— Дзиннь!

Я не стала нагибаться за упавшим гребнем и поспешила в комнату. Что же могло там разбиться, если никого нет??

Ага, нет… Кроме смущённого двухметрового нечта, которое пытается заслонить от меня осколки любимой чашки.

— Хард, что ты здесь делаешь?!

— Я не нарочно!!

— Разбил или залез? Как ты вообще залез, если крючок опущен, я специально проверяла!! — возмутилась я, уперев руки в бока.

— Это секрет. Так и знал, что закроешься, хотя сама пригласила…

— Я??

— Ну, я же обещал маманину настойку! Вот, принёс!

Он извлёк из‑за пазухи плоскую тёмную бутыль и выразительно потряс ею в воздухе. Неужели я и вправду его приглашала? Не помню…

Пока я размышляла о том, не начался ли, случаем, у меня склероз на почве стресса, гость водрузил бутылку посреди стола и приблизился, не отводя от меня восхищённого взгляда. Точнее, от моих волос. Я же без платка!

— Син… Ты такая красивая…

Эти слова застали меня врасплох.

— Не я, а волосы.

— Ты. С волосами. Они словно солнечный свет… даже смотреть больно. Я ещё днём заметил… Можно мне потрогать?

— Хард, послушай…

— Можно?..

Он выглядел настолько заворожённым, что я неожиданно для себя сдалась. Позволила осторожно приподнять на ладони длинную сияющую прядь и поднести к глазам. У него даже дыхание сбилось… Это же просто волосы!

Тут я немного лукавила. Потому что сама знала, что не 'просто', и в глубине души немного жалела, что пообещала тёте никому их не показывать. Из каких‑то своих соображений, которыми она так и не поделилась, тётя перед смертью попросила меня всегда прятать волосы под платок или чепец. Я не могла ей отказать, тем более, что с раннего детства привыкла ходить замотанная. Но всё равно я любила свои волосы. Хотя, наверное, они скорей подошли бы принцессе, а не обычной булочнице и уж, тем более, не 'ошибке природы' в моём лице. Тётя называла их 'водопадом из расплавленного золота'. Она что, бывала у гномов?

Если честно, то даже в столице я ни у кого не видела ничего похожего. Сам оттенок — может быть, но не это непонятное сияние, которое и меня порой заставляло щуриться. Тётя неохотно рассказала, что в их семье в каждом поколении у кого‑нибудь были такие необычные волосы. Из‑за них и фамилия пошла — Голдари на старом наречии означает 'подобно золоту'. Из двух сестёр фамильный признак достался младшей, Ариэлле. Моей маме. Медальон с её портретом — единственная память, которая у меня осталась. На миниатюре изображена самая настоящая красавица. Может, конечно, мне это только кажется, ведь я невольно сравниваю её внешность со своей. Но бесспорно одно: у девушки на портрете были такие же сияющие волосы, как у меня. Значит, я действительно её дочь. И значит, весь остальной облик я унаследовала от отца.

Ещё в подростковом возрасте я придумала себе реалистичную и очень печальную версию своего появления на свет. Наверное, маму украл какой‑нибудь страшный заезжий 'непонятно‑кто', обесчестил, а потом она от него сбежала и вернулась домой. К сожалению, плен не прошёл для неё бесследно. В положенное время родилась я, почти точная копия этого самого 'нечта', и мама от переживаний заболела и умерла. Однажды я набралась смелости, выложила все эти умозаключения тёте и прямо спросила, насколько они похожи на правду. В ответ получила раздражённое 'ни на сколько!' и грязным полотенцем по спине. Больше к этой теме мы не возвращались…

Была и ещё одна причина, по которой я прятала волосы. Лет в четырнадцать во время купания у меня унесло чепец; я заметила это не сразу, зато впервые в жизни почувствовала на плечах мужские руки.

— Иди ко мне, прекрасная русалка! — промурлыкал, обдавая меня хмельными парами, помощник кузнеца Проська. Старшие девки судачили, что он вечно за ними подглядывает. Вот и я случайно удостоилась такой 'чести'. Испугалась, оглянулась… Парень никак не ожидал узреть моё воистину 'прекрасное' лицо — и в результате мы оба чуть не пошли ко дну. Он с тех пор исправно обходил меня десятой дорогой и даже пить, кажется, перестал. А я навсегда запомнила этот взгляд, полный не столько страха, сколько разочарования.

Я могла бы поклясться, что именно это чувство промелькнуло сегодня в голубых глазах Дэлля. Разочарование… Неудивительно. И так горько.

А вот Хард нисколько не разочарован. Скорее, наоборот. Бережно перебирает, гладит волосы, но на лицо тоже посматривает — и продолжает улыбаться. Наклонился, принюхался, чуть не зарываясь носом в макушку, дышит щекотно… Ой, как же он неприлично близко!

Я осторожно высвободила из его пальцев свои пряди и отступила поближе к столу.

— Схожу позову Ханну.

— Что? А, да… Не ходи, чего время тратить? — прокашлялся Хард и несколько раз стукнул кулаком в соседнюю стену. Получилось громко.

Неудивительно, что подруга примчалась уже через полминуты. Посмотрела на нас квадратными глазами, потом махнула рукой и уселась за стол.

— Син, ты обещала пирожные!

— Эм… А чашек хватит?

— Для чая — хватит, а вот для вина…

— Уговорила, обойдёмся без чая. Настойка как раз несладкая!

Я хотела сказать, что (после вчерашнего) пить больше не собираюсь, но неожиданно для себя кивнула и плюхнулась на соседний стул. Устала быть исключительно благоразумной особой… и вообще устала. Ладно, один раз живём!

Неделя прошла относительно спокойно. Я опасалась, что у драчуньи графини найдутся друзья, для которых и ректорский приказ не указ, и самоназначенный защитник в лице Харда не помеха — но пока всё было тихо. Наверное, полных дураков в Университет всё же не брали…

А вот по поводу волос периодически подходили, интересовались. И девушки — знакомые и незнакомые, и даже пару раз молодые люди. Не люблю я врать, но пришлось. Раз уж я невольно нарушила тётин наказ, то хотя бы истинную причину не выдам. Вдруг у её страхов всё же были какие‑то основания? Поэтому всем, в том числе и Ханне, я рассказывала одно и то же: как в детстве в нашем доме остановился странствующий маг; в благодарность за хороший приём он вознамерился сделать из меня красавицу, но, конечно же, не сумел — ведь магия против природы бессильна. Хотя кое‑что всё же получилось — после его ухода у меня стали расти такие 'солнечные' волосы. Почему тётя заставляла меня их прятать? Всё просто. Народ у нас в городке не слишком образованный, по первому времени чуть ли не с ножницами за мной бегали — отстричь и продать, они ведь считали, что волоски из настоящего золота. Пришлось даже гномов привлекать, чтобы те публично опровергли это заблуждение. Во избежание лишнего соблазна я стала всё время носить платок, и постепенно окружающие забыли о вожделенном 'золоте'. А я до того привыкла, что до сих пор продолжаю закрывать волосы. Мне так спокойнее.

Собственно, вранья во всей этой истории было не так уж много — только про заезжего мага. Одно время соседи — пьяницы и вправду были помешаны на идее разбогатеть на моих волосах. Мне приходилось быть особенно осторожной, но век прятаться не будешь — однажды всё‑таки подкараулили и отрезали под корень мою косу. Ревела я тогда… Но волосы отросли на удивление быстро. А вот самих обидчиков ждало разочарование — через несколько часов волосы заметно потускнели и из золотых превратились в обычные светлые, что слегка золотятся лишь на ярком солнце. Покупатель на такое добро всё же нашёлся — не иначе, парик делать будет, но оценил его соответственно: не большим кошелём серебра, а всего‑то тремя монетками. Напиться как следует — да забыть. Соседи так и сделали, и с тех пор вроде успокоились.

Мои же чувства никого не интересовали. Каково это — ощущать себя всего лишь мерзким приложением к красивым волосам. Ничего, пережила. И чужую алчность, и презрение, и равнодушие, и невольное разочарование… Тогда пережила, а сейчас тем более.

Все вопросы, кстати сказать, задавались исключительно вежливо, объяснение принималось на веру (нередко со вздохами), а назойливая девица попалась всего один раз. Полчаса меня пытала, как звали того мага, не иначе хотела себе такие же волосы. Другая, наоборот, удивила меня тем, что заявилась вечером в общежитие. Мялась — мялась и вдруг стала расспрашивать, чем я обычно мою голову и как ухаживаю за волосами, может, есть какой‑то особенный секрет? Держалась она при этом очень скованно, и я не стала тут же её спроваживать. Напоила чаем, рассказала, что никаких секретов нет — обычное мыло на травах и гребень с редкими зубцами. А вот если у кого‑то волосы растут не очень хорошо, или там другие проблемы имеются — то этого, безусловно, мало. В общем, через час Мирилета выходила от меня воодушевлённая, бережно прижимая к себе листок с рецептами травяных питательных сборов и масел для волос. Жалко, что ли, а рецепты действительно хорошие, к новогоднему балу уже результат будет.