Так что мои слова не стоит воспринимать как пустое бахвальство, при желании я мог бы устроить ему "сладкую" и "веселую" жизнь. И то, что не намерен ждать неизвестно сколько в достижении цели, а собираюсь форсировать события, Адриано знать совершенно не нужно.

— Твои условия? — перешел он к делу, и я почувствовал голос крови. Сын человека, входящего в топ-5 самых богатых и влиятельных людей Венеры, должен иметь деловую хватку.

— Ты извиняешься, — прищурил я глаза, оценивая его реакцию. — Я соберу своих друзей, всех, кого ты успел обидеть, а так же тех, кого еще не успел, и ты произносишь пламенную речь, как сильно раскаиваешься за содеянное. После чего забываешь, что это такое — обижать титуляров.

Он посмотрел на меня, как на умалишенного.

— Ты серьезно?

Я кивнул.

Он не сдержался и хрипло рассмеялся.

— Хуан, мы взрослые люди…

— Мы — люди, — парировал я. — И они — люди. У них две руки и две ноги, голова. И то, что у тебя крутой папочка, а у них — нет, ничего не значит.

— Ты сам веришь в свои слова? — покровительственно улыбнулся он. — Что "не значит"?

Нет, разумеется, я не верил. Но в отличие от неких стоящих рядом подонков, я не кичился родством с сильными мира сего, и уж всяко не собирался никого унижать на основании того, что они такового родства не имеют.

— Адриано, я не торгуюсь, — покачал я головой. — Это мои условия. И ты либо принимаешь их, либо нет. Повторюсь, эта школа — моя, и правила устанавливаю в ней я.

Если же тебе не нравится этот, предлагаю другой вариант. Ты идешь в учебную часть и пишешь заявление о переводе. Куда угодно, меня это не интересует. В таком случае считаем инцидент исчерпанным.

— А не многого хочешь? — усмехнулся он, и в глазах его загорелся огонь ненависти. Это был не тот тип людей, которые терпят, чтобы им ставили условия в принципе. И тем более не тот, которые на выдвинутые ультиматумы соглашаются.

— Думаю, в самый раз, — ответил я. — В противном случае я объявляю тебе войну, и, повторюсь, тебе останется только молиться. Итак, что скажешь?

— А как же твои более важные дела за пределами школы? — хмыкнул он. — Тетушка тебя не отшлепает за срыв графиков подготовки?

Я беззаботно пожал плечами.

— Тетушка поймет. Она понимает, что мальчику нужно самоутвердиться, и лучшего тренажера для самоутверждения, чем сын Умберто Манзони, придумать сложно.

Мы стояли и сверлили друг друга глазами, и я понял, что нажил врага. Смертельного. Он никогда мне не простит, что бы ни случилось в жизни после. Что ж, выбор тетушки действительно мудр, начинать борьбу со знатью лучше с таких, как Адриано.

— Так понимаю, ты отказываешься, — подвел я итог молчанию.

— Разумеется! — процедил он сквозь зубы. — И это… Смотри не надорвись, Чико!

Последнее слово он бросил с презрением. М-да, народные прозвища подчас даются раз и навсегда, и избавиться от них невозможно. Впрочем, я уже писал об этом.

— Тогда до встречи, — подвел я итог переговорам. — Думаю, она произойдет скорее, чем хотелось бы.

— Всегда к твоим услугам, — чуть заметно склонил он голову, как бы ставя подпись под принятием вызова. Перевел глаза на мою спутницу. — Сеньорита де Росарио Кордоба? — Вновь еле заметный поклон, но теперь с издевкой в глазах. — У вас превосходный имперский акцент! Браво! Как и актерский талант.

После чего развернулся и бодро зашагал обратно, в сторону оранжереи. Приотставшая "массовка" засеменила следом.

Селеста появилась спустя минут пять.

— Ну? — напряженно уставились на меня ее глаза.

— Что, "ну"? — хмыкнул я. Она боялась, и это слабо сказано. Чего? Что я "солью" их?

"Чико, тебя не было больше полугода! И изменился ты сильно, это все видят. А что ей еще думать?" — возразил внутренний голос, и я с ним все же согласился. Да, настолько изменившийся человек мог и "слить" их, договорившись с Манзони… Скажем так, о разделе сфер влияния в школе. Но я же не "слил"!

— О чем вы договорились? — зло сверкнули ее глаза.

— Будет война, — кратко пояснил я. — Вы готовы к войне?

Не думал, что при слове "война" может последовать настолько облегченный вздох.

— Хуан, мы всегда готовы… — Она опустила глаза в пол. — …Надо только поговорить, поддержать ребят. Пояснить, что их не бросят, если что… Поддержат… Они же поддержат нас, если что? — вскинула она мордашку, глаза ее загорелись огнем надежды.

— "Они"? — усмехнулся я, понимая, как много пропустил. И что все бы отдал за источник распространения слухов.

— Твои покровители, — пояснила она и кивнула на Паулу, как на мою персональную телохранительницу. А что она таковая после произошедшего в оранжерее для неглупых людей больше не секрет. — Ты ведь тоже из этих… Выродков!.. Хоть и не выродок!..

Сумбурное изложение, но я ее понял. И сделал скидку на державшую в кулаке неуверенность. Подошел, притянул ее голову к груди, погладил по волосам.

— Разумеется, вас не бросят, глупая! Иначе я бы не вернулся. Мне ты веришь?

Вздох.

— Хочу Хуан! Очень хочу верить! И тебе прежнему бы поверила без оглядки!..

— Я прежний, Селеста! — Я оторвал ее от себя и заглянул в глаза. — Прежний!

Пауза. Дав почувствовать, что не вру, продолжил максимально боевым тоном, на какой был способен:

— А поэтому нам надо закончить то, что мы начали тогда, в прошлом году!

Слушай мою команду! Я иду назад, в оранжерею, а ты собирай ребят! Зададим им перца, и мамой клянусь, сделаем это раз и навсегда!

— …И это… Того, который с рюкзаком, из оранжереи… Себастьян, кажется! — крикнул ей вслед, когда она, воодушевленная, побежала исполнять приказания. — Найди его и притащи к нам, где бы он ни был!

— Так точно! — отозвалась девушка. По военному, хотя к корпусу она отношения не имела никакого.

* * *

Столовая. Арена, выбранная мною для следующего этапа операции — силового.

Почему здесь? Ностальгия! Здесь я впервые оказал достойное сопротивление тем, кто "нагибает" титуляров, и здесь же встретил четко спланированное противодействие. Именно ту ситуацию экстраполировала на мое противостояние с "сорок четвертыми" сеньора Гарсия — да-да, это она стояла за "сливом" информации из моего засекреченного досье. У меня были слишком хорошие учителя, сеньорита Сандра и камаррадо Бенито Викторович Кампос, чтобы не воспользоваться моментом и не повторить подобное. Как говорят в России, бог любит троицу.

Напротив меня сидела Паула и кривилась — в столовой корпуса кормили на порядок лучше. Больше всего ее возмущало, что не всё в столовой входило в "обязательную программу". Бесплатно поесть можно было только базовые блюда. А, несмотря на то, что их много и они довольно хорошего качества, это именно БАЗОВЫЕ. Всё, что выходит за рамки, типа пирожных и разных вкусняшек, продается здесь за деньги. Правильно, зачем бесплатно кормить титуляров тем, что позволено небожителям? Захотят — купят, а так пусть жрут, что дают! Но эта мысль так и не давалась моей спутнице, как она ни старалась ее понять.

Рядом сидел Хуан Карлос, таращась на нас выпученными глазами. Он сбежал с пары и заявился в оранжерею с требованием объяснить, что происходит. Объяснять я ничего не стал, у нас шел военный совет, но и прогонять не решился. Пусть смотрит, слушает, делает выводы — но сам. И да, про некоторых сеньорит мы с Паулой не распространялись: свои взаимоотношения пусть разруливают сами. Я не виноват, что Гюльзар до сих пор не сподобилась сказать ему, кем является.

— Девять человек, — произнесла Эмма вместо приветствия, подсаживаясь за наш столик.

— Где? — Я завихрил план-карту школы, прямо на столе, принимая ее доклад, а это был именно доклад. В который та начала тыкать.

— На стоянке — четверо. Там три машины, вот эти, самые близкие ко входу.

— Блатное место, — хмыкнул я, оставляя на указанных объектах цветные точки — для девчонок.