— В пределах нормы. Что не так? Приём.
— По крыше вроде как кто-то ползает. Бужу «Горца». Приём.
— Вроде или точно? Приём.
— Хз!
— Включай люстру! Мы выходим. Приём.
— «Шмайсер»! Погодите, будьте сюрпризом. Приём.
— Понял, жду команды. Приём.
— Иллюминацию включили, визуально, ни кого. Приём.
— «Арх», выхожу с тепловиком. Приём.
— БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ! Суки! Да откуда ж вы — ляди!
Дальше из рации неслось менее членораздельная речь и более экспрессивные вопли. Не говоря о цензурных выражениях. Буквально пролетаю коридор, Ванесса за мной. Выскочил на площадку у лестницы. По голове как ломом… почти не глядя, даю очередь поверху. В глазах темно, губу прокусил. Ванесса перегнулась через перила, её посетил граф «где Жре там и Блюе»! Под потолком мечутся мистические тени. Демоны, как пить дать! Непослушными руками меняю магазин. Стреляю. В кого-то попал. Николай просто озверело, лупит из пулемёта, длинными очередями. Ахмед лежит рядом с броневиком, согнувшись пополам, извергает остатки ужина. Слышу резкие щелчки снайперки, девушка в деле. Бросаю FG, разряжаю выстрелами SPAS. Вижу, Николай бросает пулемёт, буквально сходу ныряет в броневик. Мне опять досталось по мозгам. Бросаю разряженный дробовик, практически вслепую, по неясным силуэтам стреляю из «Маузера». Слышу хлопок. Выстрел из полицейского гранатомёта. Под крышей взрыв. Валюсь с ног. Светошумовая рванула. Боль в ушах, в глазах не пойми что. Зато стало легче. Твари просто посыпались вниз. Буквально на автопилоте вставляю магазин в FG, держась за перила, спускаюсь. Ванесса смогла включить два фонаря, установленные на перилах. Мотает меня, как после литра коньяка. Пару раз получил по мозгам. Иду походкой зомби. Труп или раненая тварь, стреляю в голову. Наверняка уж. Со стороны броневика выстрелы из винтовки и пистолета. Слава богу, оба живы. Несколько тварей взлетают. Щелчки снайперки, жива наша амазонка!
Вдруг, резко — тишина! Слышу, как, падая, звякнула гильза о метал. Мелкий тремор бьёт по конечностям. Слух обострился, слышу, как лёгкие дуновения сквозняка катают стреляные гильзы. Рот полон крови. Вижу плохо. Доходит. Линзы я снял, а очки так и не надел. Как я еще куда-то попадал?
Подхожу к нашему броневику. Ахмед исступленно пинает труп одной из тварей. Выражался он строго по-своему, правда, чуток слов я понял, что-то там про «сигим» и «баш»… Николай грозился порвать на британский флаг, не буду упоминать, что. Кому, надеюсь и так понятно. Ванесса сидела на металлической ступеньке лестницы и курила. Ни разу не видел её с сигаретой, даже запаха от неё не чуял.
Это что, бля… было? Какого х… эти твари оборзели? Еба… мой лысый череп, ну и Ватерлоо получилось. Чем они нас хреначили? Ультразвук? Инфразвук? Или еще какая лабуда? Да, блят, смотрящих за такие шуточки за конец подвесить надо!
Шатаясь, отхожу в сторону, лучше потерять совесть, чем мочевой пузырь.
Не задалась ночка. Веселье продолжается. Смотрим друг на друга, молчим. Каждый осознаёт, как близко был к кромке своей жизни. К той кромке, из-за которой нет возврата. Молча, общаясь только междометиями и знаками, вытаскиваем трупы «крылатых демонов» за ворота. Двоих тяжелораненых добили. Итого, получилось двадцать восемь трупов. Явно не всех извели. Одни только крупные особи, нет молодняка. Кто из них кто по половым признакам, рассматривать никакого желания не было. Время — начало пятого утра. Николай сказал, что подежурит. Мы с Ванессой валимся в кабинете спать. Лежим спина к спине. Чувствую, как она дрожит. Перевернулся, обнял. Самым невинным образом обнял. Тепло, засыпаю. Уже на краю сонного небытия ощущаю, как девушка шумно дышит и начинает прижиматься всё сильнее и сильнее.
— Мать моя, женщина! Спи! — пытаюсь утихомирить разошедшуюся гёрл.
Через полчаса мы спали. Если бы меня тащили волоком по всем ухабам, стая этих демонов, в преисподнюю, не проснулся бы, точно.
Проснулся в семь двадцать. Просто ощущал, что рядом кто-то смотрит на меня. Ванесса лежала на правом боку. Смотрела тем взглядом, который бывает у женщины, когда она добилась своего. У меня и так слабость к девушкам восточных кровей. Были у меня в близком знакомстве и татарки, и башкирки, в армии была кореянка-метиска. Были еврейки, армянка. На одной азербайджанке жениться желание возникло. Девушка — просто огонь. Если бы не её родители — им нужен был только правоверный. Смех был в том, что мне не надо было делать обрезание. Меня евреи и мусульмане принимали за своего. Один парень из Биробиджана просто одолел. Мол, я никому не скажу, что ты еврей, мне откройся. Да русский я! Пусть смесь «бульдога с носорогом», но русский, чем горжусь! Не буду же я каждому объяснять о перенесённой в раннем детстве операции, лишившей меня крайней плоти. Для меня было в прикол, пусть думают, что хотят. Да и определённые дивиденды от этого я приобрёл. Да не суть!
Смотрю я, в общем, на это милое дитя, её глаза полны лукавства и такой невинности… А я даже не злюсь на себя. Странно, совсем вжился в роль альфа-самца? Или напряжение требовало выхода? Не хочу думать об этом. Вот не хочу! Было — было! Вешаться? Колотить копытом в свою впалую грудь? Ни в жизнь! В свою невинность играть не буду. Любой мужик, который выдавливает из себя, мол, меня совратили — идиот! Что? Связали руки за спиной, стянули штаны? И сами всё сделали? Да бред всё это. Если такое и случается, это ноль целых, хрен десятых процента от всех случаев. Остальное — жалкая попытка отмазаться. Девушки, женщины — всегда нас провоцируют, даже когда и не особо об этом замудряются. Что теперь, каждую обвинять в совращении? Надо быть просто мужиком. Чётко разделять, это моя территория, и моя женщина, а это не моё. А если уж и согрешил, не надо нюней, грешен, либо кайся, либо даже сам себя убеди — не было ничего. Даже если к стенке припёрли, стой на своём. А то чуть поднажмут, и поплыл — да вот так получилось, не виноватый я, сама она пришла…
Всё к тому, смотрю на это милое чудо с раскосыми глазами, и нет во мне сожаления, но и нет радости. Которая, обычно бывает после близости с женщиной. Больше ей помог, чем сам удовольствия получил. Хотя и это спорно! Всё, окончательно проехали.
Дальше в милой беседе с этой азиатской «гетерой», всплыли такие нюансы! Тут уж не до утренней неги. Чудеса продолжались. И какие! Я уже почти не удивляюсь. Устал или адаптировался к постоянно меняющейся ситуации. В общем, лежащая рядом со мной девушка оказалось полна загадок и интересного, как и вся Азия. Её настоящее имя — Юи Камисаки. Она дочь японского предпринимателя и Сингапурской китаянки. Отцом её матери был англичанин. По всем своим линиям родословной, которые переплелись в ней, она в родстве с небедными семьями Японии, Китая и Англии. Изначально не открылась только потому, что не знала, как к ней отнесутся, будь она японкой. Даааааа ужжжжж! А ещё её вербовали в разные службы, отец натаскивал в рукопашке. И много-много чего ещё.
— И как теперь тебя величать? В смысле звать? — спрашиваю.
— Ванессой или Юи? И всем остальным это объявлять?
— Ес! Пусть всё будет точно.
Спускаемся к броневику, объясняю мужикам, что без попа окрестили девушку именем, не как полагается. Посему с этого момента для всех она — Юи. Коротко и мило. Все преспокойно это приняли. Выезжаем, закрываем за собой ворота. Тушки крыланов никто не тронул. Даже мелкие птички не расклёвывали. Удивительно. Едем к Нурангу. Благо, дорога к нему выложена камнем. Через несколько минут подъезжаем. Огромное сооружение, в виде усеченной четырехгранной пирамиды с мощными угловыми башнями. Сторона квадрата метров двести, может немногим больше. Высота кладки из необработанного камня — метров пять. Башни на метр — два повыше. Дорога подходила к месту, которое когда-то было въездом вовнутрь. Увы, взорвано. По идее, в Нуранге должна быть центральная башня. Возможно внутренний дворик. Башни мы не увидели. Если она разрушена до уровня стен, естественно, её увидеть невозможно. Взрыв, разрушивший свод въезда, скорей всего был не мощным. Чисто обрушить перекрытия. А значит, внутри могли быть находки. Мы обсуждали вопрос, а где же все жили? Жилых построек не было, даже следов от оных. Ну не в цехе жили же? Значит, Нуранг, точно, был жилым комплексом, возможно складами. Вполне могут быть и подземелья. Но разведку решили оставить на потом. Если наша авантюра увенчается успехом. Едем к туннелю. Все собраны, молчаливы. Один Николай дрыхнет без «задних ног». Ни тряска, ни шум его не тревожат.
