Спокойно дошёл до «Плавника». Идти-то километров пять. По западной стороне скалы несколько уступов, сама она более удобная для подъёма. Плюс, там верёвка с прошлого раза осталась. А вот по восточному краю идёт широкая тропа. Вьется вдоль скалы через весь остров. Сам он зарос кустарником и травой. Есть в чём растворитсья, не привлекать внимания. Устроился почти на вершине, видимость — километры! До ближайшего длинного извилистого клочка суши километр с небольшим. В цейсовский бинокль рассматриваю округу.

Оп! Три человека выходят из мелколесья на соседнем острове, на самый край его. Точнее, двое конвоируют третьего. Верёвка на шее, руки связаны, по ходу ещё сильно избит. Хорошо, что солнце на западе, бликов от бинокля не будет. Но осторожность надо соблюдать. Смотрю. Допрашивают пленного, бьют. Пленный, молодой парень лет до двадцати. Вроде из азиатов. Один из мучителей типичный душман. Борода, и в шапке, как у афганцев. Смуглый, кинжал на поясе. В руках помпа. Одет в халат восточный, такие стёганые у них. Второй явный кавказец. Грузин или армянин. Натовский камуфляж. Никаких знаков отличия, погонов, или нашивок. За плечом винтовка — не разгляжу, какая. Пистолет в кобуре, кинжал, по виду кавказский. Рюкзак за спиной. Душман втыкает нож парню в плечо. Бляха-муха! Да вас, уродов, рвать надо на японский военно-морской флаг. Парень показывает на восток, что-то объясняет.

— Вот зачем оставил FG? — спрашиваю сам себя.

Дальше парень показывает на Плавник и машет рукой на север.

ЁЁЁЁЁ! Это, звездец! Что делать?

Только хотел по трубе сигнал опасности передать, смотрю, кавказец рацию достаёт и говорит по ней.

Не буду рисковать. Вдруг там сканер.

Сука ты вербованная! Урод аморальный! Что ж ты делаешь! Пейдераст ты гнойный!

Душман схватил парня за волосы, кинжалом по шее. Сделал недлинный разрез. Парень упал, кровь из раны не хлещет, а выходит толчками. Эти ироды стоят, смотрят на агонию, ржут даже.

— Как земля носит таких ушлёпков? — Мысленно спрашиваю себя.

Кавказец достаёт пистолет, стреляет в живот.

Дайте мне этих нелюдей! Добил бы, нет же! Ещё мучений добавляет. Слава богу, отмучился парниша. И куда ж вы пойдёте, садюги? О-о! Ко мне в гости собралась? Жду!

Всё было предельно ясно. Полная собранность. Никакого мандража. Рисунок боя выстроил в секунды. Осталось дождаться, когда дойдут до Плавника. Душмана валю на глушняк. А вот с горячим кавказским парнем надо беседовать. Спускаюсь ниже, перехожу на другой уступ. Ещё ниже. Вспомнилась детская песенка с кинофильма, переползаю и напеваю:

Последние две строчки, переделаны мною. Экспромтик вышел.

Улёгся, накидал на себя веток и травы. Оптику на Севере прикрыл. Пистолеты выложил перед собой. Подходят! Кавказец курит. Какой дурак в лесу на ходу курит? Кавказец первым идёт, душман вторым. Лежу, через раз дышу. Первый прошёл мимо, второй! Всё! Секунды полетели.

Тучч! Душман даже шаг сделал, потом завалился, с трёх метров чётко в башню, со спины. Бросаю Север, с двух рук из пистолетов. Кавказец успел сдёрнуть винтовку, обернуться…

Тучч! Тучч! Тучч! Тучч! Пули в правый бицепс, правое бедро и левое бедро, в левый бицепс. Перекатом ухожу с места. Кидаю камушек в сторону. Кидаю светошумовую. Баннгг! Крик боли! Смотрю, глаза левой рукой прикрывает. Спрыгиваю с уступа, перекатом ухожу. В руках Р38. Привстаю, удар в грудь! Боли нет. В стороне нож лежит. Молодец, с простреленной рукой метнул, на звук. Опытный. Колет реально спас мне жизнь. Не зря мучился, в соли вымачивал, шайбы нашивал чешуёй. Полосы из железа кровельного резал. Делал подобие японского доспеха. Тяжело таскать его, однако же пригодился. Да и «комок нервов» с живота пропал. Подбегаю, с ноги в печень, нннааа! Чужую винтовку в сторону. Пистолет достать он не успел. «Зайчиков» словил от вспышки. Так же бью ещё раз. Пока он корчится, накидываю петлю удавки на шею. Рывок, — придушим тебя немного. Захрипел, жду. Пошли судороги. Ослабляю удавку. Узлом «двойной Кантодор» вяжу руки за спиной. Этот узел только перерезать, не развязать. Если больше трёх-четырёх часов им руки связаны им, считай, калека. Старик, который меня ему научил, говорил, что римляне его придумали. Обычно пленных простым узлом вязали. А вот особо буйных — двойным. Откуда дед это знал, мне не ведомо. Вроде даже он и не воевал, в органах не работал. Чистокровный татарин, потомок древнего рода. Так он говорил. Сын у него спился, детей не сделал. Вот он с нами, ещё пацанами, часто разговоры вёл. Или показывал чего интересного. Как этот узел, например. И часто говорил — бог одна, хоть вера разна! Попробовали бы вы в Советское время все посты и праздники соблюдать! Он соблюдал!

Опять я в сторону ушёл. Снял с голубчика кинжал, две гранаты. Опознал, ещё первой мировой, ручная Мильса. Пока хрипел да плевался красавчик мой, прохлопал карманы. Может, где какая бяка заныкана, — чисто. Полил водой из фляжки ему на лицо. Жив, урод. Тяну время. Осматриваю душмана. Помпа Mossberg Combo Pack-Camo, 12 калибр, патрон магнум, 6 патронов магазин. Ствол 71 см. Кинжал, блин! Кровь ещё не засохла. Тварь! Легко ты умер. Я бы ему по-индейски, сыромятинку на шею. Смотрю винтовку второго. Ух! М1 Garand, вещь! 1940 года, с хорошей выделкой. Без всяких упрощений и модификаций. В нагрудном подсумке 6 пачек. Аа! Штык-нож в меня и метнул. Погань ты! Пистолет Colt 1911А1, неплохая машинка, 45 калибр.

— Как умирать будешь, мил человек? Стоя во весь рост или на коленях? — спрашиваю.

— Только не тупи! В удостоверении написано, пусть и по-английски, что ты грузин. По-русски должен понимать! Андестенд?

— Ноу! Ноу!

— Слушай, мил человек! Повторять не буду. Я чую, когда врут. Вот я беру твой пистолетик и первую пулю в пятку тебе засылаю, даю минуту на раздумье. Потом будет вторая пятка, потом колени. Потом яйца тебе буду отстреливать.

— Казол драный! Ты понимашь с кем связался? Ти уже трупь.

— ООО! Вах! Какой холосый мальшик! Прям — золото! Но какой плахой пасан! Ругаешься, как пьяный сапожник. Давай я тебе всё-таки пятку отстрелю! Или ты не будешь ругаться? ААА?

— Ти кто такой? Я гражданин Канады. Тебе, русская свиня, ничего не скажу. Требую перевязать раны и доставить в госпиталь.

— Не нагоняй тоску! Купишь лёгкую смерть. Всё зависит от ценности инфы. Заупрямишься — рачком поставлю и болта вгоню. Хоть для меня не в кайф, но тебя опущу. Тебе будет очень больно и очень горько, а потом возьму сук и порву тебе очко, засуну по самые гланды. Поняль, даа? Мне по барабану национальность, будь на твоём месте японец, еврей, русский, поступил бы так же. Я видел, как вы с душманом ржали, когда молодой парень в агонии бился. Ты ж, христопродавец, ему две пули в живот всадил. Для больших мучений. Тебя когда мать последний раз провожала, говорила, типа сынок, истязай, убивай! Чтобы матери твоих жертв руки от горя ломали. Слепли от слёз! Кто тебе дал право чужой жизнью распоряжаться? Собственное тщеславие тешил? Я даже спать буду спокойно, потому что не человека убью, зверя бешенного! Бесами одержимого!

— Ти сука!

Снимаю с предохранителя кольт, патрон в стволе, приставляю сбоку к пятке.

— Прикинь, как в ботинке сейчас хлюпать будет!

— Всё! Всё! Я расскажу!

Говорил он долго, как я ещё фотик взял с собой, в нём можно как на диктофон писать.

Потом я его убил, быстро, ножом в сердце. Никогда не хотел быть убийцей! Даже не мог себе представить такое. Душа плакала, но слёз не было, их выпила боль…

Как дошёл до базы, не помню. Анвар потом рассказывал, зашёл, глаза красные, сам серо-зелёный. Оружием увешанный, рюкзак полный. Молча бутылку мадеры открыл, выпил почти всю из горла и отключился, сидя на стуле. Уже потом они с Дашей меня раздели и уложили. Ничего этого не помню.