– Некоторые префекты и мне в глаза не смотрят, – посетовала Талия.

– Вот видишь, мы оба обязаны шефу. Слушай, если поделишься со мной работой, постараюсь помочь.

– Спарвер, ты вовсе не обязан мне помогать.

– Разумеется, о регенерируемых бетах мне известно куда меньше твоего. Зато, пока я провожу стандартные тесты, ты можешь заняться делами посложнее.

– Раз ты об этом заговорил… – Талия снова потянулась к консоли. – Для всех двенадцати регенерируемых я провела стандартные восстановительные процедуры с использованием протоколов «Тяньцзинь». Пять-шесть повреждены безнадежно, хотя точно я смогу определить только после второй серии тестов.

Спарвер кивнул.

– Повторные тесты будут по протоколам «Лисичанск»?

– Вряд ли что-то изменится. Если по «Тяньцзиню» регенерация не прошла, «Лисичанск» не поможет. Но для полноты картины тесты провести нужно.

– Я ими займусь.

– Спасибо тебе, Спарвер.

– Может, еще чем-нибудь помочь?

Талия взглянула на свои руки: они так и застыли над консолью.

– Есть одна просьба, но из другой оперы.

– Выкладывай.

– В самом начале я спрашивала у тебя, почему Дрейфус такой, что с ним случилось.

– Уже плохо помню.

– Ты ответил, что всего не знаешь, но когда-нибудь поделишься со мной тем, что тебе известно.

– Ага, говорил, – подтвердил Спарвер.

– Пять лет прошло. Может, расскажешь что-нибудь?

– А ты другим вопросы не задавала?

– Ты разве не заметил, что с вопросами я почти ни к кому не лезу?

– Верно. Через турбины ты его не прокачивала?

– По-моему, некрасиво выяснять биографию шефа тайком от него.

– А сплетничать красиво?

– Это другое, – ответила Талия, грозно взглянув на свинью. – Как друга прошу: расскажи, что с ним случилось.

Решимость Спарвера таяла. Когда Талию взяли в команду, он дал ей обещание, а потом надеялся, что она забыла. И вот теперь он не мог пойти на попятную.

– Случилось не с Дрейфусом, а с близким ему человеком. Ее звали Валери Шапелон.

Это имя Талия слышала впервые.

– Она была его женой?

Спарвер медленно кивнул, чувствуя, что постыдным образом выболтал чужой секрет.

– Что случилось? – спросила Талия.

– Дело было одиннадцать лет назад. Теперь спроси себя, как давно Джейн Омонье пребывает в таком состоянии, все сразу прояснится.

Спарвер ждал, когда в глазах Талии мелькнет догадка.

Руки скрещены на груди, подбородок поднят, в глазах острый сосредоточенный блеск – Джейн Омонье парила в воздухе.

– Ты вернулся раньше, чем я ожидала, – проговорила она, когда Дрейфуса остановил ограничитель приближения.

– Дело сдвинулось с мертвой точки.

– По-моему, я советовала тебе не вступать в контакт.

– У меня не было выбора. В парковочный сектор я не проникал, зато переговорил с якобы полномочным его представителем.

– Полагаю, ты встретился с портмейстером.

– Не знал, что вы с ним пересекались.

– Пару раз доводилось. Жуликоватый тип, однако лучше большинства предшественников. Мне показалось, он готов к разумному диалогу.

Дрейфус неловко переступил бы с ноги на ногу, если бы не парил у границы защитного поля.

– Надеюсь, что так.

Лицо Джейн, обычно бесстрастное, посуровело.

– Ты ведь не подстрекал его?

– Некогда осторожничать. Как только вскроется, что ультра сжигают анклавы, у Серафима и его дружков возникнут проблемы куда серьезнее моих туманных намеков.

Омонье сосредоточилась на показаниях датчиков. Глаза потускнели: на миг она словно унеслась от Дрейфуса на несколько световых секунд.

– Ты прав, времени нет. Маскировать катастрофу пока удается, но с каждым часом на нас сыплется все больше вопросов. Слухи просочились в другие анклавы. Люди чувствуют: что-то случилось. Рано или поздно кому-то захочется слетать и проверить, либо мы не сможем убедительно ответить на вопрос.

– Что тогда?

– Тогда начнется самое интересное, – мрачно предрекла Омонье.

– Выходит, хорошо, что я был настойчив и решителен. Если вы правы и Серафим отличается здравомыслием, может, мы чего-то добьемся.

– Том, ты с огнем играешь.

– Игру выбирали не мы, – напомнил Дрейфус. – «Доспехам» поручено вести ее.

Омонье промолчала. Дрейфус подумал, что разговор окончен, что Джейн забыла о его присутствии и сосредоточилась на огромном настенном дисплее, где постоянно менялось изображение. Такое уже случалось, и Том не обижался. Но когда Джейн заговорила снова, он понял, что верховный префект набиралась мужества, чтобы затронуть болезненную тему.

– Том, я должна кое-что тебе рассказать. Речь пойдет о скарабее.

– Хорошие новости? – спросил Дрейфус, хотя тон Джейн однозначно указывал на обратное.

– Нет, не хорошие. Точнее, непонятные, а для меня плохие по определению.

– Расскажите, в чем дело.

– Знаешь, что меня особенно тревожит? Не то, что скарабея не снимут. В компетентность Демихова я верю, возможно, больше, чем он сам. На команду лучше, чем у него, я и рассчитывать не могла.

– Так что вас тревожит? – тихо спросил Дрейфус.

– Что я не смогу видеть сны. Каково людям, которые не видят сны одиннадцать лет? Том, ты таких знаешь?

– Сны к вам наверняка вернутся.

– Гарантий нет. А если отдел моего мозга, который отвечал за сны, зачах от бездействия? Если его поглотил другой отдел? Так бывает. Мозг постоянно перестраивается.

– Сны к вам вернутся, – повторил Дрейфус, словно Джейн следовало утешиться его словами.

– Команда Демихова зарегистрировала структурные изменения, – проговорила Омонье после паузы. – Компоненты переместились. Я и сама это почувствовала. К чему приведут изменения, Демихов не знает.

– Разве Демихов не утверждал, что изучил скарабея вдоль и поперек?

– Нет, он лишь сказал, что однажды снимет с меня скарабея, мол, для этого его знаний достаточно.

Дрейфус вгляделся в устройство, прикрепленное к затылку Омонье. Размером с кулак, оно напоминало хромированного красного жука. Скарабей цеплялся за затылок ножками со стерильными зубцами, которые уходили Джейн под кожу.

– Почему сейчас? – спросил Том.

– Последние несколько дней получились сложными для всех нас. Из Демихова много не выбьешь, но я догадываюсь, о чем он думает. Уже известно, что скарабей имеет доступ к моему позвоночнику, чтобы анализировать состав крови. Еще у него, предположительно, есть полевой трал, и он чувствует, когда я начинаю засыпать. Лично я в этом не сомневаюсь: порой даже щекотно, он же будто пальчиками у меня в мозгу роется. По-моему, я хорошо его подпитываю. Том, он реагирует на уровень моего стресса. Что-то во мне переступило черту, и скарабей отреагировал соответственно.

– Помимо структурных изменений и перемещения составляющих, скарабей ничего не вытворяет?

– Возможно, он готовит меня к чему-то, ждет, когда повысится стрессовый уровень. Специалисты из Лаборатории сна отмалчиваются. Думаю, их беспокоит то, что может со мной случиться, если я еще сильнее разнервничаюсь.

– Я потолкую с Демиховым, – пообещал Дрейфус. – Выпытаю из него правду.

– Буду премного благодарна.

– Это такая малость!

– Недопустимо, чтобы скарабей отвлекал меня от нынешнего кризиса. Но я подумала: ты должен знать о моих тревогах. Вдруг… – Джейн нервно сглотнула. – Вдруг и правда со мной что-нибудь случится.

Перегородка за спиной старшего префекта Гаффни закрылась и исчезла. Он только что вернулся из хосписа «Айдлвилд», и его синусы еще не отошли от контакта с сухим горячим воздухом корвета. Гаффни ковырнул в носу и намазал мерзкую слизь на стену, где она тотчас исчезла – впиталась в абсорбирующую матрицу из супервещества.

В кабинете, сердце Службы внутренней безопасности, царили холод, тишина и пустота, как в самой глубокой и сырой пещере. Впрочем, система тотчас отреагировала на появление Гаффни – создала удобства соответственно его эргономическим предпочтениям. Гаффни устроился у складной консоли, над которой поднимался многогранный дисплей. На консоли зажглись яркие голубые символы. Пальцы Гаффни заскользили по ним – старший префект вводил длинную цепочку сложносоставных команд, которые открывали доступ к базам данных. Команды нанизывались, как бусины на нить, тексты и графики мелькали на гранях дисплея, прокручивались на невероятной скорости. Гаффни гордился своим индексом скорочтения, одним из самых высоких в «Доспехах».