А ответить не успела.

Внизу вдруг грохнуло раз, другой. Кто-то лупил в дверь, да пожалуй что не кулаками, а каблуками подкованными. Даже из гостиной, расположенной этажом выше, слышно было отчётливо. За грохотом - короткая тишина, и потом - пронзительный визг Марты, открывшей дверь.

Оксана бросила взгляд на Вульфа - тот замер в кресле, даже в лице изменившись. Побледнел, как мертвец, и явно не порывался никуда идти. Тогда она сама встала и подошла к лестнице.

- Что там, Марта?

- Госпожа… - донеслось снизу истерическое. - Госпожа, тут…

Тут в проёме появилась знакомая рожа Строри Ворчуна, старого янова дружка.

- Привет, Рыжая, - сказал он. - Принимай раненного…

Оксана не помнила, как скатилась по лестнице, как они с Ворчуном и ещё двумя трапперами волокли наверх, в спальню, беспамятное тело. Как потом обдирала одежду, добираясь до обломанной до трети длины стрелы. Ян не приходил в сознание и не реагировал на боль. Ворчун болтался под ногами, мешал, страдал безмерно. Так и болтался бы, но Рыжая окончательно взяла власть в свои руки, рявкнув, отправила его на кухню за водой. Строри ненадолго ушёл, а она, склонившись над раной, задумалась в испуге. Непроста орочья стрела. Крепко засела в ране. Как её вытаскивать, чтобы не убить Яна? Неизвестно. Одно дело, очистить, обработать и перевязать простую рану. Резаную или колотую. Такую работу Оксане делать доводилось и раньше. Другое дело - тянуть стрелу из живого тела. Она прикоснулась к ней - Ян в беспамятстве зашевелился, забормотал беспокойно, застонал. Но и оставлять… Боже, оставлять её в ране нельзя! Обработать нужно рану. Срочно.

Оглянувшись, Оксана поманила застывшую статуей у двери Марту.

- Воду, инструменты, бинты… и принеси стакан гномовки! - приказала она. - Быстро!

- Гно…гномовки? - заикаясь, переспросила Марта. - Но, госпожа…

- Бегом, Марта, - почти ласково, шёпотом сказала Оксана. - И храни тебя все святые, если ты не принесёшь мне всё, что я заказала, немедленно…

Марта хозяйку знала. Исчезла немедленно.

А Оксана вернулась к стреле.

На Ворчуна, по-прежнему болтавшегося рядом, вместе с бесполезным ведром воды, она не смотрела. Так… стрела внутри. Наружу не вышла. Это плохо, наконечник может остаться в ране. Выцарапывай его тогда. И сидит крепко… Нет, точно сорвётся наконечник!

- Госпожа… - это Марта. И впрямь быстро обернулась.

- Ты всё принесла? - спросила Оксана, думая о наконечнике. Только о наконечнике.

- Да… госпожа. Только гномовки у нас нет! Я сидр принесла, что господин Вульф не допил.

Фыркнул Ворчун. Оксана медленно повернулась.

- Сидр? - растерянно переспросила она. - Какой ещё сидр? Какой сидр, Марта?! Я же сказала - гномовку! Я не просила сидр, Марта! Не нужен мне он!

- На, - буркнул гном, протягивая объёмистую флягу. - Гномовка. Чистейшая. И говори, чем помочь. Чай, не в первый раз раны лечить!

- Держи его, - тихо велела Оксана. - Ему сейчас больно будет. Очень больно.

Гном только крякнул оглушительно. Как будто он не знал, каково будет вожаку…

Оксана дождалась, пока Ворчун наляжет всем своим немалым весом на плечи Яну, прижмёт его руки, подбородком надавит на лоб, чтобы и головой нельзя было мотнуть. Дождалась, и потянула. Ян вздыбился, его почти выгнуло дугой, но Строри сумел удержать друга в руках. Навалился со всей дури, придавил… Стрела засела туго, шла медленно, вместе с толчками выбивавшейся кровью. Оксана тянула. Прикусив губу, стараясь не смотреть на то, как исказилось лицо любимого, и уж тем более не смотреть на дурную кровь, выходящую из освобождённой от стрелы раны. Стрела полетела на пол. Рыкнув, её тут же подхватил с пола Строри. Подхватил, и внимательно осмотрел наконечник. Оксана виновато молчала. Могла бы и сама догадаться проверить, не осталось ли в ране осколков наконечника.

- Чисто, можешь закрывать, - буркнул Ворчун, свирепо на неё воззрившись.

Оксана молча стала накладывать на рану тампон.

- Где я? - голос Яна был хриплый, очень слабый. Но он заговорил. Он открыл глаза.

- Дома, - сглотнув комок, ответила Оксана. - Дома, Ян.

Вульф конечно не был в восторге от того, как его бросили одного. Ему уж совершенно определённо не доставило удовольствия наблюдать, как вокруг Яна заметались, с криками и стонами, потащили куда-то наверх… Ещё некоторое время он посидел у камина, прихлёбывая сидр и наблюдая за суетой, поднявшейся в доме. Вот пробежал Ворчун с ведром парящей, горячей воды. Вот девка-служанка сбежала вниз с комком грязных, окровавленных тряпок - одеждой Яна. Судя по всему, досталось трапперу неслабо, и встанет он нескоро. Всё это, вместе с отсрочкой решения Оксаны (а она задумалась! Задумалась над его предложением! Вульф был уверен в этом…), позволяло делать выводы и о ситуации в Трампе. Арселий остался без своей правой руки, без лучшего своего меча. Яна сложно заменить, а сторонников у Бабарыги и без того больше. Если же не только Яна ранили, но и отряд его потрепали… Тяжко будет жить под властью Бабарыги. Которому уже никто не сможет слова поперёк сказать.

Впрочем… об этом уже можно додумывать у себя дома. А здесь ему делать пока что нечего.

Встав, Вульф направился к двери. Мимо него метеором пронеслась Марта. На обратной дороге Вульф её отловил. Притиснул легонько у двери, с улыбкой наблюдая за испугом в глазах служанки. Медленно вынул из кошелька золотую марку и аккуратно опустил её в вырез, попутно притиснув слегка грудь Марты:

- Все новости о моём друге Яне сообщай мне немедленно, - сказал девушке медленно, чётко, таким тоном, что спорить ей не захотелось. И ушёл, без стука прикрыв за собой дверь.

О том, что он ушёл, Оксана узнала только тогда, когда Марта принесла ей недопитый сидр. На краткий миг посетило её сожаление, разговор состоялся пусть неожиданный, но вполне себе полезный…и ушло. Не до того было. Совсем.

Отдуваясь и сквозь зубы яростно матерясь, два гнома, гоблин и трое человеков волокли картечницу по лестнице на третий уже этаж. Хозяин дома, мрачный и насупленный, не помогал им, хотя и не мешал. Уж больно удобно был расположен дом… Вот Ворчун и решил расположить свой главный антиорковский аргумент на самом его верху. С крыши, плоской и защищённой средней высоты бордюром, открывался неплохой вид окрест, да хотя бы даже и на порученный его обороне участок порта. Людей было маловато, всего-то полторы дюжины, но картечница могла стать решающим аргументом. Впрочем, последним. За две недели планомерной осады, орки глубоко провали внешний периметр обороны Трампа, да и силы осаждающих и обороняющих были несравнимы. Сколько там взрослых мужиков было на момент начала осады в городе? Тысяча? Полторы? А сколько знало, с какой стороны за арбалет взяться, не загнав при этом стрелу себе в задницу? Куда меньше… И силы эти таяли, а помощи ждать было неоткуда. Город обложили со всех сторон, несколько уже посланных в Северный пост экспедиций растаяли без следа… а предпринятый неделю назад общий штурм позволил оркам войти в город. Трапперы оборонялись остервенело, и кровь на улицах лилась рекой. Толку с того, когда орки разменяли за каждого убитого траппера по три-четыре убитых бойца, и при этом не заметно было, чтобы их силы существенно уменьшились. Груды орочьих тел - и толпы живых орков, атакующих в рассветные или вечерние часы. Шквал огня, стрел и пуль в упор по их толпе. И дикая, безнадежная резня на баррикадах, когда орки дорывались до боя лоб в лоб. Так погибло уже несколько отрядов. Ворчун помирать не хотел. Ему ещё пожить надо. Он ещё молодой. Впрочем… последнее время он всё чаще думал, что выбраться живым из Трампа не суждено никому. Уж больно орки упорно лезли.