Он едва успел перевалиться на свое место — грохот главного ускорителя возвестил о прощании с твердью планеты. Некоторое время дышать было невозможно, в глазах плясали неоновые чертики — наконец, резиновый кокон полностью принял на себя тяжесть ускорения. Расслабившись, Антор с облегчением почувствовал в затылке легкое покалывание гипносуфлера, и начал считать про себя — один, два… Как всегда, до десяти досчитать не удалось.

…Содрогаясь в струях плазмы и молниях статических разрядов, туша транспортника лезла и лезла вверх, уходя от этого скучного, тоскливого, спокойного, благословенного мира…

Голова, как всегда после гипносна, казалась какой-то занемевшей. Антор тихонько рассмеялся в полусне, вспомнив круглые ошалевшие глаза у египетской мумии. Надо бы выдать этой мумии по первое число… Окончательно проснувшись, он полежал еще некоторое время, потом открыл глаза и поискал счетчик… Ага, вот он — восемьдесят восемь часов с какими-то минутами. Трое стандартных суток. Зевнув так, что щелкнули зубы, он с остервенением оторвал от себя щупальцы шлангов и вылез из резинового саркофага, ощущая зверский, до спазмов в желудке, голод. Одними инъекциями сыт не будешь… Кинув мимолетный взгляд на соседнюю койку, он вытащил из стенного шкафчика жестяную коробку аварийного пайка и, еще раз воровато оглянувшись, открутил крышку. Мгновенно разогревшийся брикет концентрата пустил ароматный парок — Антор чуть ли не с урчанием вонзил зубы в упругую мякоть. Конечно, нехорошо нарушать инструкцию… Но, с другой стороны, к этому настолько уже привыкли, что после каждого рейса предусмотрено возобновление всего запаса консервов.

Лежащий на соседней койке беспокойно заворочался — видимо, до него донесло вкусный запах. Антор покосился на него:

— Давай-давай, просыпайся, — продолжая жевать, равнодушно прокомментировал он, — тебя здесь поджидает хорошая порка…

Доев содержимое жестянки, он выкинул ее в утилизатор и удовлетворенно вздохнул. Покосился на транслятор… Тот молчал. От нечего делать принялся разглядывать своего непрошеного гостя — и сделал маленькое открытие. Это был тот самый смуглый малый, доставленный полицейскими перед самым стартом. Он мог бы и раньше заметить — но в коридоре было темновато… Это навело его на мысль включить освещение в каюте. Еще раз внимательно оглядев спящего, он убедился в своей правоте. «Тот самый… По категории «Д». Как бишь его звали? Ма… Мо…» Лицо спящего страдальчески сморщилось от яркого света. Мгновение спустя он открыл глаза и недоуменно огляделся.

— Чертов дурак! — не повышая голоса приветствовал его Антор. Взгляд остановился на нем и приобрел некоторую осмысленность. Выдержав паузу, Антор продолжил:

— Может, ты объяснишь, за каким дьяволом тебя понесло на прогулку при шести «же»? Если ты так хотел отправиться на небеса, мог бы выбрать и другой транспорт!

Ничего не ответив, парень очумело помотал головой.

«По моему я, вместо того, чтобы воспитывать, развлекаю…» Эта мысль не особенно взволновала его — и не могла взволновать. Слишком хорошо он научился за эти годы контролировать себя — так хорошо, что иногда самому становилось страшно. Страшно, потому что оболочка безразличия могла стать его оболочкой — кожей из папье-маше… И тогда он превратиться в тупой манекен. Собственно, этого и добиваются от него — хорошо еще, что удалось увильнуть от обязательной химической терапии, якобы понижающей чувствительность мозга… В остальном проблем не возникало. Он давно уже обманул всезнающих психокинетиков, умело симулируя нужные эмоции — при его прежней профессии это не составило труда. Трудность была в том, чтобы обмануть самого себя… Не думать о завтрашнем дне — заодно и о вчерашнем… «Вечный Антор» — забавная кличка для существа, живущего одним мгновением. «У этого существа есть и свои развлечения — например, заниматься ленивым самоанализом. Главное — ленивым…» Пока он таким образом развлекался, его спутник окончательно пришел в себя и осознал сказанное:

— Я… Меня не пустили… — полушепотом ответил он, медленно отцепляя со лба присоску мнемографа.

— Куда не пустили? Кто?

— Все… кто здесь. Говорили, что занято. Но я видел, там были места… — он опустил голову. Антор в задумчивости смотрел на его стриженый затылок… Все понятно. Чистенькие мальчики из хороших семей не захотели водиться с грязным отщепенцем. Только что окончено училище для средних каст, и впереди светит карьера а ж до самого унтера. А знакомство со штрафником может отразиться на послужном списке, да и при проверке лояльности сильно понижает балл… «А ведь ему стыдно, — подумал Антор, — он и сам считает себя отщепенцем».

— Спасибо вам, — не поднимая глаз, проговорил «отщепенец». Поднявшись, он некоторое время стоял, пошатываясь… Побрел к выходу.

— Стой! Ты куда?

— Я… Вы очень добры… Но… — он беспомощно пожал плечами. Антор с холодным любопытством наблюдал за его поведением.

— Ну говори, говори! — подбодрил он замолкшего.

— Но вы ведь знаете, что такое категория «Д»! — с отчаянием выкрикнул тот, поворачиваясь. Антор усмехнулся, глядя ему в глаза:

— Я — знаю. А ты, по-моему, еще нет.

…Бывают в разговоре такие ключевые фразы, которые все ставят на свое место. Лицо штрафника выражало неподдельное изумление — и облегчение, и любопытство — как? И он? Он тоже?

— Да, да — я тоже, — подтвердил Антор, отвечая на этот невысказанный вопрос, — по той же дерьмовой категории… Ты что же, думал, нас в кандалах держат?

Говоря это, он и не думал улыбаться — ровный, спокойный тон по-прежнему держал собеседника на расстоянии. Но это не было равнодушием… Неопределенная мысль, возникшая у него еще тогда, в тамбуре, при виде жалкого и замурзанного штрафника, потихоньку оформлялась в решение. Сейчас этот смуглый мальчишка с замученным взглядом ничей — вряд ли капитан даже знает о его присутствии на борту… Обстоятельство благоприятное — и Антор внимательно рассматривал своего невольного спутника, словно примеряя к нему некое лекало нужных качеств. Пока явных огрехов нет… И мысли ползут равномерно, без досадных помех и препятствий: «Технарь… Но с душой — может, и выйдет… С другой стороны — куда ему еще деваться? Если в обслугу, вкалывать наравне с роботами — загнется в два счета…»

— …Мовай, — между тем терпеливо повторял юноша в ответ на рассеянный вопрос, — Мовай Нга, техник-лейтенант.

— Ничего имечко… — буркнул Антор, продолжая с сомнением оглядывать его субтильную фигуру.

— Это родовое имя, — чуть обиженно заявил Мовай, выпрямляясь, — его носили основатели колонии…

— Черные миры? — поинтересовался Антор.

— Да.

Колонии выходцев из Африки и Азии — они составляли достаточно сильную и автономную часть Федерации Звездного Мира, занимая большую часть созвездий Утренней оси. Но сами эти миры представляли собой дикое смешение рас, языков и народов…

— Как же зовется твоя планета?

— Афра… — и, чуть замявшись, все же спросил и сам: — А ваша?

«Ну, нахал…» Однако элементарная вежливость требовала ответить — к тому же он действительно еще не представился:

— Я Антор Велес… Хонна.

…Мгновенный взгляд блеснул и пропал — Мовай тут же спрятал глаза. Антор не заметил бы, если бы не ждал заранее… На несколько секунд между ними повисло молчание, стоящее многих речей. Наконец, молодой афран поднял глаза и попытался улыбнуться:

— Приятно познакомиться…

С его стороны это был настоящий подвиг — вопреки всему протянуть руку человеку с планеты, чье название стало символом предательства. Привычные понятия оказались смещены — а Мовай еще и не догадывался, что, раз начавшись, процесс этот будет продолжаться…

Антор, конечно, оценил поступок, но ничем не выразил своих чувств, перейдя прямо к делу:

— Возможно, ты попал точно по адресу, Мовай Нга. Ты знаешь, что тебя ждет?

— Нет… Я и не подозревал ни о каких категориях.

— И думал, что все преступники идут на каторгу! — подхватил Антор, — Так?