Это что касается социального статуса и этнического состава. — Мишель вновь скривилась. — Что же касается психотипа — поле для простора просто необъятное. Богаче, чем у нас, ты выборки не найдешь. И все как на подбор личности интересные, сильные. Стервы из стерв.
Почти то же с интеллектом — кого тут только нету. Причем, выборка изначально лишена самых тупых, а это плюс — мы же не ищем легких путей, да? — Она повернула голову и ехидно улыбнулась. — Чтоб не облегчать тебе задачу.
— Тебя пустили сюда, как козла в огород с капустой! — подвела она итог. — Как медведя в улей! А ты? Шарахаешься по городу в поисках каких-то шмар? Поясни, Чико?
Я сидел улыбался, прикидывая, какими терминами лучше оперировать. Так и не найдясь с ответом, решил просто привести пример:
— Помнишь, не так давно в столовой инцидент произошел? Паула подралась с двумя девочками?
Лицо Мишель дернулось, видно, произнесла про себя в адрес красноволосой ругательство. Очередное и наверняка не последнее. Паулита у нас девушка с характером, а главное, всеядная и любвеобильная даже по меркам не особо заморачивающегося моралью корпуса.
— Виновником был я. Да, я, не смотри так. — Из груди вырвался смешок. — Одна из них "склеила" нашу девочку, чтобы подобраться через нее ко мне. Я был целью, а не чье-то разбитое сердце.
— Они не просто предвзяты, Мишель, — продолжил я с напором. — Они сами жаждут отработать на мне свою магию. А кто не жаждет — те не против поразвлечься со мной так сказать в пассивном режиме. Не жаждут, но и возражать не станут.
— Я свой. Меня приняли в вашу семью, — подвел я итог. — А значит, и отношение ко мне соответствующее.
— Ты сама спишь со мной потому, что я часть корпуса, — ударил я главным калибром. Лицо моей любовницы и начальницы подернулось рябью — видимо, глубоко в душе она все же себя осуждала. Но от правды не уйти, что бы она там ни думала. — В твоем подсознании это не измена, или не совсем измена, как бы ты не относилась к Диего. Я — тоже часть семьи, только немного другой, иной ее составляющей. Так же и они.
— Они не могут быть выборкой! — сделал я вывод из сказанного, из груди вырвался облегченный вздох. — Только "улица". Только "за воротами". И только "негосударственно", Мишель, никак иначе.
— Да, понимаю, лажанулся с этой Санчес, — сделал отступление — действительно, ведь, рыльце в пушку. — Да и кроме нее у меня бывают… Эксцессы. Но я не принц, — кажется, мои глаза сверкнули, — меня не воспитывали в среде аристократии, не приучали к ответственности за каждый поступок, как приучали, наверное, и Фрейю, и Бэль, и даже Эдуардо. И у меня не было опыта занятия крупной должности, чтобы такой ответственности научиться.
Может я не "государственно" мыслю… В некоторых ситуациях. Но так и ты не просто так трахнула меня тогда в подсобке. — Мишель от моих слов снова дернулась — ай да я! Прямо в ударе сегодня! — Ты собиралась меня учить, сеньора. Учить так, как нельзя научить в формальной обстановке — только в вот такой, личной, доверительной…
Я снова почти сорвался на крик:
— Так учи меня, Мишель, учи! А не поливай грязью и бредовыми аргументами!
Замолчал, расслаблено откинувшись на кресло. Ее ход. Сеньора Тьерри умная женщина, должна все понять правильно.
— Крыша министерства культуры, — мрачно произнесла "умная женщина" после минутного молчания. — Твои призывы идти на Сенат. Что это было?
Я вымученно вздохнул и рассказал, как рассказал, наверное, уже добрый десяток раз не одному десятку слушателей в корпусе. Когда закончил, она кивнула и задала тот же вопрос, что и Бергер несколько дней назад:
— Почему по дороге не "потерялся"?
Из груди снова вырвался вздох. Но в отличие от умной, но все же не настолько далекой Оливии, сеньоре Тьерри объяснить поступок я попытался. Чем вызвал у нее приступ удивления. Во всяком случае сидела и молчала она долго, и ее мнение относительно меня явно изменилось.
— Не трынди об этом на всех углах, хорошо? — повернулась она ко мне, глаза ее потеплели. — Им этого знать не надо.
— Ты про девочек? — усмехнулся я. Ну вот, давно бы так.
— А про кого? — Усмешка. — И да, ты прав. Одна ошибка, даже сейчас, на этой стадии, и потом не отмоешься.
Она издала вымученный стон и бессильно откинулась в свое кресло. Только тут я заметил, что мы столько времени едем по городу, не ныряя в "магнитку". Интересно, специально повела "по улице", чтоб была возможность поговорить?
Наверное. Ведь интересный разговор получился!
— Именно поэтому я так и бьюсь, стараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы предотвратить, — продолжила она. — Предусмотреть. И иногда кажется, что фатально не успеваю.
Я протянул руку, развернул ее к себе и притянул, зарываясь в волосы. Время — крикам, но время — нежностям. Так надо.
— Понимаю.
— Ничего ты не понимаещь, вымученно улыбнулась она. — Тебе придется жертвовать, Хуан, много жертвовать. Людьми, которые тебе дороги. Как бы ты ни хотел поступить иначе. Вот это, готовность жертвовать личным, и есть отличие мужа от мальчика.
— Понимаю, Мишель, — успокаивающе провел я ей по волосам, только теперь почувствовав, как напряжено у нее все внутри — словно съеженая стальная пружина. Господи, это ж какие нервы надо иметь, столько лет вариться в этой каше? — Больше того, я уже пожертвовал. Вот в последние несколько дней, когда вы меня оставили в покое. Хотя именно ради этой девушки и пришел сюда. И кстати так ни разу с тех пор ее не увидел.
По ее лицу пробежала улыбка. Улыбка мудрой тетушки, знающей гораздо больше, чем может сказать, и главное, чем ее неразумный племяш может понять.
— Увидишь еще. — Мы встретились глазами, и я вновь почувствовал в ней стальную пружину. — Но похоронить ее ты должен сейчас, — сверкнула она глазами. — Как бы плохо ни было. Так надо Хуан.
Я отвернул глаза в сторону. Слова сказаны, добавить мне нечего.
Она поднялась — минутка нежностей дело сделала, сеньора начальник вновь была собой, готовая рвать и метать, но главное, мы, кажется, все-таки наладили этот важный и хрупкий мост.
— Сколько тебе нужно времени для прихода в себя? Когда ты понял? — спросила она, потягиваясь
— Когда ехал в метро перед дракой с марсианами, — покачал я головой. — Не то, чтобы прямо понял, но был в минуте, на пороге. Просветление же пришло после возвращения… "В постели Гюльзар…", — чуть не ляпнул я, но спохватился.
— Дней десять тебе хватит?
Пожал плечами.
— Не знаю. Все так сложно?
— Очень. — Она кивнула. — Тебя рассекретили, твоя мордашка известна всей планете, а теперь еще и замелькает в новостях. Пока в марсианских, но это начало. Ждать больше некогда.
Я задумался.
— Не знаю, Мишель. Правда, не знаю. Я не уверен, что буду вести себя адекватно, когда увижу ее рядом с собой. Но я так же не уверен, что буду вести себя адекватно и через месяц, и через год.
Кажется, из ее груди вырвался очередной тяжелый вздох.
— Может, хоть теперь скажешь, куда мы едем? — улыбнулся я. — И к чему такие сложности? — кивок за спину, где выдерживая дистанцию ехал коричневый "Мустанг".
Глава 8. …и справедливость для всех
Fiat аequitas et pereat mundus
Да свершится справедливость, даже если погибнет мир (лат)
— Значит, говорите, это было в феврале, сеньор Шимановский?
— Именно, сеньор председатель, — кивнул я. — Февраль 2442 года. Это могут подтвердить отчеты бухгалтерии школы. Мне на тот момент не исполнилось и четырнадцати.
— А можете пояснить, чем был вызван выбор именно этой школы?..
Мозг кипел. Я уже добрых полчаса отвечал на вопросы комиссии, одни и те же, пускаемые по кругу, с разными вариациями. Но Мишель дала четкие инструкции, и предупредила, что все слишком серьезно, чтобы выпендриваться.