– И что ты хочешь?

– Ваше величество, – произнес я ровно, – Зеркало Древних уже не работает. Я просил бы вашего разрешения взять его в свой замок.

Она спросила резко:

– Зачем?

– Можно попытаться найти методы, – сказал я, – наблюдать жизнь в других мирах. Просто смотреть! На проникновение требуется мощь целого королевства, а для наблюдения, как я надеюсь, хватит и усилий одного достаточно богатого глерда.

Она подумала, не сводя с меня взгляда, покачала головой.

– Нет.

– Теперь оно бесполезно…

– В любом случае, – отрезала она, – это достояние короны!

Я вздохнул, развел руками.

– Жаль… Простите за беспокойство, ваше величество.

Я поклонился, отступил и пошел к двери, смутно надеясь, что она остановит, и уже взялся за ручку двери, в кабинете ни одного слуги, чтобы распахнул передо мной, как со стороны кабинетного трона донесся ее холодный голос:

– Глерд… раз уж вы прибыли в столицу, почему не погостить в ней? Если нет друзей в городе, можете воспользоваться гостевыми комнаты при дворце!

Я выслушал, повернувшись к ней лицом, еще раз поклонился.

– Спасибо, ваше величество. Я лучше вернусь в отныне свою нору. Земляную нору.

Она спросила резко:

– Чего-то опасаетесь?

– Да, ваше величество.

– Чего?

– Вас, ваше величество.

Она недовольно поджала губы.

– Догадываюсь, что вы имеете в виду, глерд. Но вы ошибаетесь… хотя доказать ничем не могу. Хорошо, вам нужно Зеркало Древних? Оно в вашем распоряжении!..

– Спасибо, – ответил я с настороженностью, – ваше величество…

– Но только на прежнем месте, – договорила она. – В башне Рундельштотта. И старику будет не так тоскливо, и ваша работа окажется под наблюдением. Моим наблюдением!

Я покачал головой.

– Ваше величество, вы же понимаете, я не смогу воссоздать ту установку даже с помощью Рундельштотта. Для этого потребуются все ваши сокровища, а я беднее, чем ваши крестьяне.

Она огрызнулась, хотя и с королевским величием:

– Мои крестьяне гораздо богаче, чем в соседних королевствах!.. Это мое последнее слово, глерд. С королевой не торгуются. Либо вы принимаете, либо желаю вам благополучного возвращения в вашу, как вы ее называете, нору. Хотя это далеко не нора, я там не раз проезжала и видела ту крепость.

Я вздохнул.

– Хорошо быть королевой, верно? Такая власть… Да, я принимаю. Что еще остается… пленнику.

Она стиснула челюсти, но смолчала, ниже своего достоинства уверять какого-то пусть и глерда, что он не пленник, а глерд со всеми привилегиями глерда.

Я поклонился, снова взялся за ручку двери, помедлил, чувствуя, что королева сейчас что-то скажет, и – как в воду глядел! – она произнесла негромко:

– Кстати, эта штучка в ухе… она и здесь помогает слышать разговоры… на расстоянии. Я улавливаю, как мне перемывают кости, но, главное, слышу и кое-что важное… Сколько это продлится?

– Пока ваше величество, – сообщил я, – будет оставаться… теплым. Но если вы в самом деле змея, то все кончится довольно быстро.

Она чуть-чуть раздвинула губы, что должно означать улыбку.

– Значит, я змея с теплой кровью.

– Пока ваши ухи останутся теплыми, – ответил я. В ее глазах мелькнуло непонимание, я вспомнил, что у лжецов уши вроде бы холодные, пояснил торопливо, пока не поняла как-то по своему, по-королевски: – Магия слухового аппарата питается вашим теплом. Этого достаточно.

Она величественно кивнула.

– Хорошо.

– Вот видите, – сказал я с упреком, – и здесь я вам помог, а вы не можете отдать какое-то устаревшее дореволюционное зеркало прошлых режимов… Ладно-ладно, это я просто так. О классовом неравенстве.

И вышел, плотно прикрыв за собой дверь, довольный, что последнее слово за мной, хоть и нарушение этикета, но мы одни, а королева понимает, что у нас из-за общей тайны особые и очень сложные отношения.

Стражи в коридоре не шелохнулись, только дежурный слуга сразу повел в мою сторону настороженным взглядом. Я остановился, прикидывая, в какую сторону податься, а в конце коридора словно солнце взошло: появилась и двинулась в мою сторону, все озаряя чарующей улыбкой, блистающая Карелла Задумчивая, с распущенными русыми волосами, но перевитыми кое-где синими лентами, в переливающемся золотыми блестками платье, безумно яркая и цветущая.

Она чарующе заулыбалась, я галантно поклонился.

– Глердесса… или правильнее, фрейлина?

– Верно то и другое, – сообщила она весело, – но вы можете называть меня по имени, глерд.

– Польщен, – ответил я. – Ой, даже не представляю, как я польщен, как польщен!.. Ну просто невероятно… Польщеннее не бывает.

Она игриво вскинула брови.

– Что-то вы совсем язык потеряли, глерд!

– Еще бы, – сказал я с жалким восторгом, – тут что хошь потеряешь, когда вот так во все глаза на вас смотришь… и представляешь!

– Что представляете, глерд?

– Какое вы совершенство, – заявил я не моргнув глазом. – И чудо. Без перьев, что и вовсе!.. Смотрю и балдею. В смысле, представляю и представляю…

Она посмотрела все еще кокетливо, но чуточку обескураженная непонятными комплиментами. Надеюсь, все же видно мой просто дикий восторг и в то же время слишком далеко от стандартных фраз восхищения ее красотой и прелестями, что как раз сейчас в тему.

– Глерд…

Я спросил галантно:

– Ее величество созывает фрейлин только на развлечения?

Она чарующе улыбнулась.

– Ах, глерд Юджин… вы поселитесь в той же комнате?

– Ох, – сказал я подчеркнуто счастливо, – даже и мысли не было до сей минуты! Но если вы снова принесете мне завтрак… а еще лучше – ужин…

Она кокетливо засмеялась.

– Если это задержит вас во дворце, то я это сделаю обязательно!

Что за дура, мелькнула мысль, нет, чтобы повыпендриваться, вместо этого сразу прижимает к стенке, еще чуть, и совсем изнасилует.

– Конечно, – заверил я, – задержит! Да я вообще здесь поселюсь!

И хотя вроде бы шутю, но все-таки загнала меня в угол и уже с плотоядным видом то ли раздевает, то ли тискает, во взгляде чисто женское, эдакое победное выражение…

В конце коридора показались Мяффнер с глердом Финнеганом, Карелла оглянулась, сказала быстро:

– Все-все, я пошла. Но ловлю на слове!.. Кстати, я сегодня буду одна.

И, одарив меня многообещающим взглядом, быстро удалилась, а вместо нее подошли Мяффнер и Финнеган.

Финнеган поклонился мне, посмотрел на Мяффнера, тот кивнул. Финнеган молча последовал в ту же сторону, что и Карелла, но шаги замедлил, давая ей возможность уйти.

Мяффнер внимательно посмотрел им вслед.

– Карелла Задумчивая…

– Она в самом деле задумчивая? – спросил я.

– В каком смысле?

– Она в самом деле задумывает? – уточнил я. – Или больше на инстинктах? В смысле, на чувствах?

– У женщин все на чувствах, – сообщил он. – Все!.. Даже мозги. Кстати, хоть это не мое дело, но… вы говорили с глердессой Кареллой… О чем таком… хоть это и не мое дело…

– Верно, – сказал я осторожно, – говорил. А что?

Он помялся, хорошо видно, как не хочется говорить что-то неприятное, человек деликатнейший и вообще предпочитает говорить только льстящее собеседнику, но не случайно же королева держит его на первом месте среди советников, пересилил себя и сказал мягко:

– Вы человек сейчас занятой, понимаете?..

– Ну, ага…

– И у нас, – договорил он, – так много важных и неотложных. И даже незамедлительных! Потому вам лучше от нее подальше. Или хотя бы не связываться.

– Одно другому не мешает, – бодро сказал я. – Пока что не мешало.

Он вздохнул, снова вижу, как хотел согласиться со мной и соскользнуть с неприятной темы, однако сказал со вздохом:

– Мешает. Да вы и сами знаете. Я же вижу, вы хоть многое и не понимаете, но схватываете быстро.

– Но почему бы, – возразил я, – как бы на ходу, не снимая лыж… имею в виду, сапог с высокими голенищами…