Хотя парень уже не был завернут в одеяло, проще всего оказалось еще раз взвалить его на плечо. Я вышел на Лестницу, настроился на первый этаж домика в Бологом… Я даже сделал несколько шагов. У тут до меня дошло. Что-то не то было в Доме. Какое-то несоответствие. Но что?
Перила. На них не было собачьих головок. Я вышел не в том варианте! Какого черта? Квартира и комната приняли меня нормально, как принимали до сих пор в разных вариантах. Поэтому я не заметил разницы. Но куда это меня занесло?
Я смотрел на перила и ничего не понимал. Там не было ни собак, ни медведей. Вообще, никаких животных. Зато вот узор самой решетки… Очень похоже на цветок. Но почему я сюда забрел? Мне ведь даже, честно говоря, страшно выходить на улицу в настолько чужом мире. Какого черта?
Я привалился к перилам. Унял дрожь в ногах. Что-то не в порядке со мной. Или с Домом? Дом перевирает мои приказы? Что-то разладилось. А как же костюм, ножи для Седого? – Таблетку, – подал голос мой наездник. – Таблетку!
Я вспомнил, что однажды, под действием наркотика, уже учудил, перебравшись из одного здания в другое даже без помощи Дома. Что если в этот раз на меня повлиял наркотик, принятый другим? Как это возможно?
И тут до меня дошло. С опозданием на… не знаю сколько. Как до жирафа. Почему я насколько туп?
Мальчишка, лежавший у меня на плече, был одним из обитателей Дома. Это он, сам того не осознавая, вывел себя (а заодно и меня) в загадочной вариант!
Операция в Бологом прошла в десять… нет, в тысячу раз удачнее, чем от нее можно было ожидать. Теперь исламская змея утратила свой самый ядовитый зуб – возможность перемещаться между вариантами. Никаких бомб, никакой помощи из могущественной ОИР. Кажется, я выиграл свою персональную войну.
В моей памяти ожило то, что рассказывал отец. В свое время банда Кардинала сумела захватить сына кого-то из четвероэтажников. Они держали этого сына под замком, как заложника, а сами шантажировали и эксплуатировали его отца или мать. Это то, что я знал со слов отца. Остается дополнить историю самому. Реконструировать, как облик динозавра по обломку кости. Ну, не так сложно, у меня данных поболе.
Итак, Кардинал был убит. Его заместитель-племянник, струсил и бежал. Или Седой убил его тоже в мое отсутствие? Важно то, что организация Кардинала, лишившись вождя, утратила канал связи с четвероэтажниками. Даже те офицеры ОИР, которых не убил Седой, не могли вернуться в свою Рязань.
Бахтияр был неглуп и знал кое-что о Доме. К счастью, далеко не все. Сравнительно недавно мальчик-заложник повзрослел достаточно, чтобы ходить в разные варианты. К тому же, из парня сделали наркомана, легко управляемого, готового за таблетку вывести куда угодно.
Еще раз стоило упомянуть о «счастье». Ни лежащий на моем плече бедолага, ни его мучители не знали истинных возможностей обитателя Дома. Они понятия не имели о производительной функции. Ведь мальчишка… Черт побери! Страшно подумать! Он же мог, притащив бомбу из «странного мира», придумать и заказать улучшенную версию, которую не надо доводить до ума в далеком Пакистане.
Чертовщина… Как я мог забыть. Обрадовался пареньку, а про первую бомбу забыл. Осталось еще одно усилие, чтобы дожать мусульманскую гадину. Да, кстати… А почему такой ценный мальчик был так халтурно спрятан?
«Ценный ребенок» завыл и начал извиваться. Я перехватил изможденное тело поудобней. Необходимо было срочно что-то предпринять, учитывая мое, самое неподходящее для стояния место – лестницу чужого варианта.
Я вернулся в квартиру. Усадил Вальтера на стул рядом с мощным двухтумбовым письменным столом (придумал перед входом в комнату). Встряхнул Вальтера для протрезвления, указал ему на один из ящиков и внятно произнес: – Твои таблетки в этом ящике. Две таблетки. Там, в глубине. Бери их сам!
Мальчик наклонил голову вбок, прижал к плечу и посмотрел на меня таким вот «перевернутым» взглядом. Я повторил свою просьбу. Расчет был очень прост. Вальтер не умеет добывать вещи с помощью Дома, но он способен на это. Если он поверит в мои слова и полезет в ящик за таблетками, Дом воспримет его действия, как элементарный «заказ». И таблетки появятся. Почему две? Вторую я конфискую. «На развод».
Дважды, переставляя слова для большей убедительности, я интонационно превратил свою просьбу в приказ. Наконец-то, дошло! Подергиваясь, словно его знобило, мальчик открыл ящик. Пусто… Вальтер засунул руку вглубь. Пошарил, выпустив из уголка рта струйку слюны. И вытащил две голубенькие обтекаемые пилюльки.
Сработало! Я еле успел выхватить одну из таблеток. Ничего особенного, для аспирина великовата, а так…
Мне надлежало действовать, а не рассуждать. Я напрягся, представляя маленький пластиковый мешочек с точно такими же таблетками. Мысленно поместил этот мешочек в самый нижний ящик стола. Открыл и, не глядя вытащил. М-да. Опасная это вещь – Дом. Можно весь мир героином потравить, а потом еще и кокаином припудрить. И никаких бомб не надо.
Мне было не до анализа мальчишкиных ощущений. Подхватив кайфующего Вальтера, я помчался вниз по Лестнице. Вначале в свой вариант. Потом на улицу в Бологом. Напротив скамейки, где кучковалась наша банда. В Бологом светало. Воспользовавшись тем, что парень начал подавать признаки жизни, я поставил его на землю и попытался вести за руку. Получалось. Кое-как.
Несколько боевиков стояли у входа в захваченный нами двор. Они увидели меня, перекрикнулись с кем-то в доме. На улицу выскочил разъяренный Семенов.
– Сдурел, что ли? – заорал он. – Я тут чуть не полысел, все думал, куда ты делся. Что за фокусы. Зачем ты убежал? – Надо было, – ответил я. – Вот мальчонку одел. Видишь?
Семенов озадаченно посмотрел на паренька, пытаясь осознать, где я мог его одеть, что же происходит. Тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и сказал:
– Вот-вот, придет ваш друг. Давай в дом, быстро. Люди сейчас залягут. Быстро, быстро!
Мы прошли в дом. Седой и еще четыре человека были здесь. У одного из союзников я засек снайперскую винтовку. Седой вопросительно прожестикулировал.
– Половина дела сделана, – сказал я шепотом, приблизившись к Седому, – этот мальчишка был очень важен, без него Бахтияр почти не опасен. Когда будете его брать, ты не рискуй. Если что – лучше убей его. Останется ненайденная бомба где-то в Пакистане, но… – Разберемся, – Седой понимающе кивнул, с интересом посмотрел на Вальтера. – Он больной?
– Ему давали наркотики… – начал было я. Тут мальчишка заливисто засмеялся и быстро заговорил на лающем языке. По-моему…
– Немецкий, – раньше меня разобрался Седой и заторопил. – Вот туда проходи, быстрее. Только не высовывайся.
Ожидание – не самый лучший способ времяпровождения. Особенно – при выключенном свете, завешенных шторах и ежеминутных попытках подопечного мне мальчишки что-либо спеть или сказать. Минуты тянулись, как часы. Пели невесть откуда взявшиеся петухи. По улице проехала машина. Мимо. Вторая… Мимо. Третья… Сколько можно, где Бахтияр?
Одна из машин вроде бы стала сокращать число оборотов двигателя. Я в очередной раз цыкнул на мальчишку, непроизвольно затаил дыхание. И тут водитель этой останавливающейся машины дал газу! Уж не знаю, что там был за двигатель, но половина Бологого должна была схватиться за сердце, перепуганная чудовищным ревом.
Седой ругался ненамного тише. Семенов отдавал какие-то распоряжения по рации и радиотелефону одновременно. Коля-«афганец» побежал к белому «Мерседесу», самой быстрой из наших машин. – Что его спугнуло? – спросил я у Седого, когда тот перестал ругаться.
– Какой-нибудь условный знак отсутствовал, – ответил тот. – Я тоже виноват, не догадался спросить у пленных, их сразу увезли. – Воспользовавшись отсутствием Семенова, он тихо добавил. – Сейчас наступает опасный момент. Держись поближе ко мне и сам будь настороже. – Что еще? – удивился я.
– Мы отдали деньги, а товар убежал. Возвращать уже полученные деньги – в тысячу раз тяжелее, чем просто отказаться от искушения. Что может влезть к Семенову в голову?
