Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Разговор пришлось отложить. Отпустив людей, редактор сидел, задумавшись. О почине он, признаться, не знал, как человек новый в редакции. Знал он другое: если почин сорван, придется об этом сказать в газете. Партия настраивает на прямой и честный разговор без угодничества, парадности и показухи. Шумели, били в барабаны с почином, а подсчитать, видимо, духу не хватает. Кому-то придется ответить. Хотя в общем-то тех уже нет, кому ответить бы… На металлическом заводе сменился третий директор, с планом плоховато, лихорадит. Им не до отвала. И в руководстве города, области новые, свежие силы. Имеет смысл вскрывать старые болячки? Не посоветовавшись…

А отвалы растут! Теперь в них не миллион, а два или три… Ждать нельзя. Собрать материалы, разузнать и действовать, действовать…

Профессор Масленников не обманулся с поводом и и не подвел газету. В горкоме, куда обратился редактор за советом и консультацией, ему прямо сказали, что обязательств по экономии 300 тысяч тонн металла в год никто не отменял, надо выполнять. И на другой день с утра во все заинтересованные организации и ведомства были засланы штатные и нештатные корреспонденты с заданием: разыскать побеседовать, узнать, выяснить, написать…

Лето устоялось, каникулярное, отпускное. На кафедрах в учебных заведениях и научных лабораториях жизнь теплилась в ожидании сентябрьского аврала. И зав. отделом науки редакции пришлось побегать по этажам, чтобы собрать научные силы. На тему об отходах откликались не все, кое-кто воспринимал ее как безнадежную на уровне возможностей городской газеты. Зав. отделом же воспринимала это как личное оскорбление и пускала в ход имя профессора Масленникова, который пришел именно к ним, хотя имеет связи с изданиями столичными. Усилия корреспондентки, орудовавшей именем Масленникова, как отмычкой, в конце концов оправдались…

Отдел науки открыл серию программных статей, не претендуя на конкретность, имена и привязку к месту. Лидером должен был стать отдел промышленности, но он отмалчивался. Зав. отделом выдвинул условие: сначала пусть пройдут «горящие» материалы, накопленные в секретариате, они денег стоят. Но материалы тлели, дымились и погорели дотла, вымотав душу алчным промышленникам. Зав. отделом ушел бюллетенить. На полосу потоком шли статьи резвых на строку ученых. Газету поднимало в небеса проблем и прогнозов. И тогда лидерство взял отдел информации, приземлив материалы и сославшись на факты сегодняшнего дня. Разговор стал живым…

То было время, когда тиражи газет раскупались с удвоенной скоростью. Авторы детективов теряли читателя, жизнь оказалась богаче и интересней хитроумных сюжетных ходов. Газеты приводили факты, похожие на фантазию, открывали характеры, способные наяву а не в книгах, тормозить ход истории, превратить общество в послушный механизм, людей — в винтики. Время шло. Послушание осталось на словах, «винтики» крутились лишь для видимости: дутые отчеты, псевдопроценты, помпезные заседания — работа кипела а дело стояло. И когда вошло в привычку говорить одно, а думать другое, оказалось — тупик, надо перестраиваться. И общество повернулось к истине, какой бы горькой она ни была…

Чем мы дышим, что видим? Закипели страсти вокруг экологии. Вот что добавило две-три тысячи подписчиков городской газете: «Отвал или кладбище металла?», «Ярмарка отходов», «Снова об отвале…», «Еще раз об отвале», «Меры приняты — проблемы остаются». «Разработано в городе — прижилось у соседей», «Богатства на свалке», — сообщения были небольшие. Репортеры, воспитанные на коротенькой заметке и сообщении в пятнадцать строк, вошли во вкус и стали обобщать, рассуждать, делать выводы, добираясь до корня проблемы. Но все же главным в их сообщениях был — факт и они не жалели подметок, обегав все свалки в округе, срываясь в дорогу по первому звонку, сигналу…

Горы металлолома обнаружились на свалке машиностроительного объединения. «Временно, — сказал директор, — мы отмечаем полвека нашего предприятия, ждем гостей из министерства, почистили территорию…» «Гостей на свалку не повезете! — спросил наивный репортер. — Посмотреть!»

«У тракторостроителей трудится на отвале экскаватор, — сообщила газета, — с его помощью выбирается крупногабаритный скрап. Делается это так: заводит рабочий трос с крюком на конце и тянут-потянут. Крупный кусок еще вытянут, а мелочь…

Электрометаллурги консервируют в земле железнодорожные рельсы. Сотни покореженных балок стальной колеи валяются на территории. Каждый метр рельса (а это качественная сталь!) весит десятки килограммов. Сколько километров пути покоится в земле?

Читатели не поверят, но это точно — в шлаковых отвалах металлического комбината покоится более миллиона тонн металла.

Что же получается? По заданию металлического завода Гипромез переработал технико-экономическое обоснование по переводу его на безотходный способ работы. Согласно этому обоснованию, предусматривалось строительство дробильно-сортировочного комплекса для переработки скардовин доменного шлака. Этот комплекс внесен в титул 11-й пятилетки с окончанием сооружения в 1985 году. А он? — к строительству еще и не приступили.

А отвалы растут! Предоставим разрабатывать их потомкам в XXI веке!»

* * *

Обязанности дежурного слесаря были необременительны. С вечера Галкин-старший спускался в подвал, к бойлеру, и сидел, готовый к неожиданностям. В трубах, стояках и задвижках шумела вода, басовито рокотала канализация. Бывало, что система выходила из повиновения, давлением разрывало старые трубы или выбивало прокладку, и подвал превращался в озеро с кипятком. Слесари бродили по нему в клубах пара, в резиновых сапогах, устраняя аварию. Случалось, проваливаясь по грудь. Но то было зимой или осенью — летом теплоцентраль снижала давление, залечивая раны и готовясь к новому сезону.

Заглядывать вперед Галкин-старший не хотел. Кто знает, что будет до зимы: его место не здесь, в институте одумаются, спохватятся и придут на поклон… Паша ничего не ждал, мотался по квартирам со смесителями, бачками и унитазами, левачил. Заказы сами шли в руки, стоило ему выйти во двор и сесть на скамейку. Слесарил он давно, примелькался. Его зазывали в квартиры на предмет утечки воды в кране или бачке, засорения канализации. Паша не отказывался. Угощали по-разному, как в старые времена или на новый манер: ставили самовар с вареньем.

Сор из избы - img_29.jpeg

— Что же с людьми деется? — не понимал Паша, нахлебавшись чая, как первоклассник. — Вот ты ученый человек, объясни, как дальше жить? Раньше без бутылки никто не обходился, приглашая слесаря, неписаный закон. А теперь ополчились на водку, как на врага. За что, Галкин, кому она, бедная, мешала? — Паша хотел знать правду, газет он не читал и не мог знать, что делается за пределами его двора. Может, все дело в том, что люди где-то упивались до зеленого цвета, то есть меру не знали. Бывает, конечно. Но у них в ЖЭКе пили не очень, по мнению Паши, и меру знали. Из мужиков потеряли здоровье и померли человек пять-шесть. Паша звал в свидетели Галкина-старшего и начинал вспоминать, загибая для счета пальцы, в математике он был не силен и надеялся на ученого дружка.

Первым помер инженер из сто пятнадцатой квартиры с лоджией, с седьмого этажа. Жил зажиточно, с женой и дочкой, держал под окнами «Жигули» и потому запомнился всему двору. Никто не знал, что он «закладывает», супруга скрытничала, гордая была, чуть что — под ключ мужика, дескать, пей, но на люди не показывайся, не позорь. Повесился инженер по пьяному делу, в одиночестве…

У Паши во рту стало терпко и мятно после чая, будто травы нажевался на лугу вместе с телятами. В смерти инженера он винил его скрытную супругу и не мог простить, проходил не здороваясь, и заказы от нее задвигал в самый дальний ящик.

Вторым отдал концы веселый старикан с первого этажа, этого на ключ не закроешь, неугомонный был. Хватанет стакан и скок за дверь, к людям, в кальсонах, по-домашнему. По двору шастает, девок пугает. Разговоров после! Смеху… На неделю. Весело жили. По крайности, есть что вспомнить. Помер старикан от мороза, выскочил по обыкновению, а на дворе за тридцать с ветродуем. Горячку подцепил, сгорел… Не изменив привычке. Поздно ему было переменяться, привык старичок, чтобы водку продавали на каждом углу, на разлив и вынос, у дома и завода.

49
{"b":"248160","o":1}