А ведь вначале я даже побаивалась встречи с ней. Вернее, чувствовала невольную вину за то, что вообще появилась в её жизни. Эмилия вряд ли выскажет своей потенциальной королеве всё, что о ней думает, но подружиться мы, наверное, так и не сможем. Дан с самого начала предупредил её о том, что титул мне нужен лишь на короткое время, и никто не думает покушаться на её наследство. Но мне кажется, любая бы на её месте почувствовала себя оскорблённой. Особенно если учесть, как наша общая бабушка — виконтесса относилась к своей безродной невестке.
Я лишь укрепилась в своём предположении, когда, наконец, увиделась со своей кузиной. Очень сдержанная девушка. Ненамного старше меня, но словно стремится казаться ещё взрослее: светло — русые волосы собраны в строгий пучок, закрытое серое платье украшено лишь тонкой ниткой жемчуга. Но при этом идеальная осанка, лаконичные, исполненные изящества жесты — сразу видно, прирождённая аристократка. Кузина обратилась ко мне первая, как и положено по их дурацкому этикету. Причём обратилась не по имени, а по титулу — моему новому. Я намёк поняла… Но всё равно подошла поближе и бестактно и жадно уставилась на свою единственную родственницу. Эмилия явно пошла в Северинов и была, наверное, даже больше похожа на моего отца, чем я сама. Эти глубокие тёмно — синие глаза с серебристыми крапинками — точь — в–точь такие же, как у него. Как у её матери, как у меня… Элли называла их — звёздное небо…
У меня внезапно перехватило горло.
— Прости…
Не думая, шагнула к ней навстречу — и миг спустя мы обе уже рыдали, обнявшись, и не обращая внимания на застывшего в дверях слугу с подносом. Вот так сразу у меня появилась сестра. Настоящая. Мой самый главный свадебный подарок.
Узнав Милли поближе, я прониклась к ней искренним уважением. Немудрено быть сдержанной, когда с ранней юности на твоих плечах такая ответственность. Родителей она потеряла ещё будучи подростком; сначала её опекала бабушка, но вскоре её здоровье сильно пошатнулось, и забота понадобилась уже ей самой. Постепенно Милли научилась разбираться в тонкостях ведения хозяйства и фактически взяла в свои руки управление целым графством. Она с гордостью рассказывала, что удалось сделать и что только планируется, причём речь шла исключительно о нуждах населения, а не о её собственных. Их, личных нужд, было до смешного мало. Модный гардероб — зачем? У нас же провинция, перед кем красоваться? Только деньги на ветер. По этой же причине нет смысла держать парадный выезд, самых лучших лошадей и дорогих поваров. Её матушка Бианка готовит даже вкуснее, чем во дворце, приезжайте — убедитесь сами. Я пообещала сделать это непременно ещё до осени, а пока потащила сестру на дворцовую кухню — угощать своими собственными пирогами.
За короткое время я сумела доказать окружающим, что нетипичное для будущей королевы хобби не имеет ничего общего с неприличным. Дан пошёл мне навстречу и не пожалел: в свободное от усиленной учёбы время я с удовольствием возилась на кухне, а он с удовольствием дегустировал то, что получилось. В том числе, конечно, так полюбившиеся ему булочки — сингольды. Правда, боюсь, скоро их станут называть королевскими… Пусть называют, мне не жалко.
Помимо всего прочего, Милли оказала поистине неоценимую помощь в выборе самой необходимой для невесты вещи (помимо жениха, пошутила Ханна). Я никогда не считала себя излишне привередливой, но тот вариант свадебного платья, на котором настаивал 'лучший в королевстве мастер' — напыщенный лысый дядька, мне категорически не нравился. Нет, наряд, бесспорно, был прекрасен, да и как могло быть иначе… Но, глядя на эскиз, я сразу вспомнила злосчастное розовое платье, присланное Дэллем. И вроде цвет совсем другой, и я уже не та — но ассоциация оказалась на редкость стойкой. Не моё оно, и всё тут. Милли была единственной из всех подруг, кто тоже не пришёл в восторг от сего шедевра. Она сама поговорила с портным, передала ему мои пожелания и лично проконтролировала, чтобы они были выполнены. В результате платье получилось не такое вопиюще — роскошное, каким, по мнению света, должно быть королевское свадебное платье. Зато более удобное, нежное и какое‑то воздушное. Только крыльев не хватает…
Вместо крыльев были ландыши. Мы с девочками сошлись на том, что они как нельзя лучше подходят к моему обручальному кольцу и ко всему моему образу юной неискушённой девушки. Среди украшений, подаренных Даном, я обнаружила целый комплект, выполненный в стиле кольца — диадему в виде небольшого изящного венка из ландышей, колье, браслет и серьги. Мы решили, что первых двух вещей будет вполне достаточно. Драгоценные ландыши дополнили живые — они чудесно смотрелись в моём букете вместе с крошечными белыми розочками. Зачарованную от увядания кисточку обещали приколоть и к парадному мундиру жениха.
Несмотря на постоянную нехватку времени и периодически возникающие недоразумения, это были очень приятные хлопоты…
Две недели пролетели незаметно, и вот, наконец, настал день, когда привычная Сина Голдари вместе с графиней Северин окончательно перестали существовать. По первой из них я точно буду скучать… Но на смену им пришла другая, новая Сина — Светлая. Счастливая. Настолько, что удержать в себе это счастье оказалось совершенно невозможно. У счастья был тёплый золотой цвет, красивая форма в виде крыльев и аромат моих любимых цветов, что разлился в воздухе, буквально накрыв собой город…
Но всё это было немного позже. А пока я, наряженная к венцу, стояла у окна в какой‑то особой комнате и по традиции в одиночестве ожидала своего жениха. Сейчас он войдёт сюда, приблизится и, опустившись на колено, в последний раз спросит, уверена ли я в своём выборе. Согласна ли разделить с ним жизнь, и если да, то разделить и дарованный Светом подарок — маленькое, похожее на сердечко янтарное зёрнышко священной яблони, которое появляется на алтаре дворцовой часовни в ночь перед каждой королевской свадьбой. От моего прикосновения оно распадётся на две половинки, которые мы съедим в знак того, что уже считаем себя единым целым. Сам обряд венчания будет проходить не во дворце, а в старинном храме на окраине города, куда вскоре отправится торжественная процессия. До этого я видела только одну такую — в родной Тирее, да и то она была не в пример скромнее. И вот теперь уже не принц, а я сама поеду в открытой карете рядом с королём и буду приветственно махать своим будущим подданным… ужас.
Моя коронация состоится сразу после возвращения из храма. Потом будет бал, а потом…
Дверь отворилась почти бесшумно, и в комнату вошёл мой любимый. Наконец‑то… Тихие шаги смолкли, и я медленно повернулась, протянула руку и легко коснулась волос коленопреклонённого мужчины в ослепительно — белом парадном мундире. Светлые всегда женились в белом.
— Дорогая… ты точно уверена в своём выборе… ещё не поздно передумать… отказаться от такой сомнительной чести в моём лице… Не думай, я пойму! И потом, к чему такая спешка, мы друг друга совсем не знаем…
Это невнятное бормотанье согнало радостную улыбку с моего лица. Я резко отступила назад, и мужчина, наконец, поднял голову.
Курица ты слепая, Сина, а не будущая королева! Орла с цыплёнком чуть не перепутала! Такое сравнение невольно вызвало у меня новую улыбку, и Дэлль неуверенно улыбнулся в ответ, продолжая пялиться на меня с несвойственным ему глуповато — восторженным выражением лица. Спохватившись, он выпрямился и сделал шаг мне навстречу, порывисто схватил за руку и прижался к ней сухими горячими губами.
— Кто вы, прекрасная незнакомка?!
Я мысленно ещё раз обозвала себя курицей. Как же я раньше не догадалась?? И Дан тоже хорош, тихушник! Или он говорил, а я сама прослушала? А ведь сложить два и два было делом элементарным.
Вчера я лично присутствовала на торжественном ужине, который давали в честь наконец‑то добравшейся до нас арвийской делегации. Во главе со своей несравненной принцессой, разумеется. Мы с Квазимодой довольно мило пообщались, сумев даже обойтись без переводчика. При моих первоначальных знаниях арвийского это был мой законный повод для гордости. Принцесса произвела на меня поистине неизгладимое впечатление. Она действительно была красавицей — тонкие черты лица, вытянутые к вискам томные агатовые глаза, роскошные иссиня — чёрные волосы, перевитые лентами с крупными рубинами. Всего же драгоценностей на ней было навскидку килограммов пять, не меньше: по обычаям её страны камни и золотое шитьё обильно украшали одежду и даже обувь, а колец и браслетов было столько, что я сбилась бы уже на первом десятке. Девушка напоминала прекрасную яркую птицу, по ошибке залетевшую в чересчур скучный на её фоне королевский замок. Я невольно подумала, что, будь в её предках горгульи, как у меня, Квазимода вряд ли смогла бы подняться в воздух. Да даже пролезть в окно ей бы, наверное, не удалось, если только в самое большое, из тех, что были в тронном зале. Всё‑таки у арвийцев довольно непривычное для нас понятие красоты. Это наши дамы сидят на диетах, чтобы понравиться мужчинам, а у них, похоже, для этого занимаются прямо противоположным — едят побольше, двигаются поменьше. А то вдруг похудеют ненароком… Если бы Аза была чуть — чуть поменьше, раза в три, а лучше, в пять, она бы точно затмила большинство наших дам. А так, по моим наблюдениям, она вызвала скорее опасливое любопытство, чем истинное восхищение.
