Если ты сразу не обезумел, стало быть, в тоннеле вируса нет или ты сопротивляешься. Иванова, сделай ему перевязку.
— Женой своей покомандуй, — огрызнулась Оксана, но послушно вытащила из кармашка разгрузки индивидуальный пакет.
— Не надо, — покачал головой Миллерс и отстранился. — Я сам. Там пустяки, царапина. Цапнул. Вот только яд… Они ж, суки, ядовитые?
— Пауки всякие бывают, — успокоил его Вессенберг. — Как и люди.
Притормозивший отряд собирался вокруг раненых, оглядывался, кто-то громко хлебал воду из фляжек.
— Что будем делать с фэбээровцами? — хищно поинтересовался Решетников. — Они могут дойти до станции. Там Санич.
— Возвращаться все мы не можем. — Гумилев с чувством пнул дохлого паука и оглядел собравшихся вокруг него людей. — Придется разделиться… Хотя Санич отобьется. Оружия-то у них нет. Если они вообще не проскочат мимо, нужен он им…
— Тихо! — вдруг вскрикнул все так же сидящий на рельсе Штреллер. — Вы слышите? Они идут! Идут! Исчадия тьмы! Судный день… И зарастут дворцы ее колючими растениями, крапивою и репейником — твердыни ее. И будет она жилищем шакалов, пристанищем страусов. И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками, и лешие будут перекликаться один с другим; там будет отдыхать ночное привидение и находить себе покой. Там угнездится летучий змей. Будет класть яйца и выводить детей и собирать их под тень свою; там и коршуны будут собираться один к другому? [16]. И будет едом ужасом: всякий, проходящий мимо, изумится и посвищет, смотря на все язвы его. Как ниспровергнуты Содом и Гоморра и соседние города их, говорит Господь, так и там ни один человек не будет жить, и сын человеческий не остановится в нем? [17].
— Да замолчите вы! — досадливо рявкнул Решетников. — Хватит проповедовать!
Штреллер злобно посмотрел на Решетникова, но заткнулся, принявшись водить пальцем туда-сюда по рельсу.
— Ненавижу кликуш, — пожаловался Кириллыч неизвестно кому. — Поубивал бы…
— Я в самом деле что-то слышу. — Атика взяла Шибанова за руку. — Как будто волна накатывается на галечный пляж…
Все замерли. Из тоннеля приближался непонятный шум. Он становился все громче, и одновременно с ним стала наползать знакомая сонная одурь.
— Это пауки! — первым сообразил Грищенко.
— Мать твою! — Джей-Ти начал торопливо менять ленту в пулемете. — Как же я ненавижу пауков!
— Можно подумать, остальные их любят, — ворчливо произнес Решетников и тут же заорал: — Не спать, не спать! Индро Юльевич, идите в центр!
Вессенберг, о чем-то вполголоса говоривший со Штреллером, вскинул голову.
— Стойте! — крикнул он. — Не надо…
Его прервал дикий вопль, донесшийся из тоннеля. Он перекрыл все звуки, и в нем было столько ужаса, столько нечеловеческой тоски, что даже Джей-Ти скривился, будто и сам почувствовал эту боль.
— Огнемет! — указал на тубусы Решетников. — Грищенко, Иванова, Миллерс!
Безопасники подхватили и разобрали прямоугольные пусковые контейнеры, изготавливая их к стрельбе.
— Да послушайте же! — взмолился Вессенберг, мечась от Гумилева к Решетникову и обратно. — Не надо! Будет только хуже!
— А-а-а-а!! — вновь донеслось из тоннеля.
— Свет! — скомандовал Решетников. — Больше света!
Шибанов, Атика, Мидори и Гумилев направили свои фонари в тоннель, разгоняя липкую темноту. Жуткий шелест усилился. Потом послышался топот, и в полосах света возникла человеческая фигура в защитном скафандре, но без шлема.
Луч фонаря выхватил оскаленный рот, выпученные глаза, бледные щеки.
— Не стреляйте в меня-а-а!! — завизжал человек. — Бегите!
— Это Ковальски, — меланхолично произнес Грищенко, вскидывая тубус реактивного огнемета на плечо. — Второго, видать, уже съели. Я готов.
— Я тоже, — подтвердил Миллерс.
— И я. — Иванова присела на одно колено и оглянулась.
— Приготовились! — скомандовал Решетников.
— Вон они! — пронзительно закричала Мидори, указывая рубиновым лучом целеуказателя в тоннель. — Волна!
Это и вправду была волна — несколько сотен гигантских пауков ползли по земле, по стенам, по потолку. Они приближались стремительно, настигая бегущего Ковальски.
— Падай, чува-ак! — Джей-Ти передернул затвор LSAT.
— Мы их не остановим! — растерянно пробормотал Вессенберг. — Не надо стрелять! Штреллер сказал…
— Помолчите, профессор! — оборвал его Гумилев. — Вы что, не видите…
— А-а-а-а!! — вновь истошно закричал Ковальски, чувствуя, что паучья орда настигает его. — Я не хочу…
Один из арахнидов резко прыгнул вперед и зацепился лапами за плечи агента ФБР.?Потрясенные люди увидели, как над бритым черепом Ковальски появилась мерзкая, бугристая голова паука. Кривые челюсти разомкнулись — и впились в темя, легко пронзив кости.
Фэбээровец захлебнулся криком и упал. Несколько тварей принялись сноровисто раздирать тело на части. Остальные пауки накрыли их и покатились дальше сплошной волной.
— Огонь! — заорали одновременно Гумилев, Решетников и Шибанов.
Огненные стрелы расчертили тьму, реактивные струи затрепетали в воздухе. Ракеты ушли навстречу орде арахнидов и взорвались в самой гуще пауков, залив весь тоннель ослепительным пламенем.
Раскаленный воздух, смешанный с дымом, закрутился в спираль, поглощая тварей. Омерзительный запах гари ударил Шибанову в ноздри. Огненный смерч пронесся под потолком тоннеля, опалив лицо.
— На землю! — крикнул Ростислав и упал, увлекая за собой Атику.
Первый залп напрочь выжег авангард паучьей орды, но из глубины тоннеля ползли все новые и новые твари. Вновь взревели ракеты, а затем еще и еще! Пространство перед отрядом заволокло густым, едким дымом.
— Все, что ли? — растерянно спросил Вессенберг, но тут мгла зашевелилась, и уже не сотни, но десятки пауков бросились на людей, стремясь во что бы то ни стало добраться до вожделенной добычи.
Отшвырнув опустевшие тубусы, Грищенко, Иванова и Миллерс взялись за автоматы. Загрохотал пулемет Джей-Ти, затрещал «штайр» Атики. Шибанов поднял М4 и жал на спуск до тех пор, пока последний арахнид не замер без дви-
жения.
— Мы справились, чува-аки! — восторженно выкрикнул Джей-Ти. — Что, уроды, съели?! Мать вашу, съели? Не по зубам вам ниггер, а?
— Успокойся, Джей. — Мидори пихнула рэпера локтем. — Если бы не русские, тобой бы уже обедали…
— Теперь-то вы наконец послушаете меня? — Вессенберг подскочил к Гумилеву, заглянул в лицо. — Этот вид похож на увеличенную копию паука-терафозы. Терафозы — активные охотники, они нападают только на движущиеся объекты, понимаете? Если бы мы просто стояли…
— После драки кулаками не машут, — устало сказал тот, наблюдая, как черный дым растягивает по тоннелю. — Да и ставить такие эксперименты на себе большого желания нет. Надо идти. Кирилыч, командуй!
— Лобачевского понесут Вессенберг и Штреллер, — объявил Решетников. — Шибанов, выдели человека в передовую группу. Миллерс, пойдешь замыкающим вместе со мной. Все,
вперед.
— А ты, по ходу, счастливчик, чувак! — проходя мимо носилок со спящим Лобачевским, сказал ему Джей-Ти.
Они двинулись дальше, но теперь скорость продвижения отряда существенно снизилась. Люди были измотаны и подавлены. Тошнотворный запах горелой органики, стоящий в тоннеле, действовал на нервы. Кроме того, практически сразу Штреллер, а за ним и Вессенберг начали жаловаться, что им тяжело и нужен привал.
— О привале забудьте! — жестко сказал эстонцу Гумилев. — Неужели вам не ясно, что здесь нельзя останавливаться? Кстати, ваш коллега не сказал, какие еще сюрпризы могут ожидать нас в здешних подземельях?
— Какой он мне коллега! — с ненавистью посмотрев в спину Штреллера, проворчал Вессенберг. — Псих чертов!
— Доктор, — обратился к Штреллеру Гумилев. — Вы меня слышите?
