— Мне нет места на Небе… — возразил старик. Он вздохнул широко открытым ртом и оглянулся, как будто ища выхода.

Но Андрей понял, что старик смотрит на пройденный им на Варде путь.

— Есть, — сказал Гор.

Андрею показалось, что сейчас Бенджам шагнет навстречу новой серии взрывов, потрясающих здание.

Но тот отвернулся от жадной заверти смерти и сделал шаг вперед.

Чувствуя плечом тепло Маши, Андрей произнес:

— Со мной девочка. Она…

— Знаем, — кивнул Край, — у нас на Земле много ее собратьев. — Он поглядел вокруг и спокойно предупредил:

— Здание сейчас обрушится. Нам пора.

Гор вскинул глаза к средоточию защитного купола, но Андрею показалось, что он глядел сквозь — куда-то неизмеримо выше.

— Ты не забыл о моей просьбе? Перекрыл канал этим? — спросил Гор.

Ричард Край хмыкнул:

— Всё сделано. Но, знаешь, эти их имперские замашки, уверенность в том, что им позволят уничтожить человечество, в последнее время они меня…

— Отставить, — спокойно произнес Гор. — Поговори об этом еще раз с Рунге. — И сделал легкий жест правой рукой.

Четверо обреченных смерти на планете Варда оказались вместе с двумя спасителями на вершине зеленого холма, под ясным голубым небом совсем другой планеты. Внизу перед ними раскинулся город, подобного которому Андрею еще не доводилось видеть — собранный будто бы из кусочков самых разных городов, невероятный и пестрый, словно лоскутное одеяло.

Логичней всего, наверное, было бы предположить, что они всё-таки погибли там, на Варде, и легендарный Александр Гор забрал их, как он и сказал Бенджаму, прямиком на Небо. Тем не менее Андрей Маркелов ощущал себя живым, здоровым и бодрым, как никогда. И Сила — она осталась с ним, улеглась в груди теплым успокоившимся котенком. Андрей обернулся к стоявшему рядом Гору.

— Но как получилось, что вы… — «…до сих пор живы?..» — хотел сказать он, но вовремя прикусил язык, осознав бестактность подобного вопроса. Гор взглянул на него с затаенной усмешкой, словно понял или услышал, и ответил коротко:

— Привычка.

Значительный и Сухощавый вновь сидели в шезлонгах на горном плато. Между ними в цилиндрически ограниченном пространстве полыхали взрывы, летели осколки и целые куски стен — долго, долго не сдавалась старая, возведенная в незапамятные времена человеческого господства постройка. Когда она наконец осела в дыму и грохоте, Значительный мановением руки убрал изображение.

— Итак, Фрустар, вы видите, что я по достоинству оценил вашу искренность. Теперь мы с вами единственные, кому известно, что людям, в отличие от граллов, не свойственно расходовать полученную ими энергию Ядра.

— Да, — глухо произнес Сухощавый, — энергия просто замыкается в них, активируя их собственные способности.

— И мы с вами прекрасно понимаем, — продолжил Значительный, — что, узнай об этом Совет, он не оставил бы и следа человечества в Галактике.

Сухощавый вскинул затуманенный взгляд, в котором еще стояли отблески взрывов:

— Но с уничтожением граллов людям больше неоткуда получать энергию. А те, кто ею обладал… — Сухощавый запнулся на полуслове и вновь склонил голову.

— Живые свидетельства уникальности в этом плане человеческой расы уничтожены только что на наших глазах, — продолжил за него Значительный и глубоко вздохнул: — Я допускаю, что в редких и, я признаю это, удивительных свойствах этой расы заложены и корни нашей исключительности. Поэтому ее утилизацию считаю недопустимой. Вы утверждаете, что дело не в геноме, однако…

Взгляд Значительного был устремлен к горным вершинам, он словно не замечал, что собеседник его не слушает, как не видит и бокала, представленного под его нос услужливо изогнувшимся подлокотником.

В нежно-бирюзовый нектар капали и медленно растворялись в нем крупные слезы.