- А Арселий-то молодец, - Строри кивнул на баррикаду. - Ишь, как удачно разместил вас… И место здесь открытое, орки близко не подойдут. Правда, если подобраться сумеют…
- Удрапаем, - уверенно сказал Гимлей. - Мы на дрезине приехали. Ручная, правда, и восьмерым тесновато на ней… Зато никакие орки не догонят. А только Арселий здесь не при чём.
- Ну да, ну да… - покивал Строри, и лишь потом вскинулся. - Это как?!
- А так. Не командует здесь больше Арселий! - дерзко вмешался в разговор незнакомый Строри человек с баррикады. - Здесь Бабарыга Жан командует!
- Бабарыга, - протянул Ворчун. - Ну, если Бабарыга, то мы пошли, пожалуй… Пропустишь меня, Гимлей?
Гимлей засмущавшись явственно, покосился на того самого, говорливого мужика. И Строри на него посмотрел, небрежно облокотившись на баррикаду, до которой за разговором и дошли.
- Ну? - спросил он дерзко. - Или мне здесь не рады? И моим ребятам?
Неожиданно, траппер смутился.
- Да нет, Ворчун, - сказал он смущённо. - Проходи, конечно!
- Пошли, ребята! - махнул рукой Строри, и принялся перелезать через баррикаду.
Вконец смущённый вожак, отзывавшийся на имя Лион, во искупление своей дерзости даже дрезину им одолжил.
2.
Трамп изменился за прошедшие дни. Очень сильно изменился - город внезапно для его обитателей оказался на осадном положении. И раньше по его улицам, мостам и площадям разгуливало немало вооружённых людей. Но это были трапперы, вооружённые "белым оружием". Палаши, сабли, у некоторых - мечи. Нынче же большинство из тех, кто встречался Строри на его пути домой имели при себе не только холодное оружие. Почти все были в броне. И мало кто спешил по своим делам. Люди собирались группами, что-то оживлённо обсуждали… Ворчуна узнавали. Кто-то окликнул его на площади, пригласил присоединиться, но гном только мотнул головой. Он всё ещё пребывал под впечатлением от краткого пересказа событий, которое выложил ему старый друг Родоульф. Раскол среди трапперов, недавняя потасовка у дома Вульфа, где обязанные тому трапперы и люди Жана Бабарыги сцепились врукопашную… Обошлось без трупов, но крови пролилось немало. Были разбитые морды, выбитые зубы, сломанные руки-ноги-рёбра… Всё было. И по итогам - сторонники Вульфа рассеяны, склад его с боевым припасом разграблен и пошёл на вооружение людей Бабарыги, а сам Вульф сидит теперь дома у Арселия и трясётся. Его тоже крепко приложили, вся левая сторона один синяк… Ну так что теперь об этом. Вульфу поделом. Вульфа-то не жалко. Мужиков - жалко. Они-то люди подневольные, долги свои отрабатывали…
Но Бабарыга, хоть и прав, всё же сволочь.
Так решил для себя Ворчун, идя к дому.
А почему к дому… устал, умотался, одна мечта осталась - о лохани с горячей, полной пены водой. Нырнуть туда, намекнуть Генриетте, что неплохо бы пару гномочек помоложе позвать - плечи размять… и не только.
Потом уже можно и Яна идти искать. Если тот сам не найдёт.
Тоска по дому сегодня была столь сильна, что Ворчун даже отклонил весьма соблазнительное предложение Родоульфа остаться на кружку пивка. Домой.
И не вздумал он не только Яна искать, но и к Арселию наведаться. Домой!
Последний раз его окликнул перед самым домом, и окликали настойчиво и неоднократно. Ворчун даже не вслушивался толком. Он дошёл до дома, бухнул кулаком в висевшее у входа медное било, дождался, пока дверь откроется…
В чане с горячей-горячей, как только терпеть можно, водой, было хорошо. Хоть ты вовсе не вылезай. Зарывшись по самый нос в пену, Ворчун сидел так вот уже второй час. Усталость медленно оставляла его. Вместе с ней уходили в прошлое гора разделанных тел, потерянные по пути назад товарищи, мясорубка в болоте, где осталась большая часть их отряда… Ну а полнейшему расслаблению организма, способствовала огромная глиняная кружка, полная свежего портера. Стояла она по левую руку от Ворчуна и пустела потихоньку, помаленьку. Ворчун никуда не торопился сегодня вечером.
Набрав воздуха в лёгкие, он нырнул. С головой. Прямо в пену. Пробыл там, в горячей воде, пока в ушах не зазвенело. Вынырнул. И тут же присосался к пиву. Хорошо…
Он бы мог, пожалуй, так долго ещё просидеть - благо Генриетта время от времени подносила ему свежей водицы… но вечер не только из ванной состоял, о чём Генриетта уже дважды напоминала. Те самые гномочки из ближайшей мастерской уже час как ожидают его в спальне. Не соскучатся, понятное дело, но лучше и не задерживаться чрезмерно. Ещё подумают, а подумают - разнесут на своих острых язычках, что он, Строррехейлд Ворчун - ослабел.
С тяжёлым вздохом выбравшись из чана, Строри небрежно обтёрся и закутался в густой, пушистый меховой халат. Ох уж эта Генриетта. И всё-то у неё здесь как… дома. Халат ещё этот. Он, настоящий этот халат, вызывал всегда смешки его товарищей. Яна. Накаты. Только Вилли, всё-таки младший гном, помалкивал в бороду. Вилли… где он сейчас…
Грохнула открытая с плеча дверь. Вошедшая Генриетта была настроена вовсе не дружелюбно, но увидев Строри в халате, расплылась в улыбке:
- Девочки заждались, однако! - сказала она, не переставая улыбаться во все свои тридцать два (или сколько там у гномих) великолепных зуба. - Ты бы, старый хрыч, пошёл уже, кости размял…
Строри послушно потопал к двери. С Генриеттой поспоришь, как же…
А и неплохо это - не спорить с собственной домоправительницей. Размякший, расклеившийся, рассиропившийся Строри, развалился на широком своём ложе, имея под каждой рукой по аппетитной девахе. Покувыркались они всласть, всю дурь из усталого гнома повытянули. И теперь ему только и оставалось - валяться, раскинув руки, ощущать под боками горячие, крепкие тела гномочек и блаженно смотреть в потолок. Жаль, что жизнь такая недолга для траппера. А тем более сейчас. Вон уже Генриетта что-то шкворчит за дверью. И чей-то очень знакомый голос ей отвечает. Ну понятно, до утра было не дождаться… Ян.
Как на слух, так Генриетта вовсе не горела желанием Яна внутрь запускать. Как на слух, так Ян вовсе не собирался ждать.
Ну и в конечном итоге, естественно, пересилил. Когда это Генриетта долго могла противостоять его здоровой, природной человеческой наглости?
Дверь открылась хоть и без грохота, но резко. Раскрасневшаяся Генриетта, всклоченная даже какая-то, вошла всё же первой. И громко так, будто фырча, объявила:
- Там Ян пришёл… значит!
- А то я не вижу, - пробурчал Строри, не подумав, впрочем, даже прикрыться. Да и гномочки его не особо впечатлились возникшим на пороге траппером. Ну пришёл и пришёл.
- Вставай, давай, - не особо-то и ласково сказал Ян. - Вставай, собирайся.
- Чего бы вдруг? - лениво возразил Строри, тоже не бросившийся на шею вожаку. - Мне и здесь неплохо… лежу, отдыхаю…
- Лежит он! - яростно выкрикнул Ян, меряя шагами комнату. - Он тут, понимаешь, лежит! А мы там… мы там кровь проливаем!
Строри изумлённо уставился на него, приподнявшись на локте. Гномочка слева зашипела, ибо в задумчивости гном придавил её чёрную гриву. Ворчун этого даже не заметил. Он внезапно обнаружил сильные перемены в Яне, и пытался сейчас сам себе их оспорить.
Нет, Ян не сильно изменился внешне. Чего тут может измениться-то… за несколько дней. Разве только разговаривал резкими, рубленными фразами, да речь его была подобна той, что толкают ораторы в разгар очередного всетрамповского веча.
- А где твой меч-то? - спросил вдруг Строри.
Ян сбился на полуслове, остановился прямо против окна, недоумённо глядя на гнома.
- Меч? - переспросил он с недоумением.
- Ну да, твой меч! - с некоторым раздражением повторил Ворчун. - Меч. Этот огрызок на поясе вовсе не похож на твой прежний клинок.
Ян пожал плечами.
- Дома висит, - сказал он просто. - А что? Этот конечно не столь грозно выглядит… Палаш как палаш. Арселий подарил.
