Когда в бюро трудоустройства ему выдали очередной список возможностей, он выбрал самую непыльную. В результате уже какой день только тем и занимался, что сверял длинные колонки цифр и какие-то идиотские геометрические фигуры, которые на экране выдавала ему машина. Иногда приходилось надевать очки и навещать виртуалку, чтобы переговорить со всегда безукоризненно одетыми людьми о ничего не значащих мелочах. Он работал «человеческим фактором» — предполагалось, что его интуиция поможет отловить те маловероятные ошибки, что пропустят контрольные бухгалтерские программы.

Но самым неприятным для него моментом в работе были личные встречи. Во избежание малейших возможностей грандиозных афер «Аргус» настаивал на свидетельствах, не передаваемых по информационным сетям. Это был особый пункт в перечне его услуг, «частичка теплоты и личной заботы, которой так не хватает в наше время» — настаивала еще одна рекламная строчка, на этот раз прикрепленная над его рабочим местом.

Его рабочее место было выбито профсоюзами.

— Мистер Иеремия, у вас сегодня запланировано обследование следующих объектов. — Персональный надсмотрщик-напарник вежливым деловым тоном сообщил ему о начале рабочего дня.

— Я понял, Генри, начинаем. — Даже в кресле нельзя нормально посидеть, возмущался он про себя. Глаза и то не закроешь, ну что за дела.

Это было самым обидным — за работой «человеческого фактора» тоже следила машина. И если она считала, что зрачки объекта недостаточно долго задержались на проверяемой строчке, ему набрасывали штрафные очки. Даже предметом роскоши быть нелегко, ему тоже приходится напрягаться.

— А не свалить ли мне отсюда к чертовой бабушке, — бубнил Иеремия себе под нос, механически рассматривая колонки цифр и их геометрическое воплощение. — Тридцать дней пройдет, и свалю. На пособие три месяца жить можно.

Подобные разговоры он заводил уже недели полторы, и они ни для кого не были секретом.

Минут через пятнадцать такой работы экран засветился тревожными оттенками.

— Обнаружено мошенничество низшего уровня, требующее человеческого досмотра. — Вежливый голос сообщил о небольшом разнообразии в ожидаемом зрелище.

— Хорошо, посмотрю.

Лучше бы он уволился за пятнадцать минут до этого сообщения. Ну походил бы пару месяцев на курсы повышения квалификации, посидел бы на урезанном пособии или на повышенной стипендии. Все это кончилось бы для него значительно меньшими неприятностями.

Контрольная программа потревожила один из кластеров сети, занятый искусственным интеллектом. Этот интеллект пропустил первый удар бухгалтерской программы — он еще никогда не сталкивался с такими приемами анализа. У него ушло двадцать минут на полное закрытие пробелов в знаниях по этому вопросу, после чего он начал действовать.

Иеремия, только подбиравшийся к концу отчета по стандартному расследованию воровства компьютерного времени, увидел, как на дисплей вывалилось новое задание — о личном посещении.

— Офис в Глория-хаусе, Нордстрит, 32. — Претенциозные строители норовили дать каждой деловой башне собственное название.

— Опять разговаривать с пиджаками? Ну хоть проветрюсь. — Он подхватил со стола органайзер, поправил рубашку на округлявшемся животе, махнул рукой Арчи и прошел к лифту.

Приходилось пользоваться служебным транспортом, изукрашенным рекламой не хуже офиса. Единственно то, что шрифт у нее был очень мелкий, иначе дорожная полиция за отвлечение других водителей выбивала штрафы. И зачем, спрашивается, если почти все другие водители автопилотам доверяют?

Чмокающий звук неясного происхождения разбудил патрульного, одиноко подремывавшего с открытыми глазами в своей машине за квартал от цели визита Иеремии. Полицейский потянулся, тронул кнопку на пульте, и машина потихоньку двинулась вперед.

«Человеческий фактор» на службе финансового контроля подкатил к Глория-хаусу и в нерешительности стоял перед входом. Органайзер вдруг выдал номера офисов, разнесенных по разным концам здания.

«Наконец-то у них прокол! Подам жалобу менеджеру — может, даже выбью компенсацию!» — Если добровольное увольнение происходило раньше срока, но при смягчающих обстоятельствах, пособия не снижали.

Чехарда на экране сменилась указанием подождать несколько секунд. Иеремия поискал, чем бы заняться, и увидел лотерейный аппарат в двух шагах от входа.

Почему бы не расслабиться? Он подошел к окошечку и скормил ему несколько долларов с кредитной карты.

— Внимание! — рявкнул голос в машине полисмена. — Обнаружен беглец! Вооружен, опасен, при побеге убил трех человек. Стрелять на поражение!

Экран дисплея выдал череду фотографий Иеремии в тюремной робе и со зверским выражением небритого лица. Снизу развернулся длинный список его прегрешений. Полисмен не стал вчитываться и рванул из кобуры табельное оружие.

— Вы выиграли патриотический сувенир «Старый ковбой». — Радостный голос лотерейного автомата сопровождался впечатляющей иллюминацией и шелестом открывающейся заслонки. Иеремия протянул руку в призовой ящик.

— Руки за голову! — рявкнул полисмен. Он не был любителем пострелять в человека. Это, однако, не помешало ему взять подозреваемого на мушку.

— Что? — не, понял Иеремия, поворачиваясь к нему лицом и вынимая руку из ящика. А в ней был игрушечный кольт. Правда, он выглядел совсем как настоящий, так же блестел в солнечном свете и щетинился вороненым дулом.

Полисмен нажал на спусковой крючок, и в груди Иеремии вдруг сделалось очень пусто. Он удивленно посмотрел на полисмена, потом на свою руку. Понимание осветило его взгляд, но набегавшая темнота помешала ему извлечь уроки из своих ошибок.

— Господи, неужели я его убил? — Зубы полисмена начали, выбивать степ. Вообще-то такой разряд не должен обрывать жизнь человека, но сердце Иеремии не было самым прочным органом в его организме, для него электрошок был смертелен, о чем ленивого любителя кёрлига еще полтора года назад предупредил врач.

Искусственный интеллект в лихорадочном темпе зачищал ситуацию. Дисплей в патрульной машине мигнул и отразил уже не лицо Иеремии, а действительно опасного уголовника, на самом деле оборвавшего не одну человеческую жизнь, который имел не так много общего со своим незадачливым двойником. Система в офисе «Аргуса» вдруг забыла о важном поручении для нерадивого работника. Не было никакого требования личной встречи, да и мелкого мошенничества на балансе не значилось. Контрольная программа вообще не занималась этой проблемой. Иеремия маялся своей обычной рутиной, после чего покинул офис по собственной инициативе. Вульгарный прогул, который стоил ему жизни.

Зачем вообще было его убивать, почему не ограничиться простым отвлечением от рабочего места, ведь за час или два оправданной отлучки этот трутень наверняка забыл бы все подробности. Но что может быть надежней молчания мертвеца? Беглый искусственный интеллект колебался доли секунды, и, честно говоря, судьбу ленивого работника решили десятые доли процента в анализе подпрограммы.

Ситуация почти разгладилась, приняв все черты обычного несчастного случая. Полицейский инспектор, разбиравший дело спустя сорок минут, отправил его копию на соискание премии Дарвина «За самую глупую смерть года».

По счастью, государство порой учреждает структуры, следящие за самыми неожиданными и нелепыми вещами. Час спустя подробный анализ ситуации висел на экране некоего специалиста, имя которого не так важно. Его можно именовать Николасом. Здесь тоже сработала программа, случайным образом указавшая на смерть Иеремии в череде других, не менее глупых. Он разложил этот случай на составляющие, покрутил их и так, и этак, задумался. Это могло быть идеальным устранением делового конкурента, нелюбимого родственника, чересчур осведомленного журналиста. Но личность Иеремии была столь ничтожной, что ради него не стоило и передергивать затвор пистолета.

Николас просмотрел жизнь покойного за несколько последних дней буквально под микроскопом, но ничего подозрительно не обнаружил. Вот только почему он вышел из офиса? Куда шел? С предметом его работы все было идеально чисто. Но Николас все же отыскал щель в панцире сотворенной легенды. Замена файлов и подчистка сведений была проведена ИИ аккуратнейшим образом, даже количество ошибок на тысячу строк файла было соблюдено. Вот только стиль упаковки этих файлов был немного другим. Еще одна мелочь, которой не успел научиться молодой разум и которую он постигнет так скоро.