«Отчет о беседе с призраком Токка („Журнал спиритического общества“ № 8274).
Специальное заседание комиссии нашего общества в бывшей резиденции покончившего самоубийством поэта Токка, ныне фотостудии г-на имярек — в доме № 251 по улице НН. На заседании присутствовали члены общества (Имена опускаю).
Мы, семнадцать членов общества, во главе с председателем общества господином Пэкком, двадцать седьмого сентября в десять часов тридцать минут собрались в одной из комнат названной фотостудии. В качестве медиума нас сопровождала госпожа Хопп, пользующаяся нашим безграничным доверием. Едва оказавшись в названной студии, госпожа Хопп немедленно ощутила приближение духа. У нее начались конвульсии, и ее несколько раз вырвало. По ее словам, это было вызвано тем, что покойный господин Токк при жизни отличался сильной приверженностью к табаку, и теперь дух его оказался пропитанным никотином.
Члены комиссии и госпожа Хопп в молчании заняли места за круглым столом. Спустя три минуты двадцать пять секунд госпожа Хопп внезапно впала в состояние глубокого транса, и дух поэта Токка вошел в нее. Мы, члены комиссии, в порядке старшинства по возрасту задали духу господина Токка, вселившемуся в тело госпожи Хопп, следующие вопросы и получили следующие ответы:
Вопрос: Для чего ты вновь посетил этот мир?
Ответ: Чтобы познать посмертную славу.
Вопрос: Ты и остальные господа духи — разве вы жаждете славы и после смерти?
Ответ: Я, во всяком случае, не могу не жаждать. Но один поэт, японец, которого я как-то встретил, — он презирает посмертную славу.
Вопрос: Ты знаешь имя этого поэта?[566]
Ответ: К сожалению, я его забыл. Помню только одно его любимое стихотворение.
Вопрос: Что же это за стихотворение?
Ответ:
Старый пруд.
Прыгнула воду лягушка.
Всплеск в тишине.
Вопрос: И ты считаешь, что это выдающееся произведение?
Ответ: Разумеется, я не считаю его плохим. Только я бы заменил слово „лягушка“ на „каппа“, а вместо слова „прыгнула“ употребил бы выражение „блистательно взлетела“.
Вопрос: Почему?
Ответ: Нам, каппам, свойственно в лбом произведении искусства настойчиво искать каппу.
Здесь председатель общества господин Пэкк прерывает беседу и напоминает членам комиссии, что они находятся на спиритическом сеансе, а не на литературной дискуссии.
Вопрос: Каков образ жизни господ духов?
Ответ: Ничем не отличается от вашего.
Вопрос: Сожалеешь ли ты в таком случае о своем самоубийстве?
Ответ: Разумеется, нет. Если мне наскучит жизнь призрака, я снова возьму пистолет и покончу самовоскрешением.
Вопрос: Легко ли кончать самовоскрешением?
Этот вопрос призрак Токка парирует вопросом. Такая манера Токка известна всем, кто знал его при жизни.
Ответ: А легко ли кончать самоубийством?
Вопрос: Духи живут вечно?
Ответ: Относительно продолжительности нашей жизни существует масса теорий, и ни одна из них не внушает доверия. Не следует забывать, что и среди нас есть приверженцы различных религий — христиане, буддисты, мусульмане, огнепоклонники.
Вопрос: А какую религию исповедуешь ты?
Ответ: Я всегда скептик.
Вопрос: Но в существовании духов ты, по-видимому, все же не сомневаешься?
Ответ: В существовании духов я убежден меньше, чем вы.
Вопрос: Много ли у тебя друзей в этом твоем мире?
Ответ: У меня не меньше трехсот друзей во всех временах и народах.
Вопрос: Все твои друзья — самоубийцы?
Ответ: Отнюдь нет. Правда, например, Монтень, оправдывающий самоубийства, является одним из моих наиболее почитаемых друзей. А с этим типом Шопенгауэром — этим пессимистом, так и не убившем себя, — я знаться не желаю.
Вопрос: Здоров ли Шопенгауэр?
Ответ: В настоящее время он носится со своим новым учеником пессимизме духов и выясняет, хорошо или плохо кончать самовоскрешением. Впрочем, узнав, что холера тоже инфекционное заболевание, он, кажется, немного успокоился.
Затем мы, члены комиссии, задали вопросы о духах Наполеона, Конфуция, Достоевского, Дарвина, Клеопатры, Сакья Муни, Данте и других выдающихся личностей. Однако ничего интересного о них Токк, к сожалению, не сообщил и, в свою очередь принялся нам задавать вопросы о самом себе.
Вопрос: Что говорят обо мне после моей смерти?
Ответ: Какой-то критик назвал тебя „одним из заурядных поэтов“.
Вопрос: Это один из обиженных, которому я не подарил сборника своих стихов. Издано ли полное собрание моих сочинений?
Ответ: Издано, но раскупается, кажется, очень плохо.
Вопрос: Через триста лет, когда исчезнет понятие об авторском праве, мои сочинения будут покупать миллионы людей. Что стало с моей самкой и подругой?
Ответ: Она вышла замуж за господина Ракка, хозяина книжной лавки.
Вопрос: Бедняга, она, должно быть, еще не знает, что у Ракка вставной глаз. А мои дети?
Ответ: Кажется, они в государственном приюте для сирот.
Некоторое время Токк молчит, затем задает следующий вопрос.
Вопрос: Что с моим домом?
Ответ: Сейчас в нес студия фотографа какого-то.
Вопрос: А что с моим письменным столом?
Ответ: Мы не знаем.
Вопрос: В ящике стола я тайно хранил некоторые письма… Но вас, господа, как занятых людей, это, к частью, не касается. А теперь в нашем мире наступают сумерки, и я вынужден проститься с вами. Прощайте, господа, прощайте. Прощайте, мои добрые господа.
При этих последних словах госпожа Хопп внезапно вышла из состояния транса. Мы все, семнадцать членов комиссии, перед лицом бога небесного клятвенно подтверждаем истинность изложенной беседы. (Примечание: наша достойная всяческого доверия госпожа Хопп получила в качестве вознаграждения сумму, которую она выручала за день в бытность свою актрисой.)».
16
После того, как я прочитал эту статью, мною постепенно овладело уныние, я больше не хотел оставаться в этой стране и стал думать о том, как вернуться в наш мир, мир людей. Я ходил и искал, но так и не смог найти яму, через которую когда-то провалился сюда. Между тем рыбак Багг однажды рассказал мне, что где-то на краю страны водяных живет в тишине и покое один старый каппа, который проводит свои дни в чтении книг и игре на флейте. «Что, если попробовать обратиться к этому каппе? — подумал я. — Может быть, он укажет мне путь из этой страны?» И я тут же отправился на окраину города. Но там, в маленькой хижине, я увидел не старика, а каппу-юношу, двенадцати или тринадцать лет, с еще мягким блюдцем на голове. Он тихонько наигрывал на флейте. Разумеется, я решил, что ошибся домом. Чтобы проверить себя, я обратился к нему по имени, которое мне назвал Багг. Нет, это оказался тот самый старый каппа.
— Но вы выглядите совсем ребенком… — пробормотал я.
— А ты разве не знал? Волею судеб я покинул чрево своей матери седым старцем. А затем я становился все моложе и моложе и вот теперь превратился в мальчика. Но на самом деле, когда я родился, мне было, по крайней мере, лет шестьдесят, так что в настоящее время мне что-то около ста пятидесяти или ста шестидесяти лет.
Я оглядел комнату. Может быть, у меня было такое настроение, но мне показалось, что здесь, среди простых стульев и столиков, разлито какое-то ясное счастье.
— Видимо, вы живете более счастливо, чем все остальные каппы?
— Вполне возможно. В юности я был старцем, а к старости стал молодым. Я не высох от неутоленных желаний, как это свойственно старикам, и не предаюсь плотским страстям, как это делают молодые. Во всяком случае, жизнь моя, если и не была счастливой, то уж наверняка была спокойной.
