– По-моему, эта птичка чирикает разную чушь, – сказал старший грабитель.
А младший вскричал:
– Да он просто издевается!
Старший, с перебитым носом, поднял руку.
– Хорошо, – сказал он, – итак, поспорим. Если ты нам солгал и мы найдем при тебе драгоценности или деньги, мы убьем тебя.
– Но я выиграю, – заметил Гжегош.
– Твое счастье.
Они ощупали его пояс, сунули руки ему за пазуху. Тщетно.
Раздосадованный, зингарец со шрамом на щеке – он до сих пор помалкивал, – сказал очень спокойным тоном:
– Что ж, кое-что ценное мы все-таки нашли. Тебя самого! За молодого раба дадут неплохие деньги.
– Что? – удивился Гжегош.
И снова они засмеялись.
– Ты далеко от дома. Судя по твоей одежде, ты проделал долгий путь. Кто будет искать тебя здесь? К тому времени, когда твои близкие тебя хватятся, ты будешь уже далеко…
– Вы работорговцы? – еще больше изумился Гжегош.
Их веселости не было предела. Они даже стонали от смеха. Наивность чужака немало их позабавила.
Но вся эта веселость исчезла как по мановению волшебной палочки, когда молодой запорожец явил себя во всей красе. Молнией вылетел нож из рукава, и Гжегош стремительно ударил первого из разбойников – старшего.
Удар пришелся тому прямо в горло. Брызнул алый фонтан. С хриплым стоном разбойник рухнул к ногам своей несостоявшейся жертвы, а Гжегош, испустив яростный воинский клич, набросился на второго.
Этот сумел худо-бедно дать отпор, в то время как третий обнажил меч и попытался атаковать Гжегоша сзади.
Запорожец пригнулся, и клинок просвистел у него над головой. Гжегош отскочил. С одним ножом против двух противников, вооруженных короткими кривыми мечами, запорожец долго не выстоит. Тем не менее он решил сражаться до последнего.
Он бросился на землю и перекатился вперед. В прыжке он успел полоснуть младшего из врагов по ногам. Тот взвыл и от неожиданности выронил меч, так что Гжегош вскочил уже с мечом в руке. Он держал меч в левой руке, а нож – в правой.
Третий зингарец напал на него. Молодой человек уклонился от удара и метнул нож в раненого противника. С неприятным хрустом лезвие вошло в грудь младшего из бандитов.
Гжегош метнулся в сторону, подвижный и гибкий, как змея. Теперь перед ним был лишь один враг.
Противник атаковал молодого человека стремительно и уверенно. Каждое движение выдавало в зингарце опытного фехтовальщика. Поначалу Гжегош только отражал удары или уклонялся от них по мере сил. Он знал, что поединок не должен длиться долго, поэтому лихорадочно выискивал возможность завершить бой. Для этого ему требовалось понять, где у врага слабое место.
И Гжегош увидел это. Увидел совершенно неожиданно. Нападая, зингарец всегда открывался. Ненадолго, быть может, на долю мгновения. Он предпочитал наносить рубящие удары сверху, как рубит всадник. И когда враг замахнулся для очередного удара, уже уверенный в своей победе, Гжегош, нагнувшись, нанес ответный удар, целясь в подмышку.
Зингарец упал. Меч со звоном выпал из его руки.
Гжегош подобрал оружие и пошел прочь. Он не обернулся и не вернулся к поверженным врагам – ни для того, чтобы добить разбойников, если те еще живы, ни для того, чтобы забрать у них деньги. Какие испытания ни перенес молодой запорожец, он по-прежнему брезговал ремеслом мародера.
* * *
Гжегош пришел в Илнот под вечер. Маленький порт, где находилось сейчас несколько кораблей, продолжал жить своей жизнью, несмотря на то, что солнце уже садилось. При свете десятка факелов, воткнутых прямо в прибрежный песок, на баржу спешно грузили бочки – капитан этой посудины явно намеревался поднять якорь с первыми лучами рассвета. Детина в одной набедренной повязке стоял, подбоченясь, поблизости и покрикивал на грузчиков, понукая их работать скорее и суля им все возможные блага, если они закончат работу до света.
Гжегош прошел мимо и остановился поодаль. Он вглядывался в те корабли, что покачивались у причала. Нет ли на одном из них его Ксаны?
Неожиданно какой-то человек, подойдя к парню сзади, сильно хлопнул его по спине:
– Эй! Не узнаешь старых друзей?
Гжегош резко повернулся. Стоящий перед ним был ему не знаком. Да оно и не удивительно: в здешних краях у молодого запорожца и не могло быть никаких знакомых. Ведь прежде он никогда не покидал родной Запорожки.
Человек, окликнувший Гжегоша, отошел на шаг и вдруг громко расхохотался.
– Прости, брат! Я обознался. Больно уж ты похож на одного моего приятеля… Взял у меня деньги, свел мою наложницу – и был таков. А я ведь тебя зарезать хотел! Ну, думаю, подберусь теперь сзади и полосну по горлу… А потом как будто милосердная богиня подтолкнула меня, вот я и окликнул тебя. Захотел поглядеть тебе в глаза. Не тебе – ему, я хотел сказать. Хорошо, что так вышло, не то, глядишь, убил бы неповинного человека.
Гжегош не выдержал – улыбнулся в ответ. Больно уж заразительным казалось веселье головореза.
– Со здешним людом не соскучишься! – сказал – Только что меня хотели ограбить, еле отбился, хоть у меня и брать-то нечего, кроме меня самого…
– А, знаю… – небрежно отозвался человек, едва не убивший Гжегоша по ошибке. – Шайка работорговцев. Мелочь. Если тебя действительно интересуют рабы, лучше доберись до Мессантии. Там хороший рынок.
– Сказать по правде, я ищу одну девушку, – Гжегош решил говорить начистоту.
Весельчак даже взвыл от хохота.
– Одну? – переспросил он. – Всего только одну?
– Мне довольно и одной, – резко ответил Гжегош.
Его новый знакомец сразу посерьезнел, дружески потрепал его по плечу.
– Прости. Я не предполагал, что для тебя это так серьезно. Одну, говоришь… – Он с трудом удержался от улыбки. – Я тебе вот что скажу. Когда разыскиваешь «что-нибудь» – к примеру, пару девчонок, более-менее симпатичных и податливых в постели, – найти это куда проще. А вот если – да упасут тебя от этого милосердные боги, если таковые найдутся! – если тебе нужна какая-то определенная девушка, и при том только она одна… Вот это хуже всего. Хоть сто красавиц тебе повстречайся, а все не то.
– Ты очень точно обрисовал мою ситуацию, – слабо улыбнулся Гжегош. – Та девушка – моя невеста. Ее похитила банда гирканцев…
Он подробно описал внешность Ксаны и в конце концов, поддавшись настойчивым уговорам нового приятеля, подробно рассказал о том, как преследовал похитителей. Гжегош умолчал только о демоническом хохоте, который слышал в степи. Теперь, когда столько всего осталось позади, молодой запорожец и сам начал сомневаться в том, что действительно слышал этот смех.
Некоторое время весельчак слушал рассказ Гжегоша с праздным любопытством, но затем он насторожился.
– Погоди-ка… Кажется, я знаю, о ком ты говоришь.
У Гжегоша так и подпрыгнуло в груди сердце.
– Правда?
Он схватил весельчака за плечи, развернул к себе. Лицо Гжегоша побледнело, безумная надежда исказила его черты.
– Ты знаешь, где Ксана?
– Да погоди ты, выпусти меня! – отбивался его собеседник. – Какой ты бешеный! Положим, я помню гирканцев и девушку… Тебе повезло, парень! Они здесь побывали, точно. Красивая девушка, немного на тебя похожая – как я сейчас соображаю.
Гжегош стиснул его руку, точно клешами.
– Как она выглядела?
– Красивая. Разве ты глухой? Я ведь только что это сказал!
– Она была здорова? Не казалась больной? Они хорошо с ней обращались?
– Боги, да ты обезумел! Разумеется, они обращались с ней хорошо. Стал бы ты портить добротный товар?
Гжегош отчетливо скрипнул зубами.
– «Товар»? Ты называешь ее «товаром»?
– Я пытаюсь рассуждать, как они… Никто не бросит кхитайский шелк в грязь и не будет мять топкую серебряную посуду, не так ли? Так почему же ты воображаешь, будто с красивой рабыней кто-нибудь поступит иначе? Нет, она была тепло одета и сытно накормлена.
Он вздохнул.
