не сможет уйти от своей судьбы, от возмездия, которое заслужил. В ножнах звенел и пел меч.

Погода улучшилась, и целый день, подгоняя коней, они согревались и обсыхали в теплых солнечных лучах. Все время всматривались вперед, каждый миг ожидая увидеть на горизонте двух всадников, но повстречали лишь несколько крестьянских подвод да пастуха, перегонявшего через дорогу ленивое стадо пестрых коров.