Светлое и словно воздушное здание факультета изящных искусств произвело на меня самое благоприятное впечатление. В отличие от его воспитанниц — они все как одна провожали нас самыми презрительными взглядами. И это ещё при том, что видели нас только мельком: мы торопились и потому чуть не бежали, стремясь до начала 'концерта' переговорить с наставницей. Успели, и Ханна изложила ей свою идею. Метрессе Гробец она пришлась по душе; нам не только разрешили выступать вместе, но и выдали две длинные накидки из плотного шёлка с капюшоном и прикреплённой к нему густой вуалью. Это всё Ханна придумала, для чистоты эксперимента: пусть слушатели оценят наши голоса, а не внешность. Мы забежали в отдельную комнатку, тщательно завернулись в накидки и надели на руки перчатки. Глянули в зеркало и захихикали — вместо девушки — тролля и девушки — страшилки перед нами стояли две таинственные незнакомки.
— Жаль, здесь сейчас нет принца, он был бы заинтригован!
— Думаешь?
— А то! Он уже всех студенток в лицо знает, точнее, они сами при каждом удобном и неудобном случае перед ним дефилируют… И тут мы — все такие загадочные. Я бы на его месте начала нас настойчиво преследовать!
Мы снова рассмеялись, и в это время в комнату заглянула служанка — проводить в зал. Это и вправду оказался именно зал — просторное светлое помещение с небольшой сценой и длинными рядами кресел. Почти все они были заняты преподавателями, выступающими студентками и студентками — зрительницами. Впрочем, к своему изумлению, я разглядела и нескольких мужчин. Мы с Ханной устроились в последнем ряду в уголке.
— А что тут делают мужчины? Невест присматривают?
— Вон те? Да нет, это тоже студенты. Ты что, думала, на факультете одни девушки учатся?
— Ну да. Он же ещё 'дамский' называется…
— Это потому, что женщин тут процентов девяносто, а то и больше. Но иногда и мужиков вот заносит. Они тоже поют, танцуют, даже вышивают — знаешь, а неплохо получается! В прошлом году один такой всё за моим братом бегал, хотел подружиться. Пока Хард его кулаком промеж глаз не приласкал.
— Ничего себе! Суровый у тебя брат…
— Да нет, он добрый и хороший! — ожидаемо не согласилась Ханна. — И без причины даже в детстве не дрался. Он тогда сказал — вот выйдешь замуж, тогда и объясню, за что Зедика ударил. А пока и имени его не упоминай, а то зарычу.
Мы ещё немного похихикали, пытаясь отгадать причину столь упорной неприязни, но тут на сцену вышла метресса Гробец и объявила начало 'промежуточного аттестационного концерта'. За два смежных урока зрителям предстояло оценить 'мастерство своих блистательных подруг и, в свою очередь, удивить их собственным искусством'.
— Так, главное — не заснуть, особенно на ариях! — дала себе установку Ханна.
Лично я начавшиеся выступления смотрела и слушала с удовольствием. Всё же, несмотря на высокомерный вид, все девушки пели и танцевали на очень высоком уровне. По крайней мере, на мой невежественный взгляд. Внимание рассеялось лишь во время игры на арфе — но скорее из‑за того, что мелодия была какая‑то усыпляющая. Один из парней аж всхрапнул, но был тут же призван к порядку локтем соседки. Единственный выступающий студент мужского пола оказался эльвом. До того красивым и грациозным, что даже моргать было обидно — не хотелось пропустить и малейшего движения его фантастического танца. Именно фантастического, потому что я даже примерно не представляла, как можно столько времени крутиться вокруг себя, стоя на одной ноге, или в прыжке пролетать чуть ли не всю сцену. Я была по — настоящему потрясена. Эльву долго аплодировали, а вот вышедшей за ним девушке не повезло — от волнения она споткнулась посреди танца и едва избежала неловкого падения. В зале тут же злорадно зашушукались…
А потом настала наша очередь. Метресса Гробец, предупреждая вопросы и возможное недовольство, произнесла маленькую речь о том, как важно уметь сосредоточиться на главном, на самом искусстве, не отвлекаясь на разные мимолётные мелочи. Эту истину нам сейчас и проиллюстрируют две девушки, чьи имена она назовёт позже…
Я, конечно, волновалась, но не слишком. Голос меня никогда особенно не подводил, а значит, основное дело за Ханной, чтоб не перестаралась и не пела во всю мощь. А ещё очень удачно, что на мне вуаль — из‑под неё лица зрителей видны нечётко. Судя по предыдущим выступлениям, в массе своей лица эти не сильно доброжелательные… А мне не видно.
Мы старались и, кажется, ни разу не сфальшивили. Метресса Гробец присоединилась к аплодисментам — не такие, как у эльва, но они всё‑таки были. Значит, зачёт в кармане!
Оказалось, мы с Ханной выступали последними. Наставница снова вышла на сцену и объявила, что на этот раз все хорошо подготовились и поэтому все аттестованы. Да, и баронесса Либо — с замечаниями, но не стоит раздувать трагедию из‑за какой‑то помарки… Я вздохнула с облегчением. Судя по всему, здешние педагоги весьма лояльны к своим ученицам. В отличие от учениц по отношению друг к другу.
— А теперь обещанный подарок от его высочества! — радостно объявила метресса и махнула рукой в сторону небольшой, почти полностью занавешенной ложи справа от сцены. Я на неё и внимания не обратила, а теперь оторопело наблюдала, как, изящно перемахнув через бортик, в зале появился Дэллис. Девушки восторженно и совсем не по этикету завизжали (обычное дело, — флегматично бросила Ханна) и зааплодировали так, что эльву наверняка стало обидно. Но куда ему против принца? С его популярностью мог бы поспорить разве что сам король.
— Спасибо, — улыбнулся Дэлль, когда аплодисменты, наконец, стихли. На сцену он подниматься не стал, словно подчёркивая, что присутствует здесь не как принц, а как такой же студент. — К сожалению, мне не всегда удаётся выкроить время и присутствовать на ваших великолепных концертах, уважаемая леди Клабдия. Но каждый раз мастерство ваших учениц и учеников (персональный кивок эльву) неизменно поражает меня до глубины души… вот как сейчас. Я получил огромное удовольствие. Вы все были неподражаемы и прекрасны… (аплодисменты). Но, к сожалению, по традиции шоколадка у меня только одна. И сегодня я хочу вручить её девушке с поистине чарующим голосом. Не имею чести знать вашего имени… Леди в красном плаще!
Упомянутая леди натурально уронила челюсть — к счастью, под вуалью это было незаметно.
— Да не сиди ты как истукан, вставай и иди к нему! — зашипела леди в синем плаще и с силой дёрнула меня за рукав.
Под прицелом десятков завистливых глаз я приблизилась к сцене. Так странно… Недостижимая мечта снова так близко от меня, смотрит своими удивительными глазами и улыбается — только мне одной. Почти как во сне…
Я с трудом поборола дрожь и изо всех сил постаралась изобразить пристойный реверанс.
— Это вам, — просто сказал принц, продолжая ласково улыбаться. — Хотя ваш голос достоин гораздо большей награды, чем какой‑то кусок шоколада. Возьмите его.
В мою руку легла небольшая красивая коробка. А вторая рука неожиданно оказалась в ладони Дэллиса. Как хорошо, что на мне перчатки!
— Госпожа Клабдия не смогла вспомнить ваше имя. Вы недавно поступили?
Интриговать его дальше было бы глупо. Но как же хотелось продлить этот миг! Первый красавец королевства смотрит НА МЕНЯ с искренним интересом! Точнее, пытается рассмотреть за вуалью… Наверное, ему кажется, что у девушки с 'чарующим' голосом и всё остальное должно быть не хуже. А это — всего лишь я.
— Вчера вы уже задавали мне этот вопрос, ваше высочество, — негромко сказала я. — В коридоре вашего факультета, когда я случайно ударила вас локтем…
— Синтия?!
Изумились оба. Он — тому, что осознал, кто стоит сейчас перед ним, а я… Он всё же запомнил, как меня зовут! Будь я аристократкой, непременно свалилась бы в обморок от счастья, желательно прямо ему в руки.
— Да, ваше высочество. Благодарю за подарок.
Я чуть отступила назад, вторично приседая в реверансе, но Дэлль по — прежнему не отпускал мою руку. Более того, снова притянул меня к себе, наклонился и тронул губами затянутое в шёлк запястье.
